Анна Гурова - Лунный воин
– Мне тут не нравится, – решительно сказал он старухе. – Давай-ка, выводи меня отсюда обратно!
– Успокойся, – хихикнула старуха. – Куда спешить? Выведут тебя отсюда, выведут… только не я. Кто-то другой. Ты, главное, с проводником не ошибись. Выберешь не того – тебя в такие места заведут, откуда никогда обратной дороги не найдешь.
– Бабка! – холодея, воскликнул Ким. – Ты что затеяла?!
Бабка еще раз гнусно ухмыльнулась:
– Запомни – отсюда обратно выйти нельзя. Только вперед.
Она хлопнула его по плечу, отступила назад… И пропала.
– Ах ты ведьма! – чуть не плача, заорал Ким. – Ты меня сюда нарочно заманила! Найду – прибью!
Он заметался между коленчатыми стволами, но бабки и след простыл. Единственное, чего он добился, – мгновенно потерял тропу. Теперь со всех сторон его окружал незнакомый лес под незнакомым небом. Ким постоял, плюнул и, бормоча проклятия, пошел вперед, навстречу огненным отсветам – куда глаза глядят.
Ким опасался чего-то в этом роде, и все равно вышло неожиданно и страшно. Только что лес был пуст – одни черные стволы да рыжие сполохи, и вдруг Ким отчетливо почувствовал, что он тут не один. Он остановился, моргнул – нет, не показалось. За каждым деревом, за каждым кустом стоят молчаливые тени. Прозрачно-черные, окруженные порхающими белыми мотыльками, словно свитой. И не понять – либо и сам лес, и все это место ему только мерещится, либо все реально, и призраки в том числе.
Он шагал дальше, затылком чувствуя внимательные жадные взгляды. Тени вели себя деликатно и вкрадчиво – следовали на расстоянии, среди стволов, не приближаясь и никак не давая о себе знать. «Они не могут сами ко мне обращаться, – наитием понял Ким. – Они ждут, пока я их позову. Могу выбрать любого – и он мне ответит. И что-то изменится навсегда. А могу и не звать, просто пройти мимо. Тогда ничего не будет…»
Ким проходил мимо теней, отводя глаза. Здравый смысл подсказывал: лучше с ними не связываться. Стоит ли их тревожить? Ну их, пусть остаются, где есть. Ведь не просто так они слетелись сюда. Ким со всех сторон чувствовал их терпеливое, покорное ожидание. Но что таится за ним? Вот бесконечная нежность и такая же бескрайняя грусть. Невольно присмотрелся – и тень обрела форму: незнакомая монахиня с ребенком на руках. Немолодое, изможденное, доброе лицо. Монахиня явно хочет что-то ему сказать. Ким на мгновение заколебался – может, позвать ее? Неужели она не подскажет, как выбраться отсюда? Но, подумав, прошел мимо – монахиня не выглядела существом, которое может кого-то куда-то вывести. Она сама казалась жалкой и потерявшейся.
Ким повернулся в другую сторону – и его даже в жар бросило: он столкнулся взглядом с призрачной Желтоглазкой. Протянул руку, хотел позвать, даже не думая, что из этого выйдет, но натолкнулся на ее взгляд и остановился – столько жгучей ненависти было в нем. «Это не она, – подумал он. – Кто-то другой в ее обличье. Желтоглазка на меня ни разу так не посмотрела».
Ким остановился. Он чувствовал, что не может идти дальше, словно воздух загустел, а рыжая земля липла к стопам. Тени осмелели, приблизились, окружили его кольцом. Теперь Ким мог рассмотреть любую из них. Вот это, без сомнения, бабушка Ута. Она протягивает вперед руки, но не видит его – у нее слепые глаза и странное темное пятно на лбу. Ким давно уже знал, что она мертва. В деревне потом рассказывали, что она умерла от горя в ту ночь, когда квисины сожрали ее внука. Ким своими глазами видел ее могилу – травяной холмик на высоком берегу Микавы.
«Может, я тоже умер? – почти равнодушно подумал Ким, сам удивляясь, почему эта мысль его не ужасает. – Горная ведьма убила меня ночью. Утопила в заводи… Нет! Нельзя так думать – иначе никогда отсюда не выберусь! Это просто какое-то колдовство. Ведьма зачем-то напускает на меня мороки из моего прошлого… Хотя той монахини я не помню. И этих двоих тоже…»
Из толпы теней рука об руку выступили двое – юноша и девушка в белых погребальных одеяниях. Они, вероятно, тоже мертвецы. Но разве может умереть фея? Женщина никем, кроме феи, быть не могла. А рядом с этой девушкой, прекрасней которой Ким не встречал, стоял он сам. Или не он сам, но кто-то очень на него похожий. Оба призрака смотрели на Кима так ласково и приветливо, что у него почему-то защипало в глазах. Он точно знал, что эти двое не причинят ему зла. Куда бы они ни привели его, там ему будет хорошо – они об этом позаботятся. Ким шагнул к ним навстречу. Какие прекрасные лица… А что это за темные полосы у них на шее?
«У них отрублены головы», – сообразил Ким. Он промедлил мгновение… и тут увидел позади них третью тень. Прозрачный, легкий призрак – стройный и гибкий, как лук, быстрый, как ветер; длинные белые волосы, прохладные синие глаза… Он одновременно и хрупок, и силен, но самое главное – он свободен.
– Дед! – громко воскликнул Ким. – Я заблудился! Выведи меня отсюда!
Призрачный Хару взмахнул широкими рукавами погребального платья и взлетел, маня за собой внука. Ким последовал за ним в небо безо всяких усилий и сомнений. Волшебный лес остался внизу, и внезапно Ким понял, что это никакой не лес, а самый обычный горный луг. Посреди луга одинокой звездой горел костер, разбрасывая вокруг себя рыжие отсветы. Рядом с костром никого не было. Зачем он тут, кто его разжег, кто поддерживал? Хару и Ким поднимались все выше, а внизу, порхая над травами и папоротниками, во все стороны разлетались белые ночные мотыльки. Порыв ветра подхватил Кима, завертел и бросил в пустоту…
* * *
– Эй, просыпайся! – кто-то тряс Кима за плечо.
Ким встрепенулся, очумело поднял голову. Его окружал непроглядный мрак.
– Что… – прохрипел он почти беззвучно. Попытался откашляться, но горло отозвалось болью.
Из темноты пахнуло запахом мокрой шерсти.
– Сколько можно дрыхнуть? – раздался резкий старушечий голос. – Утро на дворе!
– Утро?! – Ким сел и тут же зашипел, стукнувшись макушкой о камень. – Куда ты меня затащила? Какого беса там бросила?! – хриплым голосом напустился он на бабку, кипя от злости. – Ты!.. Ты не святая старица! Ты лешачиха!
– Уймись, – строго сказала бабка.
Ким открыл рот, собираясь как следует отругать каргу… и вдруг с удивлением почувствовал, что вся его злость куда-то испарилась, словно подчинившись бабкиному приказу.
– Вот у меня первый муж такой же был, – добродушно добавила старуха. – Спросонья вечно злой, как бес. Правда, он и был бесом. А ты чего яришься? Сон плохой приснился, что ли?
Ким пробормотал что-то неопределенное.
– Пошел бы умылся – грязный, как поросенок, – старуха куда-то прошуршала в темноте.
