Барбара Хэмбли - Ледяной Сокол
Забавно, но он точно знал, где сейчас Ингольд. Он не знал, помнит ли он это или ему сказало Убежище, но он знал, где Ингольд и как туда попасть. После Ренвета в Убежище Тени было очень легко ориентироваться, мешали только растения.
В общем, он знал, что это за место и очень не хотел туда идти.
Ледяной Сокол сказал ему: «Жди».
Тир попил воды и продолжал ждать, стараясь не слушать голос. Но с комнатой что-то было не так. Она стала меньше, чем была несколько минут – а сколько именно минут? – назад. Плесень на стене, лишайники на потолке будто бы стали толще, и Тиру казалось, что они начали слегка пульсировать. И еще что-то невидимое шевелилось в углах.
В Убежище есть еще одно место, более безопасное.
Безопасность навечно, и оттуда ему уже никогда не придется выходить. Ветер, солнечный свет, воздух навеки переплетены в его сознании с крюком Ваира, с голосом Ваира. Ужас, который тот, другой мальчик пережил на открытом пространстве, ожидая прихода Дарков в круге, образованном повозками, сплелись с болью, и скорбью, и чувством вины, и страхом.
Тьма безопасна и спокойна. В темноте никто до него не доберется, никто никогда не причинит ему боль. Темнота в этих стенах теплая.
Ледяной Сокол, Хетья и Потерявший Путь мертвы – у него был то ли сон, то ли видение вождя, умирающего на пороге Врат, ловившего ртом воздух, а в спине у него торчал окровавленный топор.
В этом виноват тоже он.
Сюда может прийти только Ваир. В любую минуту. В любую минуту.
Если, конечно, он не выберется отсюда, только очень быстро.
* * *– Хм. А я всегда думала, что Белые Всадники в состоянии выследить любую рыбу под водой. – Хетья скрестила на груди руки, пристально всматриваясь в черноту коридора.
– Даже собака, у которой десять тысяч достославных Праотцев, не сможет выследить рыбу, если ей закрыть нос. – Ледяной Сокол сказал это, не приподнимаясь даже на локтях – он, вытянувшись в полный рост, лежал на полу среди ползучих растений и раздавленного мха, высоко подняв над головой факел из виноградного стебля. – Здесь кто-то прошел уже после того, как мы с тобой ушли к Потерявшему Путь, в Придел. Но по этим нескольким следам, да при таком свете, я не могу сказать, был это ребенок или взрослый, женщина или мужчина, пришел он откуда-то и пошел дальше, или же выскочил из комнаты и побежал.
– Кто-нибудь мог отыскать эту комнату? – спросила Хетья, идя следом за Ледяным Соколом. Он прополз уже полкоридора, изучая каждый дюйм следов, оставленных на растениях. – Войти и увести его оттуда?
– Конечно, кто-нибудь мог, – откликнулся Ледяной Сокол и выплюнул изо рта соломинку. – Совсем другой вопрос, так ли это.
– Следов борьбы нет. – Из соседнего коридора появился Потерявший Путь, держа в руке еще один факел. Он был до такой степени охотником, что даже ужас клонирования, даже то, что его душа разделилась, не смогло заглушить в нем этих умений и инстинктов. – На стенах такой толстый слой мха и плесени, что следы остались бы обязательно.
– Если бы Тир был взрослым человеком, я бы сказал, что он ушел отсюда добровольно, – согласился Ледяной Сокол. – Но взять верх над ребенком легко. А обмануть его еще легче, особенно этого ребенка. О, смотри! – Он поднялся на колени и посветил факелом. – Наконец-то. Видишь, куда направлены стебли и листья?
В коридор, где на полу ничего нет. Шли не оттуда, а туда. Стеблей и листьев немного. Человек почти ничего не весит. Он пошел один и по доброй воле.
– Почему ты так думаешь?
– Он старался не оставлять следов. – Ледяной Сокол прополз еще несколько футов, изучая пол, но на черном камне следов не осталось. Зато немного дальше на полу и стенах были пятна лишайника. Тир шел осторожно, но все же недостаточно осторожно.
– Вот. Это его нога. – Ледяной Сокол посмотрел вверх. – И потолки здесь, конечно, высокие, но когда человек несет ту маленькую лампу, копоть от нее должна оставить след на плесени. – На потолке виднелись слипшиеся комки беловатой растительности, похожие на сморщенное свиное брюхо. – Возможно, его нашли и напугали демоны, но он не поддался панике и не кинулся бежать. Видишь, как отпечаталась пятка? Так же глубоко, как и носок. Он что-то искал. Посмотри, он зашел сперва в этот проход, потом вернулся назад.
– Так ты же сказал, он старался не оставлять следов? – Изумленная Хетья плелась рядом.
Ледяной Сокол удивленно поднял брови.
– Здесь не написано, что он думал, но я могу об этом догадаться по его поступкам. Если я вижу следы антилопы, ведущие к Клюквенному Озеру, а потом вижу, что она повернула так резко, что из-под копыт полетел песок, можно предположить, что она учуяла волка в рябиновой рощице между двумя кленами.
Он потер уставшие глаза. Все его тело болело, а кусочек пеммикана, который он вытащил из мешка последнего Потерявшего Путь, уже давным-давно переварился.
– А почем ты знаешь, верзила, что это был волк, а не саблезуб или рысь?
– Потому что волчье семейство уже двадцать лет охотится в рябиновой роще по эту сторону Клюквенного Озера. А что думает Оале Найу? – вдруг спросил он, продолжая тщательные поиски следов вдоль длинного коридора. – Что скажет она – где ребенок может искать надежное укрытие в Убежище Ночи?
Хетья молчала.
Он обернулся и увидел, что она склонила голову и поджала губы.
– Оале Найу сказала бы, – нарушила молчание Хетья, – что Тир стремится в самое сердце Убежища. Во всяком случае, я бы предположила именно это. Все, что моя мамаша разузнала про Убежища, говорит об одном – место, где сосредоточено все могущество, обязательно находится в центре Убежища, где-то в середине третьего уровня. А центр Убежища – это его сердце.
Ледяной Сокол кивнул.
– Прачечная в Ренвете – где находится Портал – как раз там и находится. А комнаты, в которых Тир прятался до сих пор – по углам. То, что ты говоришь, разумно.
Он встал на ноги, вытер руки о свою волчью куртку и осторожно пошел дальше. Поиск следов при тусклом мерцании факела вызвал у него сильную головную боль. Даже лунный свет лучше – он не такой изменчивый. Но Полдень всегда говорил, что в тех случаях, когда от поиска следов зависит чья-нибудь жизнь, свет хорошим не бывает.
– Я рада, что больше не нужно изображать из себя Оале Найу, – вздохнула Хетья. – Она была такой противной.
– Она неплохо послужила тебе. – Ледяной Сокол даже не предполагал, что сможет когда-нибудь спокойно относиться к тому, что сделала эта женщина, но он больше не испытывал к ней неприязни. – И ты здорово ее изображала.
– Это была моя тетка Флори. – Хетья негромко рассмеялась, приняла величественную осанку чародейки древних времен и надменно произнесла: – Если эта девочка не будет носить корсет, Уранве, у нее будет осанка, как у крестьянки. Уранве – это моя мать, – печально добавила она. – Я всегда представляла себе Оале Найу с лицом Флори и с ее прической – куча завитушек вокруг ушей. – Она помолчала, увидела поднятые брови Ледяного Сокола и пояснила. – Если ты рассказываешь про кого-то, очень помогает представлять себе этого человека. История получается лучше.
