Роберт Сальваторе - Разбойник
– Но еще больше они любят деньги. Назначь такую сумму, чтобы они не смогли устоять. Пообещай, что любой, кто своими сведениями поможет поймать грабителя, получит возможность до конца жизни обедать в замке. Пообещай тысячу золотых монет. И еще, можешь посулить помощь братьев святого Абеля с их камнями тому, кто предоставит верную информацию, и даже членам его семейства.
Баннарган удивленно приподнял бровь.
– Магистр Бателейс не откажет мне в этом.
– Я распространю эти посулы в каждой таверне и на всех дорогах, – согласился Баннарган.
Прайди подошел к своему другу и положил руку ему на плечо.
– Ты всегда, сколько я помню, был моим другом и помощником, – сказал он. – И теперь мне нужна твоя помощь. Я поручаю тебе изловить этого негодяя. Он подрывает устои моей власти, Баннарган, а это последнее злодеяние угрожает безопасности всей страны.
Брови Баннаргана снова приподнялись, показывая, что воин считает последнее заявление несколько преувеличенным. Впрочем, нельзя отрицать, что действия Разбойника усиливают недовольство крестьян своим правителем.
– Крестьяне будут возмущены, если мы схватим и казним этого человека, – заметил Баннарган.
– Берниввигар сделает это за нас, я в этом не сомневаюсь. А люди очень скоро обо всем позабудут. Он напал на карету принца, а вдруг в следующий раз он решит напасть на меня? Вдруг он зарежет правителя в собственной спальне?
Баннарган нахмурился. В конце концов, Разбойник до сих пор убил только одного человека, да и то его собственным кинжалом.
– Излови его, друг мой, – настаивал Прайди. – Все солдаты и любые средства в твоем распоряжении. Найди и убей его как можно скорее.
Баннарган кивнул.
– Ты не должен был приходить сюда, – сказала Кадайль. – Тебе вообще лучше не показываться в городе этой ночью. Люди лорда Прайди ищут тебя повсюду.
– Как ты узнала, что я сегодня спас принца Иеслника?
– Спас? Ты хотел сказать – ограбил?
– Почему ограбил? Нет, я просто получил награду, моя госпожа. Я ведь сначала перебил всех поври, которые грозились убить молодого принца, а уже потом взял деньги.
– Но они рассказывают об этом случае совсем по-другому.
– А ты хотела, чтобы у аристократа хватило духу сознаться, что его кто-то спас? Да еще какой-то грабитель? – Брансен рассмеялся. – Нет, гордость принца Иеслника не позволит ему упомянуть эту незначительную деталь.
Кадайль наконец улыбнулась – и эта улыбка согрела сердце Брансена, но девушка все время испуганно озиралась, словно в любой момент ожидала появления солдат правителя Прайди.
– Наверно, мне надо было подождать, пока карлики покончат и с принцем, и с его женой, а потом уже забирать деньги, – продолжал Брансен. – Но тогда и ни в чем не повинные слуги тоже наверняка были бы убиты, а этого я не мог допустить.
– А ты мог допустить, чтобы поври убили принца? Разбойник пожал плечами.
– И его жену? – настаивала явно огорченная Ка-дайль.
– Скорее всего, не смог бы, хотя и не испытываю добрых чувств к правителям Хонсе и их подлым прихвостням.
– Они – наши защитники.
– Они защищают только самих себя, – возразил Разбойник. – Мне приходилось бывать в замке лорда Прайди, и могу тебя заверить, этому человеку не о чем больше желать.
– Он избран Богом, так говорят священники. Его род имеет божественное происхождение.
Разбойник при этих словах рассмеялся, хотя в глубине души Брансен понимал, что эта тема не должна быть предметом насмешек. Он был знаком с теорией «святости правителей» и в изложении братьев святого Абеля, и в изложении самхаистов. И те и другие старались таким образом заслужить благосклонность власти. Но мудрецы Джеста Ту считали иначе. Они полностью отвергали всякую связь между правителями различных народов и племен с Богом. Но крестьяне этого не знали; не знала и Кадайль, которую Брансен считал очень умной и сообразительной по сравнению с другими людьми.
– Тогда, вероятно, Бог будет недоволен, увидев, что я взял… вот это, – сказал Брансен, протягивая девушке ожерелье, сорванное с шеи Олим.
Кадайль задохнулась от восторга, и ее глаза при свете звезд засверкали ярче драгоценных камней.
– Госпожа Кадайль, – заговорил Брансен. – Прекрасная Кадайль! Если ты намерена убедить меня, то шея принцессы из Делавала больше подходит для этого украшения, ты только понапрасну потратишь силы и время. Если Бог и создал красоту, достойную этого ожерелья, то это твоя красота.
Девушка подняла на него взгляд, но ничего не сказала.
Брансен осторожно шагнул вперед. Он чувствовал ее испуг, Кадайль даже слегка задрожала, но прохладный ночной ветер был в этом не повинен. Юноша приблизился к ней и приложил драгоценное ожерелье к стройной шейке. Ему пришлось обхватить Кадайль обеими руками и даже слегка наклониться вперед, чтобы заглянуть через плечо и справиться с застежкой.
Теплое дыхание коснулось его шеи, и Брансен, уже застегнув ожерелье, стоял неподвижно, наслаждаясь ароматом Кадайль. Наконец он отстранился, но не снял рук с ее плеч.
– Я не смогу его носить, – сказала Кадайль, но Брансен приложил к ее губам свой палец.
– Конечно, не сможешь, – согласился он. – Но ты можешь надевать его по ночам, тайком от всех. Лорд Прайди и принц Иеслник обязательно назначат за него награду, и когда это произойдет, ты скажешь, что нашла ожерелье на обочине дороги, и получишь деньги. Сделай это ради своей матери, если не хочешь потратить выкуп на себя.
– Я не могу.
– Можешь, – настаивал Брансен. – Я брошу рядом с тем дубом несколько монет, а ты скажешь, что там и нашла ожерелье. Эти глупцы поверят, что я мог обронить часть добычи.
– Но…
– А иначе куда же мне его девать? – прервал Брансен ее возражения. – Мне не нужны деньги, у меня есть кров над головой и вполне сносная пища.
– Тогда зачем ты отнимаешь деньги?
– Наверно, потому, что я принадлежу к тем немногим, кто таким образом поддерживает хорошую форму. Еще потому, что я знаю – лорд Прайди и другие аристократы живут в роскоши, а другие трудятся на их благо, даже умирают ради их выгоды.
Он хотел еще добавить, что это его забавляет, но счел более правильным утаить свой секрет.
– К тому же мне нравятся красивые вещи, – добавил Брансен, пристально глядя в глаза Кадайль и полностью завладев ее вниманием. – Но, по правде говоря, ожерелье бледнеет по сравнению с твоей красотой. Только благодаря тебе сияют эти самоцветы.
Девушка покраснела и попыталась отвести взгляд, но Брансен ей этого не позволил. Он осторожно обхватил ее лицо ладонями и повернул к себе. Брансен больше не мог противиться искушению ее красоты, ее аромата и теплого дыхания. Он наклонился и бережно прижался своими губами к ее рту.
