Роберт Говард - Василий Головачёв представляет: Золотой Век фантастики
— Это ничего не доказывает! — упорно настаивал Бокхаз. — Вы его загипнотизировали, заставили признать невозможное.
— Это Рианон, — прошептала одна из Пловцов. Ее пушистые белые плечи показались над водой, ее старые руки поднялись вверх. — Это Рианон в теле незнакомца!
И тогда поднялся жуткий крик:
— Убейте его, прежде чем Проклятый использует его тело, чтобы уничтожить всех нас!
Грот наполнился дьявольским шумом, усиленным многоголосым эхом, словно древний забытый страх рвался на волю из уст людей и Халфлингов.
— Убей его! Убей!
Карс, беспомощный, бессильный, вооруженный только темным присутствием Рианона, ощутил, как напрягся тот, кто был в нем. Он услышал звенящий голос, который ему не принадлежал и который покрыл шум и крики.
— Подождите! Вы страшитесь того, что я — Рианон! Но я вернулся не затем, чтобы причинить вам зло!
— Для чего же ты вернулся? — прошептала Эймер. Она смотрела на землянина, и по ее расширенным глазам Карс догадался, что его лицо было странным и что смотреть на него было жутко.
Губами Карса Рианон ответил:
— Я вернулся, чтобы искупить свой грех, — я клянусь в этом!
Бледное, вздрагивающее лицо Эймер вспыхнуло гневом:
— О, Отец Лжи! Рианон, который принес в наш мир зло, который наделил могуществом Змею, который был осужден и наказан за свое преступление, Рианон, Проклятый, — Рианон превратился в святого!
Она засмеялась горьким смехом, рожденным ненавистью и страхом, и он был подхвачен Пловцами и Крылатыми.
— Ради самих себя — поверьте мне! — взорвался голос Рианона. — Неужели вы даже не выслушаете меня?
Карсу невольно передалось горячее чувство Рианона. Проклятый был для него чужим, и Карс ощущал в себе его чужое сердце, горькое и сильное, и еще — очень одинокое, такое одинокое, что никому не дано было понять его.
— Слушать Рианона? — кричала Эймер. — Разве Куру не выслушали тебя много лет назад? И они осудили тебя!
— Неужели вы откажете мне даже в желании искупить мою вину? — Голос Рианона почти умолял. — Можете ли вы понять, что Карс — моя единственная надежда исправить то, что я наделал? — Его голос поднимался, настойчивый, просительный. — Долгое, бесконечно долгое время я лежал неподвижно, застывший в заключении, которое сломило даже гордость Рианона. И я осознал свою вину. Я хотел исправить содеянное, но уже не мог. И тогда в мою гробницу попал этот человек, Карс. Я послал нематериальные электрические нити моего разума в его мозг. Я не мог заставить его выполнять мою волю, потому что его разум — это разум другого человека, чужого для меня. Но я мог немного влиять на него, я мог через него действовать. Потому что его тело не было приковано, как мое, к гробнице. В его теле я, по крайней мере, мог передвигаться. Я оставался в нем, не осмеливаясь дать ему знать о моем присутствии. Я думал, что так я смогу найти возможность сокрушить Змею, которую, к моей печали, я много лет назад поднял из пыли.
Голос Рианона срывался с губ Карса, он просил, он умолял.
На лице Рольда застыло дикое выражение.
— Эймер, останови его! Не давай ему больше говорить! Сними чары своего духа с этого человека!
— Да, — прошептала Эймер, — да.
И снова камень был поднят вверх, и теперь Мудрые собрали все свои душевные силы и выплеснули весь ужас, который поразил их.
Кристалл сверкал и казался Карсу огненным шаром, жгущим его сознание. Потому что Рианон сопротивлялся его лучам, сопротивлялся, движимый отчаянием и безрассудством.
— Вы должны выслушать! Вы должны поверить!
— Нет, — сказала Эймер. — Молчи! Освободи от себя человека — или он умрет!
Последний отчаянный протест был сломлен железной волей Мудрых. Момент колебания — сильная боль, слишком острая, слишком глубокая для человеческого понимания, — и барьер, преграждавший путь энергии Мудрых, исчез. Чужое присутствие ушло, и «я» Мэтью Карса закрыло темную тень, спрятало ее. Рианон замолчал, Карс обмяк в своих путах. Кристалл погас.
Руки Эймер упали. Ее голова склонилась на грудь, и волосы покрыли ее лицо. И Мудрые тоже закрыли свои лица ладонями и остались стоять так неподвижно.
Морские Короли, Иваин и даже Бокхаз молчали, как молчат люди, только что избежавшие гибели и лишь теперь, некоторое время спустя, осознавшие, насколько близка была к ним смерть.
Карс снова застонал, и долго еще его стон и прерывистое дыхание были единственными звуками, нарушавшими тишину.
Затем Эймер сказала:
— Этот человек должен умереть.
В ее голосе были только усталость и суровая правда. Карс едва расслышал мрачный ответ Рольда:
— Пусть будет так. У нас нет выбора.
Бокхаз пытался было заговорить, но они велели ему замолчать. Карс сказал тяжело:
— Это неправда. Это не может быть правдой.
Эймер подняла голову и посмотрела на него. Ее отношение к нему теперь было иным. Она не испытывала больше страха перед Карсом, только жалость.
— Ты знаешь, что это правда.
Карс промолчал. Он знал, что это так.
— Ты не причинил никакого зла, незнакомец, — сказала она. — Я вижу в тебе многое из того, что не могу понять, но это не зло. И все же Рианон живет в тебе. Мы не осмелимся дать ему жить.
— Но ведь он не может полностью овладеть моей волей. — Карс попытался встать, он приподнял голову, чтобы его услышали, но голос его был так же обессилен, как и его тело. — Ты слышала, он сам признался в этом. Он не может захватить меня. Моя воля принадлежит мне.
Иваин медленно произнесла:
А как же С'Сан и шпага? Ведь не воля Карса руководила тобой тогда.
— Он не может управлять тобой, — сказала Эймер, — за исключением тех случаев, когда барьер твоей воли ослаблен перенапряжением. Боль, страх или слабость — возможно, подсознательная слабость, когда ты спишь или пьян, — все это может дать Проклятому шанс, и тогда будет слишком поздно.
Рольд добавил:
— Мы не можем пойти на такой риск.
— Но ведь я могу отдать вам секрет гробницы Рианона! — крикнул Карс.
Он увидел, что мысль о гробнице произвела на них впечатление, и продолжал, не уверенный в том, что это ему поможет:
— И вы называете это справедливостью, вы, кхонды, сражающиеся против сарков? Вы приговариваете меня к смерти, когда я знаю, что я невиновен? Неужели вы такие трусы, что обречете свой народ вечно жить под пятой дракона из-за какой-то тени далекого прошлого? Позвольте мне провести вас к гробнице. Разрешите мне помочь вам одержать победу. Это докажет, что у меня нет ничего общего с Рианоном!
Бокхаз в ужасе открыл рот.
