Маргарита Епатко - Путь Грома
– Ну что застыли? – обернулся Илья. – За мной идите, след в след. В лешачью деревню не дорога ведет, а дорожка. Не дорожка, а тропинка. Не тропинка, а тропочка. Не тропочка, а следочек звериный. Но я его найду, и своих с собой проведу.
Рыжик с удивлением увидел, что в тех местах, где ступает колдун, действительно появляются белесоватые, как сгустки тумана, отпечатки следов. И, так же как и туман, они норовят рассеяться, рассыпаться каплями росы. Поэтому он не стал мешкать и первым ступил в оставленный след. Нора последовала его примеру. Параскева сделала несколько шагов и обернулась, чтобы бросить прощальный взгляд на избушку. Она удивленно отметила, что маленький деревянный домик уже едва заметен из-за обступивших его высоких елей и лиственниц. Холодная ледяная рука недоброго предчувствия сжала сердце, когда она увидела саму себя стоящую на крылечке и машущую им в след белым платком.
Рыжик старательно шел след в след за колдуном. Он старался переступать достаточно быстро, чтобы спешащие следом женщины успевали заступить в растворявшиеся на глазах туманные отпечатки. Тем не менее, он отмечал происходящие вокруг перемены: далеко позади осталась не только заводь с русалками, но и болото. Промелькнула дубовая роща, которая всегда казалась ему громадной и необъятной. Дальше пошли совсем дремучие леса. Как в тех сказках, которые ему в детстве на ночь рассказывала бабушка Параскева.
Буреломы из гигантских деревьев перемежались участками с зеленой луговой травой. В них только наметанный глаз мог различить страшную болотную чарусу. За ними появлялись многометровые ели, словно на параде выстроившиеся плечом к плечу. Гигантские деревья перекрывали не только возможность пройти, складывалось впечатление, что между ними невозможно даже малейшее движение воздуха.
Но Колдун не обращал на все перемены никакого внимания. Дорога ему была слишком хорошо известна. Он легко переступал по не сгнившим деревьям через буреломы, шагал по чуть заметным кочкам на болотах и находил едва видимые просветы в шеренгах деревьев. Несколько раз, обернувшись, он бросал ободряющие взгляды на родных, тем не менее, не останавливаясь и не сбавляя шаг.
Внутренние часы Рыжика показывали, что близится время обеда. Он уже собирался окликнуть колдуна, поскольку высмотрел вполне приличную солнечную лужайку для отдыха. И тут Илья остановился. Оборотень врезался носом в каменную спину колдуна и выругался. Возмущенно взвизгнула Нора, наткнувшаяся на брата. Что-то невнятное пробормотала Параскева, с размаху перелетевшая через волчицу.
– Извините, – пробормотал Илья, оборачиваясь. – Я так привык путешествовать один, что …
– Давно пора отвыкнуть, – пробурчала Параскева, потирая ушибленную ногу.
Колдун виновато улыбнулся, за что был вознагражден Норой немедленно лизнувшей его в щеку.
– Она рада, что в этот раз за тобой шел я, – перевел ее поскуливание Рыжик. – Думаю, в следующий раз уступлю эту честь кому-нибудь другому, – он потер ушибленный нос. – Не будь я оборотнем, точно бы его сломал.
– Ну, раз все обошлось, – еще раз улыбнулся Илья, – самое время останавливаться на ночлег. Здесь чудесное место, – он обвел рукой небольшую поляну со всех сторон укутанную деревьями.
– Ночлег? – вопрос вырвался одновременно у Рыжика и Параскевы.
– Ну да, я был бы не против поужинать. Честно говоря, дорога меня утомила, – сказал молодой мужчина.
Нора заскулила, пытаясь привлечь внимание брата и бабушки. Она вытягивала лапу в сторону солнца, которое уже едва виднелось за верхушками деревьев. На полянке сразу же стало сыро и неуютно. Рыжик огляделся. Пожухлая трава явно попробовала ночные морозы.
– Надо бы дров нарубить для костерка, – пробормотал он.
– Рубить деревья рядом с деревней леших равносильно подписанию себе смертного приговора, – с расстановкой произнес колдун.
– И что нам теперь замерзнуть по этому поводу? – взвился Рыжик.
– Не заводись, – осадила его Параскева. – От их благожелательности зависит судьба твоей сестры. Можно и померзнуть одну ночку.
– Терпеть не могу мерзнуть, – поежился колдун. – Моя мама всегда говорила, что это, пожалуй, мой единственный недостаток. Но ведь здесь все свои? – Илья обвел троицу взглядом, ища одобрения.
– Конечно, свои, – пожала плечами Параскева, абсолютно не понимая к чему клонит парень.
– Ну и замечательно, – Илья открыл котомку, достал оттуда сверток и бережно разложил на поляне довольно большой потрепанный плащ-накидку.
Рыжик озабоченно покачал головой. Втайне он надеялся, что после приключения с Алиной Илья уже пришел в себя. Но тот, похоже, опять начал чудить.
Посвистывая и слегка пританцовывая, Илья обошел плащ, щелкнул пальцами, и с довольным видом, скинув обувь, уселся на него.
– Ну, что стоите? – бросил он им. Заходите, погреетесь, – и он протянул руки к центру плаща, словно грея их над невидимым костром.
Рыжик посмотрел на спину Ильи, затем повернулся к Параскеве и выразительно постучал себя пальцем по лбу. Старуха в ответ грустно покачала головой. Нора, наблюдавшая молчаливый диалог, укоризненно посмотрела на них, и, гордо повернувшись спиной, поскребла лапами у плаща, сбрасывая с них невидимую грязь. Подошла к Илье, ласково лизнула его в щеку, затем что-то возмущенно протявкала Рыжику и Параскеве.
– И что говорит твоя сестрица? – прошептала знахарка.
– Что-то я не понял, – Рыжик озадаченно нахмурился. – Вроде, Нора говорит, там действительно теплее.
Вот и я считаю, что толку на мерзлой траве стоять, – сказала Параскева.
Она взяла за руку озадаченного Рыжика и слегка подтолкнула в сторону плаща. Тот сделал несколько шагов и застыл. Теперь уже от удивления. Никогда еще в своей жизни оборотень не видел такой красоты.
Он попал внутрь небольшого, но очень уютного синего шатра. На его стенах висели какие-то гербы и знамена, и даже настоящие мечи и кинжалы. Бронзовые чаши предусмотрительно были поставлены под тяжелыми подсвечниками, чтобы капающий с двух десятков свечей воск не испортил лежащие по краям шатра меховые шкуры. А посередине горел огонь в настоящем сложенном из камней очаге.
Непонятное раздражение охватило Рыжика. Он смотрел на колдуна, который бережно растирал уставшие лапы уже лежащей на меховом покрывале Норы и, не говоря ни слова, сделал пару шагов назад. И снова перед ним появился подранный плащ, на котором сидела Нора, сиротливо прижавшаяся к Илье, а рядом стояла Параскева. Он вернулся внутрь. Там Илья уже вешал над очагом котелок, куда бабушка, выложила взятую из дому кашу, тут же слегка разбавленную водой.
– Не бог-весть какая еда, зато горячая, – улыбнулся парню Илья.
