Наталья Гладышева - Такой любви не бывает
— Да… Темные стали гораздо легче на подъем, чем раньше, — ответил каким-то своим мыслям вслух Сергей. — А мы стали менее расторопны.
— Если бы вам так не хотелось бы получить мое согласие, мы бы успели, — холодно заметила я, поняв, о чем он думает. — А это точно были темные?
— Точно, — ответил он, именно тогда расположившись так, что мне пришлось смотреть на него задрав голову. — Нюхом чую, что они.
— Вы обещали мне ответы на вопросы, — нагло напомнила я.
— Да, конечно, — встрепенулся он. — Еще бы знать с чего начать рассказывать.
— Начните с чего-нибудь, — пожала я своими призрачными плечами.
— Начну издалека, — отхлебнул он из бокала и устроился на диване, напротив моего кресла. — Веке этак в шестнадцатом жил один сумасшедший маг. Он мечтал подарить магам бессмертие. О простых людях он не думал вообще. В его понимании, они не стоили того, чтобы о них думать. Его идеи поддерживали, не понимая, чем на самом деле могут закончиться его эксперименты. Эксперименты же, он проводил над магами. И даже не скажешь сейчас скольким из них, его бредовые идеи стоили жизни.
— При чем здесь этот сумасшедший? — удивилась я. — Или он имеет какое-то отношение к тому, что со мной произошло?
— В негласных законах есть пункт, касающийся переселения душ, — не ответил на мой вопрос Сергей. — Я давно пытался понять, почему ввели этот запрет. Ведь многие безнадежные больные могли бы начать новую жизнь в другом теле, теле не нужном своему постоянному владельцу. И если кто-то не хочет жить, то почему бы не воспользоваться освободившимся вместилищем души? Пришлось основательно порыться в архивах, прежде чем я понял хотя бы половину причин, для этого «нет».
— Так его идеи были не столь и бредовые и нашли-таки применение? — догадалась я.
— Да. Он смог многого добиться. Нашел формулу, благодаря которой сумел переселить душу умирающего мага в тело другого обладающего даром человека. А потом, Святослав, глава тогдашнего Конгломерата, запретил эти опыты. Действия мага признали неоправданными, вся бесчеловечность его экспериментов вскрылась, и безумца казнили, предварительно лишив возможности колдовать. Боялись, что зная столь много о переселении душ, он найдет способ улизнуть до казни. Опыты над магами запретили. Постарались изъять все записи касавшиеся этой формулы. Но ничего не нашли. После смерти этого безумца многие пытались повторить его подвиг, но, ни у кого это не получилось. Потому что как действовать знали только приблизительно. И дальше переселения ни у кого, ничего не шло. Душа переселялась, и из-за этого, та душа, которая вроде бы покинула уже тело, возвращалась. А так как использовались тела людей жить не хотевших, то в результате, для переселившегося человека все заканчивалось плохо. Шло отторжение чужой души, и самоубийца, не сумевший сразу покончить с собой (а подселяли в основном к ним), кончал-таки жизнь самоубийством, доводя начатое когда-то до конца.
— Но Лилька же не самоубийца, — быстро поняла я к чему он клонит.
— Самоубийца, Галина, самоубийца, — грустно кивнул Сергей мне. — Она так сильно не хотела жить, что неосознанно влияла на события так, чтобы все закончилось смертью.
— Но она уверено говорила о том, что это брат хотел ее убить, — растеряно ответила я.
— Подумай сама. Зачем ему убивать курицу несущую золотые яйца? — недобро усмехнулся маг. — Да и планы на вас обоих у него явно были большие.
— А почему были? — удивилась я.
— Потому что он не учел того, что раньше или позже Лиля отторгнет тебя и сама сделает все, чтобы умереть. Скорее всего, как и все до него, он не знал, как правильно провести ритуал.
Я тут же вспомнила ее самоубийственную попытку пойти против брата, и поняла, что, скорее всего, побудительные причины для такого поведения, это нежелание жить. Да она и, не скрываясь, сама говорила об этом.
— То есть, я так или иначе была обречена? — расстроено спросила я. — Но почему тогда осталась здесь и не умерла?
— Тут есть одна важная мелочь, — мужчина поставил на журнальный столик пустой бокал. — Только маги имеющие право на жизнь, могут переселиться в другое тело. Это одна из причин, почему подобные переселения запретили.
— А другие причины? — полюбопытствовала я.
— Имея подобное знание в руках, тяжело им не злоупотребить, — усмехнулся он. — И возможностей для преступников и отчаявшихся оно открывает много. А что если бы начали использовать не самоубийц? А маленьких детей? Ведь их души еще не окрепли. Это страшное открытие. Очень страшное. И я рад, что оно сгинуло где-то в глубине веков. Но как оказалось не совсем. К тебе эту формулу все-таки применили. И как видишь, получился закономерный финал. Тело тебя отторгло, Лиля наверняка попытается покончить с собой…
— Она сказала, что уйдет сама, а мне оставит тело, — перебила его я.
— Я знаю, мы разговаривали с ней об этом, еще в больнице. Я и посоветовал ей просто оставить тело тебе и уйти самой. Но уверенности, что она так и поступит, у меня нет.
— А мое слияние с ее телом реально возможно? — волнуясь, спросила у него.
— Попробовать можно, — он пристально посмотрел мне в глаза. — Но обещать тебе ничего не могу. Потому что, это будет тоже эксперимент. И он может статься, вовсе не удастся. Но ты помнишь, я говорил, что мне нужна помощь. И я предлагаю тебе сделку. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе.
— Но в чем должна заключаться моя помощь? — не захотела покупать кота в мешке.
— Все просто. Скоро Игра, — ответил он так, будто я должна сама знать чего этот фрукт там себе надумал.
— Какая Игра?
— Обычная. Ежегодная. Вместо битв светлых и темных сил, каждый год проходят Игра. Неужели ты не знаешь?
— Краем уха что-то слышала. Но никогда не видела этого воочию, — призналась я.
— Вот и увидишь.
— Но в чем моя роль на этой Игре?
— В этом году мы договорились с темными обойтись без обычного ритуала предупреждения противника о своих намерениях и упростили процедуру, — опять начал он издалека. — А то чуть ли не рыцарские турниры получались. На мой взгляд, это устарело. В этом году все решит бой. Не знаю, кого выставят они. Но с нашей стороны хотелось бы видеть Тень. Бой с Тенью. Вряд ли темным удастся найти решение.
— Тень? — откинулась я на кресло, чувствуя, что закравшиеся подозрения мне очень не нравятся. — Какая тень?
— Тень, которая может сотворить то, что другим не под силу. Тень, у которой возможностей несоизмеримо больше, чем даже у меня Главы Конгломерата. Тень, которая бесспорно выиграет у любого живого противника. Потому что проиграть Тень может только более сильной Тени, — от патетических ноток в его голосе меня покоробило. — А на Земле, сейчас кроме тебя другой Тени нет.
