Мэгги Фьюри - Сердце Мириаля
— Ада?
В темноте послышалось нечто похожее на всхлип. Женщина съежилась, заметно задрожала. Тени, плясавшие на ее лице, исказились болью.
Затем она прямо взглянула на иерарха, и глаза ее вспыхнули. Завалю почудилось, что его наотмашь резанули острым блестящим кинжалом.
— Считай, что я — твой кошмар. — Голос ее был теперь тверд и пронизан горечью. — Ответь на мои вопросы, и я тебя развяжу — честная сделка, верно? Потом ты будешь свободен и избавишься от меня.
— Какие вопросы? Кто ты?
Узкая худая рука цепко ухватила клок волос у него на затылке. Дернув так, что слезы градом брызнули из глаз, женщина силой повернула его лицом к себе:
— Не важно, кто я! Отвечай — и все! Что случилось на перевале, когда ты увидел дракона?
У Заваля перехватило дыхание. Она знает! Она — демон. И тут его мысли раскатились, точно мячики, от скребущих ударов в недрах его же разума.
— Глупец!
Иерарх явственно расслышал это слово, хотя прозвучало оно у него в голове. То был вовсе не знакомый Завалю внутренний голос — совсем иной, сильный, низкий, нечеловеческий, и звуки его странно расплывались, точно нагретые солнцем соты, но все же была в них стальная властность. Когда зазвучал этот голос, Заваль мысленным взором увидел причудливые фигуры сияющего цвета, текучие, радужные, живые, непостижимо связанные со звуками странного голоса.
— Глупец и слепец.
— Убирайся! — прошипел сквозь зубы иерарх. — Демон! Убирайся из моей головы!
— Слушай.
— Что такое?
В комнате вновь стало темно — женщина уронила свой загадочный светильник. Обеими руками она охватила лицо Заваля, с силой впиваясь ногтями в кожу. Даже в сумраке он видел, как горят ее глаза.
— Что у тебя в голове? Что?
— Демоны, — проскулил он.
— Я, — в то же время отозвался нечеловеческий голос. — Я, Этон.
Женщина принялась ожесточенно трясти голову Заваля.
— Отвечай!
— Отвечай. Этон. Этон здесь. Отвечай, отвечай, ОТВЕЧАЙ!
— Нет! НЕТ! Оставьте меня в покое! Помоги-и-ите!
На такой оглушительный вопль сбежались бы стражники со всех концов света. Испуганно ругнувшись, Вельдан так поспешно отдернула руки, словно голова Заваля была из раскаленного добела железа. Подхватив светилку, она бросилась к окну, да так стремительно, что уже перелезала через подоконник, когда дверь распахнулась и в комнату ворвались солдаты. Сверху, с чердачной лестницы донесся оглушительный топот бегущих ног.
— Эй, ты! — завопил кто-то. — Стой! Стой, не то стреляю! Вельдан прыгнула из окна головой вперед. Сугроб внизу оказался достаточно высокий, чтобы смягчить ее падение, и она, извернувшись, выскочила из груды снега, уже твердо держась на ногах. Краем глаза сквозь завесу метели она успела заметить, что из соседнего окна тоже кто-то выпрыгнул — Вельдан от души надеялась, что это Тулак. Сама она, петляя, бросилась бежать к спасительной лесной опушке. — Каз! Сюда!
— Бегу!— немедля откликнулся дракен, и на душе у Вельдан немного полегчало. Вокруг уже со свистом резали воздух арбалетные стрелы, причем летели они так близко, что медлить было нельзя — вот-вот солдаты пристреляются. Молясь, чтобы снежная заверть запорошила глаза стрелкам, Вельдан мчалась дальше, петляя и прыгая, как заяц. Морозный воздух обжигал легкие. Глубокий рыхлый снег цеплялся за ноги, изрядно замедляя бег. Казалось, что время остановилось, а спасительный сумрак леса отодвинулся на тысячу миль. Стрела свистнула совсем близко — так близко, что по щеке прошел холодок. Проклятие! Пристрелялись…
Над прогалиной разнесся громом оглушительный рык. Справа от Вельдан из леса вывалился Каз. Глаза его сверкали, точно синие молнии, из разинутой пасти исходило багровое свечение. Он резко затормозил, взрыхлив снег, сделал мощный вдох — и выдохнул клуб обжигающего пламени. Слепящий огненный шар пролетел через прогалину и взорвался искрами, ударившись о стену дома, чуть пониже окна. Сырое дерево мгновенно обуглилось, во все стороны брызнули фонтаном искры. Пламя тотчас охватило хлопавшую на ветру ставню и часть оконной рамы, разрастаясь и треща на ветру. Ночная тьма отхлынула к опушке леса, вытесненная багряно-золотым заревом.
Ливень стрел, как по мановению руки, прекратился.
В сознании Вельдан раскатился гулкий хохот дракена:
— Прыгай, душенька!
Он повернулся, и чародейка вспрыгнула на его переднюю лапу. Без малейших усилий Каз одним движением забросил ее к себе на спину. Затем он круто развернулся, театрально взметая хвостом клубы снега, и Вельдан поняла, что ее напарник от души наслаждается страхом и замешательством, которое он вызвал в рядах противника. Она и сама невольно поддалась этому дикому, бурному ликованию. Славный старина Каз! Вечно он вытворит что-нибудь этакое!..
Позади них, в доме звонко запел горн, и с лесопилки ему отозвался другой.
— Пора сматываться, — проворчал Каз. — Они вызывают подкрепления.
— Вначале заберем Тулак!
— Само собой. Неужто я брошу старушку на произвол судьбы?
Идти по глубокому снегу было не так-то легко, но Тулак с упрямым видом двигалась вперед, волоча узел с теплой одеждой, который Вельдан еще раньше выбросила из окна. Чародейка наклонилась, подхватила узел, а затем протянула руку, чтобы помочь старой наемнице вскарабкаться на спину дракена. Кряхтя от натуги, Тулак справилась-таки с этой задачей и, тяжело дыша, крепко обхватила руками талию Вельдан. Девушка прислушалась к ее надсадному сиплому дыханию — и вдруг отчаянно пожалела о своих необдуманных действиях, из-за которых старая женщина подверглась такой опасности.
Вой ветра заглушили на миг громкие крики — на прогалину из-за дома выбежали несколько солдат. И застыли как вкопанные, увидев дракена.
— Стреляйте, болваны, стреляйте! — донесся рык из окна той самой комнаты, откуда совсем недавно с такой поспешностью удалилась Вельдан. Девушка оглянулась — и увидела в горящем окне незнакомое лицо, ярко и пугающе озаренное пламенем. Человек глядел на нее, точно коршун на добычу — хищно и яростно. Казалось, дыма и жара он вовсе не замечает. Он походил на змею, напрягшуюся перед смертоносным броском, и Вельдан захлестнула волна опасной и недоброй мощи, которую источал этот человек. Глаза их, одинаково серые, встретились, и взгляды скрестились с неслышимым лязгом, точно два стальных клинка. Странное, противоречивое чувство вызвал у девушки этот безмолвный поединок — наполовину омерзение, наполовину непонятное влечение. Время на прогалине застыло, покуда две недвижные фигуры смотрели друг на друга — с любопытством, вызовом и (в самой глубине души) непостижимым узнаванием. Затем незнакомец шевельнулся, и чары рассеялись. Он склонил голову, и тонкие жесткие губы тронула загадочная улыбка. Вскинув руку, он приветствовал Вельдан четким насмешливым салютом.
