Олеся Шалюкова - Между жизнью и смертью
— Что жаль?.. — Удивился Демиан.
— Что вы не родились раньше, тысячи на две лет назад. Когда бушевали войны, когда вампиры правили миром. Когда вампиры жили, а не скрывали свое существование!
— Да ну… вампиры тогда были куда злее и подлее. Да и тогда у тебя были другие увлечения. — Усмехнулся вампир.
Ната вздохнула.
— И все-то ты знаешь!
— Не все, но я исправляюсь…
— Лучше не надо, — порекомендовала Ната.
— Почему? — Дем недоуменно посмотрел на нее.
— Потому что оно того не стоит, — вздохнула Ночь, потом села, взглянула в ту сторону, где ее помощница-мантия ночь медленно двигалась к рассвету. — Все знать — скучно.
— Ты права. Будешь спать? — Ласково обнял ее маг.
— Ага…
— Ложись.
— Думаю, мне стоит на сегодня перебраться в другое место, — Ната едва заметно улыбнулась. — Я восстановлюсь у Чертогов и скоро вернусь. Увидимся завтра ночью, — коснувшись губами виска Дема, Ната улыбнулась и исчезла.
А спустя мгновение на кровать к брату свалилась Деми в обнимку с подушкой, с алыми глазами — на этот раз не оттого, что впустила в себя силу вампира, а потому что полопались сосуды, с черными полукружьями, придающими ей вид полутрупа и посиневшими губами.
— А я почти труп, — сообщила девушка, — примешь к себе?
— Приму, малышка… Укладывайся, постерегу твой сон… — Дем обнял сестру, прижав к себе, как когда-то… Блаженно улыбнувшись, Деми уткнулась носом в самое родное плечо на свете:
— Люблю тебя, братишка, больше всех на свете, — прошептала она надорванным голосом, и уже спустя мгновение не столько уснула, сколько потеряла сознание от изнеможения.
— Я тебя тоже, сестренка… — Тихо ответил ей брат, проваливаясь в мутный и тяжелый сон, где Сила ему больше не отзывалась…
* * *Пока все участники побоища на Варшавской приходили в себя, а люди истерили, изображая на пустом месте одну за другой глупейшие идеи, в подземном тренировочном зале Грандсир тренировался с любимым оружием. Вооруженный своим топором он отрабатывал на иллюзорном двойнике бой, когда понял, что уже не один.
Самаэль стоял у дверей в расстегнутой рубашке, положив руки на мраморную косу, закинутую на плечи.
— Потанцуем? — Спросил Мстислав гостя.
— Отчего ж нет, Грандсир… отчего ж нет… — Улыбнулся гость, проворачивая в руке косу… и едва успевая отвести древком атаку владыки Неведомых.
Некоторое время мужчины кружили по залу, изредка сшибаясь в могучих атаках, и тут же расходясь, чтобы собраться с силами для нового удара. Самаэль несколько уступал в мастерстве своему противнику, ведь он все же был больше магом, но на стороне Изначального был опыт.
Поединок оборвался внезапно — Лезвие секиры застыло у виска Самаэля, а кончик лезвия косы — у глаза Мстислава. Еще миг, и оба были бы мертвы.
— Узнал, да? — Хмыкнул Самаэль, опуская оружие, и отправляя его обратно в пол.
— Не сразу. Я не способен к таким плетениям, как сын, но вижу чужие я отлично. И твои — узнал.
— Так и знал, что не стоило расслабляться.
— Не стоило. — Кивнул Мстислав. — И что теперь? Вернешься на свое законное место?
— Нет. — Покачал головой вампир. — Мистраль умер, и более не переродится. Он оставил свое наследие сыну… Короче, нет. Я десятки раз умирал, когда приходило время умереть, и возрождался, когда был нужен клану. Все. Хватит. Теперь клану нужен новый лидер — ты. А мне дай уже отдохнуть.
— Они узнают тебя.
— Нет. Гост еще мог бы, но и ему не знаком Самаэль. Эту личность знают только Изначальные…. Но они не выдадут.
— Но ты вернешься в клан?.. — Мстислав задумчиво посмотрел на Самаэля.
— Не знаю. Как повезет. Пока что я не уверен, что останусь в мире живых, когда все закончится.
— Ночь потребует обратно? — Усмехнулся Грандсир.
— Нет. Ночь никогда и ничего не требует. Ей это не нужно. Любой сородич и без того исполнит любую ее волю. Просто таков порядок вещей. Мертвым не место среди живых. И я вернусь в Чертоги, если она позовет меня. Это решать только ей одной.
— Но ведь близнецы знают, кто ты…
— Знают, но не скажут. А больше меня никто и не узнает.
— И что ты намерен делать?
— Изменяться. Изменять окружающую реальность. Собственно, пока просто жить. — Самаэль усмехнулся, и выхватил из пола мраморный меч, готовясь к продолжению поединка.
Все же, как ни крути, Самаэль был больше магом, чем воином. И он никогда никому не говорил, что отнюдь не боевая магия является его специализацией. А то, благодаря чему он казался несокрушимым — школа Изменения. Казалось, он был единственным, кто пользовался этой давно забытой школой, зачатки которой сохранили алхимики… но именно эта школа давала ему такую мощь. И сейчас он был намерен продемонстрировать ее Грандсиру Неведомого клана….
Глава 26. О пользе молока и вреде недосыпа
Неведомые вернулись слишком рано. Ишша, не желающая тратить силы на мелких вампирчиков, охраняющих особняк, еще не успела преодолеть последнюю линию обороны, а эти демоны уже были тут как тут.
Уставшие, обессиленные, некоторые с головы до ног покрытые Ночь знает чем, но довольные.
Вампирессе не надо было спрашивать кого-либо, чтобы понять значение произошедшего. Ильяр, да и ее господин Алхимик, недооценили опасность Неведомого клана. Его вечно все недооценивали! Как же, каких-то тринадцать демонов, среди которых несколько девок, и их Грансдир. Ну казалось бы, ну что в них такого? Например, в ребенке, пытающемся оттереть с лица кровь, со словами, что она не хочет пугать какого-то там Антона своим видом. Или в красотке, бюст которой, казалось, вывалится из огромного декольте? Или в тихой девушке, буквально повисшей на плече видного парня?
Что могло быть в этих четырнадцати такого, что их должны были бы опасаться? Всем своим видом они вызывали только одну мысль: «Мы беззащитны, мы неопасны», и почти все допускали первую и последнюю ошибку — недооценивали Неведомый клан.
«Ненавижу», — Ишша, в жилах которой после странного зелья Алхимика, бродила сила, которой хватило бы на то, чтобы разнести в хлам четверть Москвы точно, не могла тронуться с места. О, она боялась, боялась Алхимика, боялась его гнева, боялась, что он вернет ее обратно в Чертоги, но еще больше она боялась того, что сейчас кто-то из Неведомых ее почует.
Особенно, провидица.
Впрочем, той было не до окружающего мира, провидица была чуть живая. Ишша испытала ни с чем не сравнимое удовольствие глядя на эту поникшую фигурку, которая балансировала на грани жизни и смерти. Как сама Ишша. Как те, кого эти неведомые прибили.
