Дженнифер Робертсон - Создатель меча
— Молодежь не хочет мира, — Сула продолжала говорить с закрытыми глазами. — Они слушали Оракула, но услышали только то, что хотели услышать. Он говорит, что Юг вернется к племенам, а они думают, что для этого нужно убивать. Они не могут представить себе мирную жизнь с танзирами. Но они не задумываются, как изменится земля… Земля будет кормить нас, а вода сама придет к племенам, и уже не придется искать ее, — Сула прерывисто вздохнула. — Оракул ничего не говорит о войне, но они его не понимают.
— Ты слышала его? Оракула?
— Он побывал в нескольких племенах. Его слова разносят по всему Югу.
— И люди принимают его, не задавая вопросов, так легко верят его словам?
Сула покачала головой.
— Они верят тому, во что хотят верить. Оракул рассказывает о джихади, который превратит песок в траву. Человеку достаточно выйти в Пенджу, и он будет рад любой надежде.
Сула была права. Я бывал в Пендже. Аиды, да я там родился.
И тут я вспомнил.
— Сула, — я подсел поближе, — мне нужно кое-что узнать… я хотел спросить… это насчет того, как я попал к Салсет…
Глаза Сулы стекленели.
— …говорят, что Север и Юг были едины… ими владели два брата…
— Чоса Деи, — сказал я, — и Шака Обре.
— …и что когда закончилась последняя битва, одна половина была оставлена на запустение…
— Это все охрана Шака Обре. Чоса Деи уничтожил их.
— …и пройдут сотни лет, и братья вернут себе свободу, чтобы снова оспорить право на страну… снова соединить две половины, чтобы создать единое целое…
— Сула, — резко сказал я, — джихади это Шака Обре?
Ее губы едва шевелились.
— …только немного помощи… совсем немного помощи…
— Сула?
— Позволь мне умереть без боли…
— Сула… — я склонился над ней. — Сула, пожалуйста, скажи мне правду… Салсет нашли меня? Или они меня украли?
Сула нахмурилась. Смуглое лицо исказилось от боли.
— Украли?
— Мне сказали… они всегда говорили… — я замолчал и попробовал снова: — Мне нужно знать, как я попал к Салсет?
Из глаз Сулы покатились слезы.
— Я слышала, что они тебе говорили… дети… как они насмехались над тобой…
— Сула, это правда? Меня оставили в Пендже? Бросили, чтобы я умер?
Ее рука сжимала мою. Губы едва шевелились.
— Тигр… хотела бы я знать…
Это было последнее, что она могла мне дать. У нее больше ничего не осталось, и она умерла.
Я долго сидел, сжимая ее руку.
Мать. Сестра. Любовница. Жена.
Она не была передо мной в долгу, но отдала мне все, что имела.
7
Мужчина заступил мне дорогу. Я остановился, потом шагнул в сторону. Он снова встал передо мной.
Не обычный Южанин. Вашни.
— Не сейчас, — четко выговорил я на языке Пустыни.
— Темные глаза сверкнули, но он не пошевелился, не сказал ни слова, не сделал ни знака, что собирается отойти.
Еще трое подошли ко мне со спины — это уже не случайность.
День был серым. Скучный солнечный свет едва пробивался сквозь тяжелые облака. Земля размокла от дождя.
На Вашни были надеты только короткие кожаные килты с поясами. Ни ботинок, ни сандалий, зато много украшений из человеческих костей. Под дождем тела Вашни были гладкими и блестящими, как покрытая маслом бронза. Косы, обернутые мехом и перевязанные ремешками, свисали до пояса. Нагрудные пластинки из костей постукивали в ритме дыхания.
У меня были нож и меч. Я не коснулся ни того, ни другого.
На плечах тяжелым грузом лежала усталость. Я не мог ввязываться в драку сразу после смерти Сулы.
— Если вы решили перебить всех чужеземцев, почему надо начинать с меня? Всего в десяти шагах отсюда город, полный самых разных людей.
Воин, стоявший передо мной, улыбнулся — если Вашни вообще умеют улыбаться. Просто он оскалил зубы, показавшиеся мне слишком белыми на очень темном лице. На языке Пустыни воин говорил легко и быстро.
— Твое время еще придет, Южанин… пока мы оставляем тебе жизнь.
— Очень великодушно, — одобрил я. — Так что вам от меня надо?
— Меч, — коротко ответил он. Позади меня трое одновременно вздохнули.
Аиды, как же они узнали о Самиэле? Я еще никого не убил, никто не видел его магию. Только Дел и я знали о разбитом мече и его почерневшей половине. Вашни, насколько мне было известно, не интересовались никаким оружием, кроме их собственного, с опасным изогнутым клинком и рукоятью из человеческой бедренной кости.
Я медленно покачал головой.
— Меч мой.
Румянец покрыл щеки воина, а черные глаза загорелись.
— Никто, кроме Вашни, не может носить меч Вашни.
Вашни… да, меч Вашни. Тот, что висел в моей перевязи.
Вашни отличаются от остальных племен, они не судят чужаков только по своим законам. Вашни не поедают людей как Ханджи, и не убивают безоружных. Но они умеют провоцировать нападение, считая достойным убить врага в поединке.
Потом они срезают с тела плоть, мускулы, внутренности и раздают части еще влажного скелета своим женщинам на украшения.
Смерть Сулы вывела меня из равновесия настолько, что я готов был выхватить меч и сразиться один против четверых, мне нужно было выместить на ком-то злобу. Я понимал только одно: Вашни не имели права вмешиваться в мою жизнь, хотя бы их толкал на это обычай племени.
После того, как Сула…
Я заставил себя не думать о ней. Я понимал, что протест или даже любое слово Вашни воспримут как оскорбление, а мне не хотелось становиться чьим-то нагрудным украшением.
— Забирай, — ровно сказал я.
Он сделал знак рукой. Я стоял неподвижно. Чьи-то руки прикоснулись к рукояти, зашипел клинок, вес за моей спиной уменьшился — на мне осталась только перевязь.
В черных глазах Вашни промелькнуло презрение.
— Воин Вашни никогда не отдаст свое оружие, — объявил он.
Я скрипнул зубами.
— Мы уже выяснили, что я не воин Вашни. И я не вижу смысла защищать оружие, которое мне одолжили, и тем более умирать за него.
Воин подозрительно нахмурился.
— Одолжили?
— Мой меч сломался. Мне дали этот.
— Вашни никогда не одалживают свое оружие.
— Одалживают, если они мертвы, — бросил я. — Считай, что меч мне одолжили навечно.
Такого ответа воин не ожидал. Вашни привык видеть перед собой трусливых, запуганных людей, готовых сдаться. Я был настроен не так. Воин долго рассматривал меня сквозь сетку дождя, потом взглянул за мою спину на своих соплеменников. Одна его рука задержалась у ножа — было ли оскорбление достаточным, чтобы он мог бросить мне вызов? Или он будет провоцировать меня и дальше?
Глубоко внутри меня рос гнев. Я заставил себя вспомнить, где нахожусь: хиорты племени Вашни стояли рядом, всего в паре шагов; земля размокла от дождя, ноги будут скользить; меча нет; Вашни четверо, я один; город в десяти шагах; вокруг цыплята, собаки, козы…
