Алексей Тихонов - Разведчик с Острова Мечты
— Я бы все-таки проверил.
— Лежи, — твердо сказал, будто припечатал, атаман. — Нечего ноги в потемках ломать.
Шагалан усмехнулся:
— Неужели это вы обо мне так заботитесь, сир?
— О тебе. И о других. Ну как мои ребята там вправду устроились, что тогда? Не приведи господь, не разберетесь в темноте, заваруху затеете… А тебе дай волю…
Лишь давящая ватным грузом усталость помешала юноше рассмеяться.
— Крепко же я вас запугал, правоверные. И ладно, если б старался… Но воля ваша. Разбудите, когда дежурство подойдет.
Перевернулся на бок и тотчас заснул, словно провалился в бездонный звенящий мрак.
Они находились в пути пятый день. За такое время Шагалан, пожалуй, взялся бы в одиночку пересечь всю страну до западных морей. С его точки зрения, они вообще не шли, а тянулись медленней упившейся улитки. Сперва задерживал Сегеш, которого посменно тащили на плетеных носилках. Блеснула вроде бы надежда облегчить сей труд, когда отловили несколько лошадей покойных «охотников», но как отловили, так и бросили, уткнувшись в первую же топь. Вдобавок непоседливый старик вечно порывался соскочить и идти самостоятельно, бодрился, заявлял, будто вполне поправился, но тем только разбивал больное колено. Лишь на четвертый день, благодаря то ли травяным припаркам, приготовленным Шагаланом, то ли его же угрозам привязать ослушника к носилкам, атаман смог встать на ноги. И тут же выяснилось, что серьезно прибавить в скорости отряд все равно не способен — люди, измученные тюрьмой, тяжелыми, хоть и медленными, переходами, ночевками в холодном, мокром лесу, а главное — отсутствием еды, просто выдохлись. Всплыли старые болячки, кто-то сбил в чужих сапогах ноги, кто-то, наподобие Шурги, маялся грудным кашлем. Как назло, места пошли совершенно пустынные для охоты, даже Шагалан в поисках добычи немалую часть дня кружил по окрестностям. О зайцах или косулях уже не мечталось, в последнее время радовались и крохотной перепелке вроде промысленной сегодня. Разведчик обнаружил, что начал плотоядно коситься на шуршащих в листве мышей. Самому ему было не привыкать к постоянным завываниям желудка, но раньше его при этом не заботило содержание еще восьми мужиков и мальчишки. Йерса подкармливали всем отрядом, что помогало, впрочем, слабо.
— Как ближе к вашей балке, так скуднее живность, — заметил однажды хмурый Шагалан. — Чем тогда там пропитаться? Мошкарой?
— Пусть голодно, зато безопасно, — не очень уверенно ответил Шурга.
И к выловленному зверю требовалось относиться с опаской. Только вчера мужики приволокли какую-то болотную тварь, мохнатую и когтистую, а потом дружно мучились целый день животами. Правда, Шурга, как главный местный знаток, утверждал, что причина была не в самой добыче, а в ошибках ее приготовления, но аппетит отряду это событие на некоторое время сбило…
Шагалана разбудили незадолго до рассвета. Сменив засыпающего на ходу Перка, он просидел у костра остаток ночи, а зарю встретил уже в полном вооружении.
— Туда меньше часа пути, — заявил юноша недовольно сморщившемуся Сегешу. — Это если налегке. Если же тронемся скопом, потеряем половину дня. Вдобавок вымотаемся и нашумим.
— И чего ты хочешь?
— Боитесь посылать меня одного, сир, — пусть снова Шурга и Перок идут. Я — следом, в случае опасности прикрою.
— А мы что будем пока делать?
— Отдыхайте. Лечите колено. А перво-наперво — не разбредаться по округе и постоянно быть начеку.
— Мы и так в долгу у тебя, парень, по самое горло, — помолчав, вздохнул атаман куда-то в сторону. — А ты все растишь и растишь этот долг. Не знаю, сумеем ли расплатиться…
— Если выберемся, от вас тоже понадобится услуга, сир. Хоть и вполне посильная, — чуть улыбнулся Шагалан. — Так мы выступаем?
На сей раз Шурга был настроен куда доверительней, ни косых взглядов, ни колкостей. Являлись ли причиной общий бой или голодная изможденность — оставалось гадать. Втроем перевалили через каменистое взгорье, углубились в заросшую дурным ивняком долину. Немедленно выяснилось, что вся она исполосована запутанной сетью сырых оврагов, переходящих на дне в натуральное болото.
— Чудесное местечко, — фыркнул Шагалан, когда они, взвивая тучи гнуса, съехали по очередному скользкому склону в воду. — Годится для прогулок хромым да больным… — Отер лицо рукавом, однако лишь вымазал еще больше. — Неужели тут выживает кто-либо кроме лягушек с пиявками?
— Коли судьба припрет, человек выживет и там, где лягушки сдохнут, — буркнул Шурга и первым двинулся, разрезая жирно плескавшуюся у колен жижу.
Еще через пару оврагов он объявил, понизив голос:
— Дальше пойдем сами, ты, Шагалан, чуть отстань. Не очень-то понимаю страхи старика, но приказ есть приказ. Мне же спокойней, если буду знать, что сзади твой невероятный лук.
Разведчик постоял немного в тяжело смердящей луже, проводил взглядом товарищей, затем направился вперед и влево. Скользнуть изящной тенью здесь никак не получалось — ноги вязли в тягучем иле, жижа липко хватала за штанины, то и дело с шумом всплывали пузыри потревоженного болотного газа. Шагалан так и не понял до конца, вел ли их Шурга по какой-то одному ему ведомой тропинке среди трясин или просто брел, уверенный в полной безопасности. Никаких предупреждений не поступило, и теперь юноша рискнул свернуть в сторону. Топь не встретилась, однако дорога заметно осложнилась, глубина выросла почти вдвое, а пара небольших ям обогатила впечатления. Короче, сомнения относительно их проводника не прояснились.
Не без труда выкарабкавшись на сушу, Шагалан подготовил лук и припустился рысцой, обходя товарищей сбоку. Их самих он различил однажды, когда, петляя между чахлыми березками, перебегал по краю оврага. Две далекие фигурки плелись по прямой, но постоянные переправы через болотца и ползания по мокрым скатам задерживали их чрезвычайно. Путь юноши, наоборот, извивался без меры, подчас доводилось возвращаться, не найдя просвета в причудливом лабиринте гребней и отрогов. Зато двигаться удавалось бегом по твердой земле, потому вскоре разведчик уже ощутимо опережал спутников. Проблема заключалась в том, что он не представлял себе цели похода, а только следовал, по мере возможности, вдоль их прежнего курса, уповая на удачу. Каковая не изменила и на сей раз.
Одолев очередной заросший влажным мхом гребень, Шагалан резко припал на колено. Это место неминуемо назвали бы Мокрой Балкой — внизу открывался вход в узкую извилистую лощину, даже верхний срез которой располагался ниже дна окрестных оврагов. По всем законам болотная грязь давно затопила бы ее без остатка, однако склоны зеленели густой травой, пробиваемой с разных сторон лишь ручьями. Балка добродушно принимала всех, поглощала, словно бездонная бочка. Картина вырисовывалась благостная, правда, еще глубже лощина вроде бы начинала заполняться зловещим туманным полумраком, но это терялось за поворотом.
