Алан Фостер - Королевства света
Красногрудки и желтохвостки снова стали по праву носить свои имена. Поросята приобрели здоровый розовый оттенок. Серебристые караси засверкали в водоемах. А дети вновь принялись смеяться и играть, и с их лиц исчезла печать серой беспросветной печали. С возвращением красок вернулся смех, за смехом пришло веселье, а веселье изгнало проклятое уныние, которое было хуже отсутствия цвета. Тона и оттенки появились не только на лицах, но и в разговорах. Ярко раскрашенные дома засверкали свежестью и новой жизнью. Весь мир приободрился. Все, что томилось под гнетом проклятья Мундуруку, стало пробуждаться к многоцветной насыщенной жизни.
Музыканты вновь стали сочинять музыку, к художникам вернулась надежда и вдохновение. Бухгалтеры с удовольствием стали громоздить свои цифры. Бесцветность, оказывается, много значила в жизни людей, и неожиданное возвращение цветов было очень радостным событием. В тот день родилось много детей, которых на радостях окрестили именами Радуга или Акварель.
Красочность вернулась в реки рыбам и лягушкам, жившим в них, деревьям и цветам, что росли по их берегам, и даже суровой крепости Малостранке. Краски заиграли на лицах печальных беженцев, скучившихся за ее каменными стенами, оживили руки и оружие защитников крепости и заляпали нездоровыми коричнево-зелеными пятнами горгульи лица тех, кто их осаждал.
Никто, от самого маленького поваренка, разбиравшего истощившиеся припасы крепости, до копьеносца с самым жабьим лицом, стоявшего в передних рядах осаждавшей Орды, не избежал этого чудесного превращения. Прежде ордынцы черпали силу и решительность в сознании того, что никто не может устоять перед могуществом Хаксана Мундуруку. Когда же они столкнулись с неопровержимым доказательством обратного, в их рядах поднялось беспорядочное и встревоженное роптание, которое их офицеры не могли подавить руганью и кнутами. В самой крепости Малостранке Вакула Сильный во всем великолепии блестящего и красочного боевого снаряжения предстал перед принцессой Петриной. Его лицо горело от возбуждения и едва сдерживаемого рвения.
– Ваше Высочество, что-то сломало заклятье, наложенное на Годланд Хаксаном Мундуруку. Те, кто остался защищать крепость – это лучшие, выносливейшие и самые решительные воины. – Крепко держа под рукой шлем, он вытянулся во весь рост. Вокруг него висело множество знамен, к которым вернулась их слава. – Меня послали просить вашего разрешения совершить вылазку и попытаться изгнать с нашего порога врагов, явно сейчас растерянных. Если атака окажется удачной, мы предлагаем двинуть все силы против Орды и выбить их из провинции. Молва разнесет весть о нашей победе, и отчаявшийся народ Годланда повалит толпами, чтобы присоединиться к нам.
Принцесса Петрина, молодая, но мудрая, потерла бледный подбородок.
– А что если это хитрость Мундуруку, которые хотят выманить нас из замка и уничтожить?
Тервел Драдвин из графства Умберсара шагнул вперед и встал рядом с Вакулой.
– Донесения хлынули потоком к тем немногим мастерам магии, что еще остались с нами, Ваше Высочество. В них сообщается, что заклятие сломлено по всему Годланду. Если это всего лишь уловка, зачем снимать чары со всех цивилизованных стран и рисковать?! Ведь мы единственные, кого надо обманывать? Из-за спин двух генералов заговорил помолодевший капитан Слейл. Впервые за долгое время у него появилось то, ради чего стоило жить. Позже он и сам не мог объяснить, почему заговорил вне очереди и не по рангу.
– Ваше Высочество, я смотрел в подзорную трубу с крепостных стен. Смятение врагов слишком повсеместное и не может быть поддельным. Видно даже, что некоторые из них дезертируют в далекий Кил-Бар-Бенид.
Весь напрягшись, Вакула шагнул вперед.
– Ваше Высочество, ударим сейчас! Пока они не успели перегруппироваться. Пока не прибыли сами Мундуруку, чтобы возглавить осаду и попытаться восстановить заклинание.
Принцесса Петрина медленно встала. За ней тянулась ее светлая расшитая мантия, к которой вернулось прежнее великолепие.
– Берите под свое командование смелых бойцов и гоните из-под наших стен этих отвратительных тварей, о, мои смелые рыцари Годланда. Я даю вам разрешение, но только при одном условии.
Вакула Смелый неуверенно взглянул на принцессу:
– Каком, Ваше Высочество?
Ее глаза сверкали, и она протянула руку.
– Я устала просто так сидеть на этом проклятом троне! Найдите мне меч!
В комнатах Зубчатой башни, самой высокой в знаменитом замке Бурголоде, который занимал господствующее положение над великим торговым городом Кил-Бар-Бенидом, Мундуруку на досуге занимались каждый своим отвратительным делом. Вдруг туда ворвался запыхавшийся Клег ростом не больше пивной кружки, весь в слюнях.
– Братья, братья мои! Кобкейл и Кмелиог, Кворт и Кмото, – все пойдемте скорее!
Коббод был недоволен тем, что его так по-идиотски прервали. Ему пришлось встать со спин двух хнычущих человеческих детенышей: на их ребрах он сочинял очередную музыкальную интерлюдию. Вслед за коренастым обезумевшим Клегом он вышел наружу. Кобкейл и остальные члены клана вскоре присоединились к ним, бормоча себе под нос разные затейливые ругательства и разя зловонным дыханием. Но желание поколотить шумного Клега пропало, как только они увидели, что его так взволновало.
С юго-востока на них неслось настоящее цунами сверкающих красок, распространяясь во все стороны, готовое вот-вот накрыть замок. Фантастическое явление заполнило небо, преобразуя серые облака, попадавшие в его объятия, и перекрашивая птиц и верхушки деревьев. У Кобкейла отпала тяжелая нижняя челюсть. Он с недоверием смотрел, как цветная лавина со свистом неслась на них. В последнюю секунду он вскинул обе короткие пухлые ручки, чтобы закрыть лицо. Вокруг него встревоженно верещали остальные члены клана.
Радужная волна прошлась над замком и продолжила свой путь в самые отдаленные уголки Годланда. Когда Кобкейл опустил руки и открыл глаза, то к своему ужасу увидел сверкающую разноцветными кристаллами огромную каменную крепость. Краски вернулись на знамена, свисавшие с флагштоков. Цветными стали зловонные пятна какой-то жидкости, заляпавшей весь каменный пол под ногами, деревянные рамы некоторых окон и даже его собственная одежда.
Кто-то настойчиво тряс его за плечо. Рядом с ним стояла Кеброча, что-то бессмысленно бормоча себе под нос. Кобкейл замахнулся и отвесил родственнице такую сильную пощечину, что она отлетела назад. К тому времени, как она долетела и плюхнулась на брюхо, потрясенные Мундуруку стали потихоньку приходить в себя.
