Михаил Белозеров - Месть самураев
– Стрелы! Давай стрелы!
– Сэйса! – Баттусай хотел сказать, что предан ему как никто иной, но не знал, как это выразить словами.
– Тихо! – поднял руку Натабура.
В хранилище влетел стражник, и Баттусай ловко сбил его с ног, а Натабура бросился в следующую комнату, где тут же столкнулся с тремя лучниками, которых тут же зарубил. Они даже не успели выхватить катана. Эта была легкая смерть, о которой мечтал любой самурай. Потом в их сторону полетели стрелы. Но ни Натабура, ни Баттусай не уступали друг другу в ловкости – тут же упали, вскочили, перекатились. Еще дрожало оперение первой стрелы, а древко второй пело, подобно тростнику под ветром, как еще двое стражников облились собственной кровью. Их глаза! Натабура никогда не смотрел в глаза умирающего противника. В этом они с Баттусаем были чем-то схожи – уважай своего врага, даже если он не менее страстно желал убить тебя. Похоже, Баттусай следует тем же принципам. Но разве сейчас время для рассуждений? – думал Натабура. Прижавшись к стене, он слушал, стараясь определить, где находится Афра. Он боялся его позвать, потому что пес мог попасть под стрелы. И вдруг откуда-то чуть ниже раздалось рычание. В одно мгновение Натабура перепрыгнул через перила и очутился между вторым и третьим этажами в узком пространстве переходов. Помощь была излишне. Афра только что загрыз стражника и, не узнав Натабуру, прыгнул на него, целясь в горло. Таких яростных глаз Натабура у своего пса никогда не видел.
– Афра! – крикнул он, и они покатились по полу.
В следующее мгновение Афра опомнился: заскулил, заметался, прося прощения. Да и Натабура невольно вздрогнул, в предчувствии явления Бога Яма, в силах которого было оживить только что умершего человека, пока душа в нем еще искала выхода.
Впрочем, то, что увидели Натабура и Афра, не соответствовало тому, что происходило в башне на самом деле. Самураи Гёки воссоединились с самураями Торояна и одним рывком захватили третий этаж. Однако они не нашли ни Натабуры, ни Афра, ни Баттусая и посчитали, что они пали смертью самураев и стражники сбросили их вниз. Этому не поверили лишь Акинобу и Язаки.
В это же самое время Натабура сражался с Богом Яма, который вселился в стражника с разорванным горлом. И в первый момент он действовал, как мертвец – ничего не видел и ничего не слышал. Но Бог Яма на то и есть Бог Яма, чтобы творить невозможное. Во-первых, они дрались совсем в другом пространстве, и никто не мог прийти на помощь Натабуре. Во-вторых, стражник с разорванным горлом открыл глаза, увидел Натабуру с Афра и выхватил катана. Отсеки Натабура до этого момента стражнику руку, ничего последующего не произошло бы. Но Натабура почему-то промедлил, словно ему было интересно, что произойдет дальше. А дальше произошло то, чего он никак не ожидал. Если бы кто-нибудь сказал ему, что катана можно действовать с такой скоростью, он бы ни за что не поверил, и не потому что подобное невозможно, а потому что так мог драться только нечеловек. Еще никогда Натабуре на приходилось защищаться на пределе своих возможностей. Удар сыпал за ударом. В какую бы сторону он ни уклонялся, стражник с разорванным горлом тут же, не думая и не целясь, бил туда же. Только волшебный голубой кусанаги способен был выдержать подобную лавину неистовства. Натабура еще надеялся, что у мертвеца вот-вот сломается катана, потому что ни одно обыкновенное человеческое оружие не могло выдержать такую нагрузку. Натабура ставил блокировки даже так, как нельзя было ставить – той частью кусанаги – а-маси, которая была совсем близко к цубе. Он понимал, что рискует остаться без оружия, но просто не успевал уйти в сторону или поднырнуть под удар.
Лицо стражника ничего не выражало. Только глаза, которые были глазами Бога Яма, казалось, метали молнии в Натабуру. И он приспособился! Раз десять упал, перекатился, раз двадцать подпрыгнул – и уловил некий ритм, – ведь даже Бог не мог бить, не уставая. Просто он быстрее смертного восстанавливал силы. И когда Натабура осознал эту паузу – первый и второй раз, а на третий, уклонившись, сам ударил, то даже не успел удивиться, ибо люди после такого ранения падали замертво на землю. А сделал он ни много и ни мало – попал киссаки точно в центр лба стражнику с разорванным горлом. И это едва не убило самого Натабуру, ибо он остановился, посчитав дело сделанным – глупая, старая привычка бросать кусанаги раньше времени в ножны, за что его часто наказывал учитель Акинобу, когда Натабура еще был подростком.
Он очнулся, зажатый железной хваткой, и голос Бога Яма зазвенел в ушах:
– А я-то думал, что ты умнее. Ха-ха-ха…
Верный пес Афра висел на стражнике с разорванным горлом и, грозно рыча, дергал его за руку из стороны в сторону. Но в данном случае даже медвежий тэнгу ничего не мог поделать, ибо они имели дело не с кем-нибудь, а с самим Богом Яма.
– Я и впрямь тебя умнее, – ответил Натабура, почувствовав, что только в дерзости спасение.
Обычный танто из ржавой стали, принадлежащий стражнику с разорванным горлом, впился Натабуре в шею.
– Тогда объясни прежде, чем умрешь.
– А чего объяснять, – прохрипел Натабура, – сейчас ты сам лишишься головы.
Бог Яма не знал одного – что Натабура обладает способность ёмоо нодзомимитэ, то есть умением опережать противника во времени. К тому же Натура был награжден Богиней Аматэрасу хаюмадзукаи – божественной силой. Какое из двух преимуществ сработало, Натабура не знал, да это не суть важно. Он только почувствовал, как подкрадывается верный Баттусай. 'Хрясь!' Вот только как Баттусай сумел проникнуть в тучу Бога Яма, в которой даже верному демону смерти Кацири не было места, так и осталось тайной. Наконец Баттусаю пригодился кастет тэкко. Его полукруглое лезвие как нельзя лучше подходило для ближнего боя. Однако Баттусай не коснулся головы стражника, здраво полагая, что Бог Яма может сражаться и без нее. 'Хрясь!' И рука, держащая ржавый танто, повисла на лоскуте кожи. 'Хрясь!' И вторая рука, упала на пол. Это, конечно, не могло убить Бога Яма по одной простой причине: в стражника с разорванным горлом вселился всего лишь его дух, а не тело. Сам же Бог Яма наблюдал со стороны и ничего не могло поделать с Натабурой.
***
Демон Кацири едва поспевал за Богом Яма, который несся по небу подобно черной-пречерной и очень мрачной туче, что соответствовало ярости, владеющей Богом Яма. Никто еще, никто в этом Мире не смел его победить – ни в хитрости, ни в открытом бою, тем более обыкновенный смертный. Ладно, злорадствовал он, сейчас, сейчас я сделаю так, что ты, несчастный Натабура, не устоишь против моего коварства.
