Александр Тюрин - Меч космонавта, или Сказ об украденном времени
А перволеди примкнула свои уста к устам колдуна. Вначале она чувствовала только тепло псевдочеловеческого вещества. Потом добавилось нечто важное. Во глубине души что-то стронулось, покатило, и этой волне отвечала, резонировала другая — идущая из человеческой сути кудесника. Катерина даже испытала легкое головокружение, какое случалось с ней только раз, когда она впервые поцеловалась с парнем. (Работала она тогда в технической обслуге ганимедской базы, а он был мичманом с боевой горы класса «Эверест», которой, казалось, ничто не могло навредить. Но через неделю началась малая война с сатурнианами. Боевая гора вместе с красавчиком-мичманом сгорела, как спичка, при первом же столкновении с вражескими штурмовыми катерами.)
Две волны, имевшие, вероятно, хрональную природу, соприкоснулись и закружились в вихре, заставив отозваться и телесные и бестелесные элементы Кати и Фомы.
Перволеди еще приходила в себя, когда кудесник уже поднимал зеленщиков. Через полчаса отряд был в Супермаркетово, и еще столько же времени понадобилось, чтобы добраться до Сидиромово. И везде, где появлялся серорясый кудесник, люди исчезали в шарах, похожих на осиные гнезда. Кудесник еще давал им наставления, но не принимал никаких возражений. Часа через полтора все скудное народонаселение зелено-золотистого мира составляли лишь Фома, президентша и десяток живых мертвецов из Сидиромово.
Сидиромовские остолопы бродили по майдану, иногда бросали фразы и слова, впрочем, тщились и помогать. Но после того, как на них шикнули, обиделись и в дело больше не встревали.
— Сейчас я исчезну, Катя, — молвил кудесник, — а ты двинешься по тропе, ведущей в Менеджерское, но около саблезубого камня свернешь и направишься к холму, поросшему мелкими сосенками. У его подножия будет озеро, рули вдоль его берега к мыску, заросшему камышами. Там и оставайся, пока не получишь от меня новые наставления. Не теряй внимательность, являться в человеческом обличии я не смогу, поэтому указания мои будут иметь вид знамений и природных явлений.
— Будь бдительна, красавица, — напомнил ворон. — опасайся заманухи.
Кудесник исчез вместе со своей птицей как вседва «неброско»: просто на его месте появился смерч в сеточке разрядов, каковой снес пару избушек, упала молния с ясного неба, вихрь с затухающим шипением втянулся в «осиное гнездо», которое тоже исчезло.
Сидиромовские остолопы, раззявя рты, снова окружили перволеди, но она постаралась поскорее удалиться от них, не забыв прихватить с собой мешок со всякой снедью, коей в лесу не сыщешь — сало, солонину, пшено и гречу. Ну, а котелок она еще из своей марсианской квартиры прихватила — с космиканским гербом в виде гвоздя и молота. Скажи ему «Горшочек, вари», он сам всё и сделает.
Без особых затруднений, лишь пару раз заблудившись — ведь впервые она путешествовала по лесу без провожатых — Катерина добралась до условленного места на озере. Почувствовала страшную усталость, каковая накопилась за бесконечный световой день и, уронив голову на котелок, «смежила вежды» (как выражались коренные теменцы и некоторые космиканские лингвисты).
А раскрыла она «вежды» из-за холода. Землю уже прикрывал легкий снежок. (Не полимерный-ниточный, а нормальные ледяные кристаллики, замороженная аш-два-о.) Сие, скорее, указывало не на близость врага, а на удаление друга.
Надо было срочно поискать топливо для костерка. Хворост имелся в золотом царстве, может, но погорал быстро. Костер недолго потрепыхался и задохнулся, пустив едкий дымок. Снова шестерить насчет дровишек было неохота, Катерина-Марина завернулась во все, что имела, и стала грызть шоколад. Несмотря на запрещение брать припасы из Космики, она пошла на контрабанду, ведь шоколад на Земле был варварским — горьковатые комки, кои с превеликими трудностями доставляли из-за моря, из земли Майя, где светлых божеств ублажали обильными человеческими жертвами.
Веселье явно закончилось. Отзвенел чудесный месяц, когда Марина-Катерина была варварской предводительницей разбойников. А началась блестящая жизнь со встречи с князем Ампер-Омским. Сей знатный муж владел землями в глухом Пудинском уезде Васюганского мэрства, его ценил и Фискалий за прямой нрав. Три дня и три ночи пропировала космиканка в его каменном замке посреди густой тайги. Сад с бассейнами, фонтанами и мраморными наядами да нимфами, дворцовые анфилады парадных залов, украшенных бронзой, зеркалами, панно, позолоченной лепкой и резьбой, а рядом за балюстрадой — чащоба, где ревут медведи и тигры, и ломает сучья гигантский лось.
Собравшиеся гости — командиры сторожевых полков, чудом уцелевшие храмовники, бояре старых родов, провозгласили ее царицей бала, а потом государыней всея большой и малой Темении, благо, что Катерина сообщила, что она никакой не клон, а ее бабушка была из Рюриковичей. Три ночи пиршеств, мазурок и вальсов, бряцания оружием и провозглашений великого похода во исполнение великих чаяний. Но едва вельможи узнали, что Космика не даст ни сил, ни средств, то сразу стушевались. У того старость, у сего подагра, у третьего дети малые по всей стране. Пожилой храмовник по имени Северин Касьянович присоветовал Катерине поскорее расстаться с благородной публикой, отставить идею о великом походе, а напротив действовать малыми и незаметными силами, состоящими из лихих «отмороженных» воинов, живущих оружием. Заиметь надобно в каждом селении надежных людей, намастачиться в скрытой переброске, сосредоточениях и рассредоточениях сил, создавать лесные укрепрайоны, состоящие из землянок, схронов, подземных ходов, вороньих гнезд, ловушек и капканов — для «посторонних лиц». Найти состоятельных мужиков, типа мясников и пивоваров, кои смогут подкармливать и подпаивать повстанцев. Ну и, наконец, обрести великого светлого мага, который сломает хищный лед. И пока не называть себя царицей, вдруг не выгорит…
Потом настала менее блестящая, но все же интересная жизнь: лесные тропы, казаки-разбойники, налеты и засады, ночевки на деревьях и в землянках, ядовитые гады, дикие звери и полудикие люди, кои привыкли после сытного обеда чистить зубы кинжалом. Но сегодня осталась Катерина совсем одна, да еще в виде кусочка сыра, а крыса-то — жутко большая и страшная. Фома стал нечеловеком, Марк-27 никогда и не был настоящим человеком, Соня же — дочь всей империи.
— Эй, замерзла поди, — раздался молодой приятный голос.
Сперва помыслилось, что некто, демон или человек, застал ее врасплох, закутанной, запеленатой. Из-под башлыка и накидки сейчас видела она толико полоску земли подле своих ног. Вторая мысль была об оружии, но ежели рукоять меча нашарилась сразу, то с пистолем оказалось хуже. Ладно, решила Катерина, попробуем атаковать одним мечом — внезапно, как показывал ей храмовник Северин. Разлетелись накидки, и через мгновение клинок был приставлен к горлу неожиданного собеседника, аж кровь потекла из небольшого надреза. Катерина отметила с удовлетворением, что на сей раз она не сплоховала. Впрочем, и незнакомец, судя по всему, не питал никаких враждебных намерений. Молодой, стройный како тополь, одного с ней роста — немаленький для теменца; глядя на его одежду и амуницию — охотник или казак.
