Кристофер Сташеф - Зачарованный книжник
— Уступаю честь первого раскопа вам, — улыбнулся Грегори. — Когда устанете, я сменю вас.
Алуэтта подозрительно посмотрела на юношу, ища скрытую насмешку, но рассуждать было некогда — она склонилась к земле. Под ее взглядом в воздух взмыл вдруг фонтан жирной глины. Плотная струя, почти не разлетаясь, била строго на север. Там быстро росла земляная куча.
Дети завопили и в ужасе прижались к матери, которая и сама выглядела не лучше.
Последняя струйка грязи ударила в кучу, затем поток иссяк, и Алуэтта сосредоточенно поглядела в яму.
— Три фута. Скорей всего, достаточно.
— Пожалуй, — Грегори тоже заглянул в аккуратное отверстие строго цилиндрической формы. — Давайте расширим его до трех футов.
В его голосе слышалось восхищение, и девушка искоса посмотрела, чтоб проверить, насколько оно искренне.
— Это требует особого умения, — сказала она.
— Ничего подобного, — возразил Грегори. — Ну, неважно, отойдите в сторону — я попробую. Посмотрим, получится ли у меня так же аккуратно, как у вас.
Алуэтта отступила в сторону, и земля снова начала извергаться, как будто гигантский невидимый крот прогрызал свою нору. В течение нескольких минут рос плотный земляной столб, а Грегори стоял со сдвинутыми бровями и, казалось, просто смотрел на эти чудеса телекинеза. Хотелось, чтоб было не хуже, чем у Алуэтты! Внезапно юноша расслабился, и земляной фонтан опал.
— Эй, парнишка, — окликнул он старшего из мальчиков. — Ну-ка, загляни внутрь и скажи, что ты там видишь.
Тот неуверенно посмотрел на мать. Она, крепко взяв за руки обоих сыновей, сама направилась к отверстию.
Все трое склонились к раскопу (довольно неаккуратному, подосадовал Грегори) и вскрикнули в изумлении.
— Там сундук, сэр! — доложил мальчишка. — Деревянный окованный сундук с громадным замком!
Алуэтта издала восторженный вопль и на радостях бросилась к Грегори в объятья.
— Мы нашли его!
На миг юноша застыл, припоминая рекомендации Джеффри на такой случай. Затем засмеялся и, обняв девушку, закружил ее вокруг себя.
— Вы великолепно все рассчитали!
— Врунишка! — она отстранилась, но продолжала глядеть на юношу сияющими глазами. — Это вы произвели все вычисления! Правда, в следующий раз я, пожалуй, и сама справлюсь… Эй, стой! Брось! Это слишком тяжело для тебя!
Обернувшись, Грегори увидел, что старший мальчик спустился в яму и пытается вытащить небольшой сундучок. Все еще улыбаясь, юноша шагнул к нему.
— Такой тяжелый? — осведомился он. — Это хорошие новости! Давай-ка помогу!
Мальчик вскрикнул от ужаса, когда сундучок дернулся в его руках. Он отдернул руки, как будто тот был из раскаленного металла, но сундучок не упал, а остался висеть в воздухе, покорный воле Грегори.
Затем клад проплыл по плавной дуге и опустился у ног вдовы.
— Леди Масгрейв, а ключи у вас есть? — спросил юноша.
— Есть. Это, по крайней мере, муж оставил мне.
Она шагнула к сундучку, достала из кармана ключ и вставила в замок.
— Поворачивается, но с большим трудом, — женщина даже сморщилась от усилия.
— Это — оттого, что он долго пролежал без смазки, — пояснил Грегори и обернулся к Алуэтте:
— Вы поможете?
— А почему не вы? — поинтересовалась девушка. — Мне не доводилось еще видеть мага-телекинетика за работой. Наверняка, вы справитесь.
— Мой отец, кажется, обладал умением, которого лишены грамарийские телепаты, — признался Грегори. — Но уж вы-то обладаете этими способностями в достаточной степени. По крайней мере, побольше меня, или, может, лучше их контролируете.
— Ну, что ж, раз надо, — согласилась девушка.
Она свирепо уставилась на замок и скомандовала:
— Поворачивайте, леди!
Женщина сжала губы, ключ в замке заскрипел и повернулся.
— Отлично, — похвалил Грегори.
— Пустяки, — отмахнулась Алуэтта.
— Для вас — может быть, но не для них!
Леди Масгрейв сдернула замок с петель, откинула крышку и перевела дух.
— Ну как, там золото? — спросил юноша. — Иначе он не был бы таким тяжелым.
— Действительно, золото, сэр! И его должно хватить на то, чтобы уплатить долг и кормить детей, пока они не вырастут, — со слезами на глазах она повернулась к Алуэтте. — Благодарю вас, добрая леди! Тысячу раз благодарю — и вас, сэр, тоже!
Девушка стояла неподвижно, застигнутая врасплох таким бурным проявлением чувств. Затем она, наконец, пришла в себя и кивнула:
— Мы и сами рады! Заберите золото из сундука и спрячьте на себе, затем перенесите в надежное место. А потом пусть ваши дети засыплют яму.
— Конечно, конечно, — леди Масгрейв схватила руку Алуэтты и поцеловала. — Вот лучшее опровержение для тех, кто называет ведьм пособницами зла! Я буду вечно благословлять вас, мадемуазель и сэр!
Девушка едва сумела остановить этот непрерывный поток изъявлений благодарности, особенно ее тронули дети, которые лепетали что-то сквозь слезы.
Когда молодые люди наконец вернулись на лесную дорогу, Грегори мягко посмотрел на спутницу.
— Ваше смущение напрасно, — сказал он. — Вы действительно очень благородная женщина.
— Глупости, сэр, — сердито ответила Алуэтта. — Вы прекрасно знаете, что я — злая и никчемная женщина, которой Господь позволил сделать всего одно доброе дело. Запомните это и впредь будьте добры не говорить мне подобной ерунды!
— Я запомню ваши слова, — сказал Грегори.
Алуэтта волком посмотрела на него, но сердце у нее при этом пело.
— Сэр, надо сказать, вы намного сильнее меня в математике, — перевела она разговор на безопасную тему. — Я была бы очень обязана, если б вы поделились со мной своими знаниями.
— С радостью, — согласился Грегори и пустился объяснять основы планиметрии.
Девушка увлеченно слушала, впитывая знания непосредственно из сознания своего учителя еще до того, как он успевал облечь мысли в слова.
— Удивительно! — восхитилась она.
Осознав, что происходит, Грегори внезапно прервал свои объяснения и уставился на нее в удивлении.
— Вы и вправду удивительная женщина, — сказал он. — Блестящая, как жемчужина, и великолепная, как бриллиант!
— Я говорю о духовных ценностях, а не о внешности, — покраснела она.
— Я тоже.
Она бросила озадаченный взгляд на юношу. Неужели математика больше значит для его сердца, чем чувства?
— Поверьте, вы — самая прекрасная женщина, какую я когда-нибудь встречал, — юноша говорил очень искренне. — Но блеск вашего ума затмевает даже красоту вашей внешности.
Вот теперь уж Алуэтта залилась краской по-настоящему. С удивлением она почувствовала, что радость от этого признания побеждает ее застарелый цинизм.
