Людмила Музыка - Сын герцога
Чужак протянул ему руку, обещая весь мир. А потом безжалостно стегнул словами, указав Натаэлю его место. Вот почему эльф летел по коридору, стараясь сдержать слезы обиды и разочарования.
Но откуда было знать об этом Джаю?
Несколько минут он размышлял, чем смог так обидеть эльфа. Но так ничего и не придумал. А потом вернулась Шеони с огромным подносом в руках.
– Твой завтрак, господин.
Она явно боялась его, эта маленькая степнячка с необычными для ее народа светло-голубыми глазами. Так боялась, что глиняная тарелка заметно дрожала в ее руке. Но при этом, она заставляла себя держать спину прямо и не опускала глаза в ответ на испытывающий взгляд Джая. Просто сидела на ковре, и молча ждала, пока он возьмет протянутую тарелку.
Из-за того, что ей приходилось удерживать эту посудину на весу, непомерно широкий рукав ее рубашки задрался, и сын герцога смог рассмотреть цепочку синяков, отчетливо проступивших на смуглой коже чуть выше запястья. Заметив его взгляд, девочка поспешно поправила рубашку, скрывая синяки, и на этот раз все-таки опустила голову, пряча глаза.
– Рэм Баор твой отец?– поинтересовался Джай, забирая у нее тарелку и усаживаясь на подушку (есть ему совсем не хотелось, но отказываться от еды было бы глупо – не известно, когда его накормят в следующий раз).
– Моя мать была его ат-тани,– ответила Шеони.
– Была?
– Она умерла, когда я была маленькой,– произнесла девочка с тихой печалью давно оплаканного горя.
А Джай подумал о том, что ее слова объясняли очень многое. И необычную для степнячки внешность Шеони. И несоответствие ее дорогого наряда и подчеркнуто пренебрежительного отношения к ней рэма Баора. И то, почему степняк приставил к Джаю именно ее.
В сущности, Баор поступил очень умно, разом решив две проблемы. С одной стороны, он выказал уважение Джаю (или скорее его деду), подарив ему девочку из своей семьи. И тем самым загладил свою вину перед родом хагана (все-таки одного из ближайших родственников владыки едва не убили на его земле). А с другой – он избавился от дочери, которую очень трудно выдать замуж, учитывая, что ее мать была всего лишь ат-тани. Отдать ее за какого-нибудь ремесленника, Баору не позволило бы его положение (как никак она – его плоть кровь). А найти ей мужа среди воинов было затруднительно. Рэму пришлось бы отдавать за нее хорошее приданое. В общем, девчонка висела камнем на его шее. А тут так удачно подвернулся Джай…
Да, он был чужаком. Но при этом рэмом, и главное – внуком хагана. Так почему бы не подарить ему Шеони, от которой все равно не было никакого толка, одни неприятности? Даже если она станет всего лишь ат-тани, так ведь не для обычного воина, а для внука хагана. А это уже не позор, а настоящая честь.
Но хуже всего было то, что Джай не мог отказаться от такого подарка. Этим он смертельно оскорбил бы рэма Караша. И то, что такая «радость» ему разве что в кошмарах могла присниться, ничего не меняло.
Единственным событием этого длинного дня стало приглашение Баора разделить пищу с ним и его гостями (степняки свято соблюдали традиции гостеприимства). От которого Джай не мог отказаться, впрочем, он и не хотел – хоть какое-то развлечение за целый день.
Но и во время обеда не произошло ничего интересного. Кроме него, Лара, и Натаэля, Баор наприглашал еще больше дюжины степняков. Причем рассадили их таким образом, что Джай и эльфы сидела за противоположными концами стала. Натаэль его мало интересовал. Зато с Ларом надеялся поговорить. Но эльф вел себя странно: сидел, не поднимая глаз, и не смотрел в сторону Джая. Мало того, даже через поводок его присутствие угадывалось очень смутно.
Похоже, странное поведение Натаэля теперь передалось и Лару. Или это у эльфов болезнь такая обижаться на него ни за что не про что?
Апофеозом обеда стал тонкий намек Баора на то, что он не хотел бы видеть своего гостя за пределами выделенной ему комнаты. А на следующий день приехал Райн.
Ближе к полудню, когда Джай уже не знал, куда себя деть от безделья, прибежала Шеони с сообщением о том, что его ждут в личных покоях рэма Баора.
Обстановка здесь оказалась приблизительно такой, какой Джай ее себе представлял – роскошной до невозможности, но слишком уж пестрой. Повсюду висели яркие разноцветные ковры: они полностью затягивали стены, пол и даже потолок. Везде валялись расшитые золотом подушки. Посреди комнаты стоял низенький столик на вычурных ножках, заставленный тарелками и кувшинчиками. Именно возле него и возлежали рэм Баор и его гость.
Баор был завернут в огромный шитый золотом халат, подпоясанный широким поясом, украшенным длинными кистями (похоже, к приему этого гостя он решил одеться особенно нарядно). И на этот раз уже не казался таким угрожающим. Но Джаю хватило один раз встретится с ним глазами для того, чтобы это впечатление развеялось без следа. Баор был рэмом, и об этом не следовало забывать.
Рэм поприветствовал Джая и представил ему своего собеседника, как посланника великого хагана тэма Райна.
Посланник хагана, возлежавший на подушках напротив Баора, неторопливо повернул голову и с интересом уставился на Джая. Он был молод: не старше двадцати лет, но при этом держался властно и уверенно – как человек умевший, а главное привыкший повелевать. В его внешности не было ничего необычного: смуглая кожа, правильные черты лица, темные глаза (правда, разрез у них был не совсем обычный – с чуть приподнятыми наружными углами). Незнакомец был одет в традиционную для воинов кожаную одежду. Рядом с ним на подушке лежал его меч. Но эти детали, Джай отмечал как-то отстраненно, потому что его внимание привлекла прическа посланника. Его волосы были завязаны в традиционный хвост, слишком длинный – до самого пояса (в точности, как у самого Джая). А еще в них были вплетены алые нити, такими в Хаганате украшали свои волосы только шаманы.
Незнакомец был близким родственником хагана: сыном или, что больше подходило по возрасту – внуком. Мало того, он был магом.
Поприветствовав их обоих, Джай устроился на подушке рядом с ним.
– Мне сказали, что ты серьезно ранен,– произнес Райн, окидывая юношу изучающим взглядом.
– Со мной все в порядке,– ответил тот, не зная как себя вести с этим степняком: как с родственником или все-таки как с чужаком.
– Мой шаман уверял, что рэм Джай полностью здоров,– подтвердил его слова Баор.
Но посланник даже не взглянул в его сторону. Вместо этого он внимательно изучал Джая. Так что тому даже стало немного не по себе под его пристальным взглядом. Слишком давно на него не смотрели так откровенно оценивающе. Ощущение было не из приятных. Но угрозы от этого степняка юноша не ощущал.
