Арина Свобода - Заступник. Твари третьего круга
– Я пойду, ребята. Мне завтра вставать…
– Останься, – попросил Эрран. – Я хотел сказать… Вам обоим.
Она послушно опустилась на деревянное сиденье, и Эрран с тоской подумал, что не имеет никакого права. Это чистой воды авантюра, а она в положении. И что будет, если надежда, которую он собирается подарить этим измученным людям, окажется миражом?
Грай встал у окна, скрестив на груди руки, и Эрран вдруг увидел в нем прежнего Грая – сильного, уверенного в себе, независимого. «Ну же!» – приказал себе Эрран.
– Я думаю, что есть возможность найти проход в другой мир, – выпалил он на одном дыхании.
Они вздрогнули – синхронно, как от подземного толчка. Две пары глаз впились в его лицо. Грай хищно прищурился и спросил:
– В какой еще мир? Темный Город? Опять? Ты думаешь, можно все вернуть?
– Нет, – покачал головой Эрран. – Вернуть ничего нельзя. Но можно попытаться найти… следующий мир. Лучший.
– Почему ты уверен, что он будет лучше? – удивилась Ланка.
– Я читал отчеты Ника. Анализировал. Почти наверняка существует цепь миров. Понимаете? Один за другим. Люди когда-то жили там, в Темном. Но потом с ним произошло что-то ужасное, и они были вынуждены искать спасения в нашем мире. Наверное, уйти смогли не все, и те, кто остался… Я думаю, они со временем стали частью Темного. Его силой. Той самой тьмой, порождающей тварей.
– Подожди, – вмешался Грай. – Но почему туда попадали души совершивших преступления? Каким образом Темный их находил? Как притягивал к себе?
– Энергетические слои реальности нашего мира и Темного Города различаются по плотности. Когда я занимался изучением физических процессов и трансформации энергетических структур во время сна…
– Не так быстро, Эр! Я не в том состоянии, чтобы слушать лекции.
Эрран пожал плечами:
– Вряд ли я смогу объяснить тебе в двух словах, но попробую. Когда человек наносит вред другому, это приводит к конфликту между различными фрагментами его психики. В целом растет напряжение в его произвольной энергетической структуре.
– Ты говоришь о душе? – спросила Ланка.
– Можно сказать и так. Душа, совесть. Как ни назови, но совершенное зло оставляет свой отпечаток. Энергетическая структура становится более плотной. При определенном пороговом значении напряжённости возможен фазовый переход. И тогда все наши страхи, ужасы, вожделения – одним словом, наши чудовища – материализуются, увлекая сознание за собой, в более плотный мир, – он вздохнул. – Но это уже не важно – Ник нарушил взаимодействие между мирами, закрыв проход. Вы сами это видите – больше никаких снов. Никаких тварей.
– Кроме тех, которые ходят с нами по одним улицам, живут в соседних квартирах…
– Подожди, Лан, – остановил ее Грай и обратился к Эррану: – Ты хочешь сказать, что знаешь, как попасть в… нормальный мир?
– Да. Думаю, да, – поправился Эрран. – Я провел некоторые исследования, – он усмехнулся. – Я обращался к мэру, к нескольким очень богатым людям, – он махнул рукой. – В общем, они не поверили. Кто станет тратить деньги на поиски мифического нового мира, когда все озабочены только одним – как выжить здесь и сейчас. Я, кстати, и Фолку предлагал вложиться в этот проект. Он очень смеялся.
– Еще бы, – мрачно сказал Грай. – Если кто и счастлив сейчас, так это он.
– Эрран, – Ланка смотрела со смесью страха и надежды. – Но почему же ты… Если это правда…
– Не отправился на поиски перехода? – спросил Эрран.
Она кивнула.
– Я не вполне уверен, – честно признался он. – И потом, у меня никого нет. С тех пор как Ники пропал, я… К тому же, по моим расчетам, это далеко. Нужны деньги. И время. Фолк не отпустит меня так надолго. Можно все бросить и просто уйти, но… если я ошибаюсь, вернуться я уже не смогу – Арсон не простит обмана.
– Так значит, все это так, пустые разговоры? – с обидой спросила Ланка. – Зачем же ты… Все эти сказки – к чему? Чтобы подразнить нас, помахать перед носом сладкой приманкой и спрятаться в кусты? Да как ты можешь?!
– Лана, – Грай шагнул к ней, обнял, поцеловал в затылок.
Ланка обмякла и закрыла глаза.
– Уходи, Эрран, – тихо произнесла она. – Зачем только ты пришел со своими бреднями? Как теперь жить, зная, что выход есть, но он недостижим?
– Я этого не говорил!
– Что?! Ты же сам…
– Я сказал, что мне незачем было искать переход для одного себя. Но сегодня… Грай сказал, у вас будет ребенок. Я подумал… Мы могли бы вместе… – Эрран опустил голову. – Конечно, я не могу обещать на сто процентов, но я почти уверен. Все расчеты… Я проверял и перепроверял столько раз. Это на севере, на самой оконечности материка.
– Там горы, – сказала Ланка, открывая глаза. – Там даже Узла никогда не было. Только горы и снег.
– Да, – подтвердил Эрран. – Именно поэтому… слишком сложно добраться.
– Но все-таки можно, – сказал Грай.
– Да, безусловно, – подтвердил Эрран.
– Постой, а как ты… Ведь Ник пропал, кто же откроет дверь? Разве это под силу кому-нибудь, кроме истинного Заступника?
Эрран видел, что она отчаянно хочет поверить ему и боится.
– Я думаю, что смогу сделать это. С помощью излучателя. Он воспроизводит мозговые волны Ники. Если воспользоваться достаточно мощным усилителем…
* * *Пчелы гудели басовито и серьезно. Когда очередной полосатик, напоминающий маленького летающего тигренка, падал в середину цветка, тонкий стебелек ромашки – именно они в изобилии росли вокруг хижины – сгибался, и цветок выглядел виновато повесившим голову.
За домом стояли ульи, пять штук, похожие на домики старухи-криворучки из детских сказок. «Что ты, добрый молодец, маешься? Светлого Леса пытаешь али от Темного Города лытаешь? Долгая дорога, пустая сума – не видать тебе счастья…» Каждый раз при взгляде на одинаковые бочонки с нахлобученными сверху соломенными шляпами Ник, словно наяву, слышал певучий мамин голос.
Он погладил ближайшую крышу улья – нагретая солнцем сухая трава ласково щекотнула ладонь – и зашагал к сараю. Дымка замычала требовательно и протяжно.
– Иду, иду… – отозвался Ник. – Потерпи, голубушка.
Корову он подобрал из жалости – отощавшую до состояния живого скелета, покрытую лишаями и струпьями. Выхаживать не умел – просто кормил да обтирал мокрой травой. И ничего, выправилась скотинка. Зато теперь вдоволь было свежего, густого молока – уж доить-то Ники, родившийся и выросший в деревне, умел. И слова эти, про голубушку, были оттуда же, откуда и сказка про злую старуху, – из детства. В котором рядом всегда были мамины руки, шершавые от постоянной работы по дому и такие нежные…
