Игорь Федорцов - Камень, брошенный богом
Копейщики стояли грозной сплоченной группой. Возле них суетился викарий, в сопровождении служки, державшего в охапке вольные, дарственные и паевые.
— Уговор есть уговор, — прокомментировал я действия преподобного и махнул рукой. Продолжайте мол. Лично поприсутствовать при сатисфакции героев желания не изъявил. Нашему ли благородию радеть за сермяжную правду.
Проследовав далее, мы подошли к оцеплению рейтар.
— Ваше Сиятельство! — обратился ко мне знакомый сержант, вынырнув из строя. — Соблаговолите, разговаривать с сеньорами пленными?
— Конечно, соблаговолю, — усмехнулся. — Для чего я притащился сюда, как не воздать по заслугам. Аз езмь воздам!
Ряды рейтар заволновались и вытолкнули ко мне холеного, тощего, седовласого и наглого.
— Сеньор Марк Бии, сеньор Энрю Гюс, сеньор Рап Венн, сеньор Берг, — представил мне по очереди пленников Маршалси.
Заложив руки за спину, я прошелся перед четверкой бывших неприятелей.
— Не скажу, что счастлив вас видеть… Но тем не менее.
Квартет дружно надул губки, закатил глазки, повел носами. Одним словом взаимная радость.
— Сеньор Марк Бии? — обратился я к холеному.
У меня за спиной, заставив вздрогнуть, заговорил Трейчке.
— Младший отпрыск виконта Мариона Бии, имеет во владении замок Бортак и городки Иглдо и Старни, соответственно стоимостью в 200, в 130 и 75 тысяч реалов, пятьдесят квадратных лиг земель, не считая взятых десяти лиг в аренду у Императорского Земельного Ведомства.
— Старни это где? — обратился я за справкой к клерку.
— Прибрежный Гальдерн, пристань на Адахо.
— О, перспективное место! — удовлетворенно потер я руки и гадко улыбнулся Марку. — Рыболовство, торговлишка, транспортные услуги! Славненько, славненько! Отпишите мне Старни либо уплатите его стоимость деньгами. Остальным пользуйтесь вволю.
Пленные от изумления моей шкурности выпучили глаза.
— Не согласны? — обратился я к обуянному гордыней Бии. Владелец пристани промолчал. — Трейчке, сообщите родне, что Марк Бии, человек выдающихся достоинств и незапятнанной чести, кинулся в ров со стены Эль Гураба. И закажите поминальную свечу на родине безвременно нас покинувшего.
— Вы не посмеете! — не сдержался и заорал Бии, от гнева выпучивая глаза и краснея щеками.
— Заткни пасть, — посоветовал я ему, не теряя спокойствия и графского достоинства. — Еще как посмею! Вы и представить не можете, с кем связались! А как узнаете… Сеньор Энрю Гюс, — обратился к следующему.
— Земель во владении не имеет. Ни наследованных, ни отказных, ни в аренде…
— Что же с него и взять нечего? — перебил я Трейчке. — А богатые сердобольные родственники? Согласные выплатить выкуп? Тоже нет? Силы небесные да вам побираться, а не воевать следовало.
— За сеньором Гюсом, — осторожно продолжил Трейчке, опасаясь моего гнева, — имеется в управлении дом в Хейме с доходов, от которого он живет. Сам дом принадлежит князю Торнту.
— Спасибо! Хоть что-то! Трейчке, возьмите у сеньора Гюса соответствующие бумаги на управление и, не мешкая переуступите оговоренные в них права третьему лицу за хорошую цену. Ежели сеньор заартачится… Трейчке есть у нас во владениях каменоломни, карьер по добычи гравия или что-то в этом роде?
— Под Никласом разработки бутового камня.
— Вот и хорошо. Сеньор Энрю вам на бедность предлагаю выбор, отпишете дом или отработаете ущерб в карьере. Уповаю на ваше благоразумие и думаю, что отпишите. Трейчке, каждую минуту размышлений этого сеньора приравняйте к одному дню уборщика параш в замковой тюрьме.
Скромнее всех держался седовласый.
— Сеньор Рап Венн! — сочувственно закачал я головой. — В ваши-то годы искать приключений.
— Не твое дело, — неожиданно, но не особо грубо огрызнулся Венн.
— Трейчке, — позвал я клерка огласить сведения о пленном.
— Владеет наследственными землями Веннов и присоединенными согласно аннексий с виконта Шартре шестьюдесятью квадратными лигами у истока Лаи.
— Вы удачливы в войне мой друг? — обратился я с вопросом к седовласому.
— Не теперь, — ответил он, но уже вовсе не грубо. Политика кнута приносила свои плоды.
— Имеет десяти процентную долю в банке Крюффа, — дополнил информацию Трейчке. — Сам банк оценивается в миллион реалов.
— Не путайте, сеньор Трейчке. Сеньор Венн имел долю в банке, но уступил мне. Не возражаете сеньор Венн? Отлично! Хорошо вести дело с понятливым и дальновидным человеком. Как вы догадались, что с виселиц на стенах Эль Гураба, истоки Лаи не просматриваются?
Венн поджал губы, но промолчал.
Я перешел к последнему из пленников. Наглому.
— Уважаемый вы доставили мне не мало хлопот.
— Бросьте фиглярство, Гонзаго. Касательно меня ваши контрибуции не законны. В кодексе Реенталя сказано, суммы удержания с пленных держателей империалов не должны превышать пяти процентов стоимости их личного имущества. Так что самое большее вы от меня получите…
— Сеньор эконом, — призвал я клерка, недослушав барона.
— Сеньор Берг является имперским ленником или по старому империалом, потому земли принадлежат короне.
— Вот те здрасти!
Берг самодовольно осклабился. Что съел?
— За сеньором Бергом более ничего не записано, — констатировал несостоятельность пленника Трейчке.
— А у родни?
— Родственники сеньора Берга так же являются ленниками императора.
— То есть нищими? — заключил я из справки клерка.
— Имущественно не самостоятельными, — поправил меня Трейчке.
— Суть одна. Он голодранец и думает, это ему поможет. Причем имеет наглость ссылаться на закон. Так вот, насчет законности сеньор Берг не сильно апеллируйте к Реенталю. Напомню по такому случаю вам народную мудрость. Закон что дышло, куда повернул туда и вышло.
— Вы не посмеете, — упорствовал Берг в своих заблуждениях. — Вас вызовут в Имперский Суд и Суд сословий. И за самоуправство отнимут титул графа.
— Беспокойтесь сеньор Берг о себе. Скажем так, если в течение декады в моей казне не прибудет на восемьдесят тысяч реалов, я посажу вас в такую дыру, где даже тараканы не живут. Когда наступит срок вас отпускать. Опасаюсь, сам лейб-медик двора не возьмется за ваше лечение.
— Я императорский ленник, — напомнил мне Берг. — Больше чем на три декады вы меня не посадите. А на три декады моего здоровья хватит.
— Как сказать! Я посажу вас в компанию с Додо, — сочинил я на ходу. — Знаете, за что он там сидит в каталажке. За ско… то… ло… же… ство, — по слогам произнес я, дабы спорщик и законник на слух определил, что ему грозит. — Я вам не завидую Берг. Додо сидит год, но, увы! тюрьма не деревенский выпас ему так давно ничего не перепадало.
