Роберт Говард - БРАТ БУРИ. Сага Медвежьей реки
Труэтт говорит, что ему тоже надо напиться… Какую славу мы могли бы снискать себе во времена Средневековья! Он был бы самым настоящим грозным и безжалостным головорезом, какого когда-либо знал мир! Для него слишком тесен этот жалкий век, в котором мы живем.
Не знаю, стоит ли идти в воскресную школу утром; может, мне лучше вместо этого напиться?
За последние дни я ничего не прочитал. Книги, книги, книги — великий Боже, им нет конца. Постоянно появляются новые писатели, новые издатели, прикрывая прелести античных шлюх современными нарядами. Даже среди десяти тысяч таких книг с трудом можно отыскать что-то новое, какую-то оригинальную мысль. Книги — наиболее бесполезное и обременительное изобретение человечества. Искусство — философия — культура — литература — все это призрачная дымка, которую развеивает ветер. В течение века, в течение эпохи, в течение миллионов лет. Ничто не стоит на месте, ничто не остается неизменным. Я размышляю и так и этак, но то, о чем размышляешь ты или я, и гроша ломаного не стоит. Вода, крутящая колесо мельницы времен; волны, разбивающиеся о берега вечности. Дыхание, шепот ветра. А десять миллионов девственных лесов ежегодно идут на бумагу, на которой дураки нацарапают какую-нибудь чушь, а еще большие дураки будут напрягать зрение, вчитываясь в нее.
У меня до сих пор нет новостей от Бута. Мне понравилась статья Стрэчена[2] в последнем выпуске «Хунты». Я имею в виду последний, который я видел. Обнаженная негритянка — весьма захватывающий объект для изучения, особенно молоденькая, с гибкой фигурой. Статья Труэтта, на мой взгляд, была одной из самых удачных, когда-либо написанных им.
Кажется, Клайд собирается написать роман о жизни в колледже. Уверен, что его опубликуют и это будет настоящий фурор. Он решил досконально изучить особенности образования в американских колледжах.
Твой Р. Г.
Тевису Клайду Смиту,
апрель 1929 года
Салям!
Твое письмо страшно обрадовало меня. Поистине твои пародии — настоящие шедевры, искрящиеся юмором.
Я поехал в Сан-Антонио вскоре после того, как вернулся из Вако. Война Цветов и Фиеста[3] оказались сплошной ерундой, хотя одному Богу известно, сколько сотен тысяч долларов понадобилось, чтобы устроить это представление. Там было около ста тысяч приезжих из других городов, и я думаю, что все они, включая и местных жителей, были во время шествий и прочих зрелищ либо на Хьюстон-стрит, либо на Торговой улице. Я хорошо провел время. Я имею в виду так хорошо, как я и ожидал, потому что никогда не находил особого удовольствия в давке и толпах народа. Мне нравится принимать участие в таких событиях, если они протекают спокойно. Я хотел посмотреть на Фиесту, но не ожидал, что она произведет на меня неизгладимое впечатление. Но — это старая техасская традиция, и даже если все это — чушь собачья, я все равно рад, что имел возможность ее увидеть.
Послушай, ты, такой-сякой, я хочу, чтобы ты приехал сюда как только сможешь. Если получится, приезжай в следующую субботу. У Труэтта как раз кончается рабочая неделя, верно? Кстати — Хэролд в Абилене[4] и угрожает сделать шаг к примирению. Я еще пока не написал ему. Есть какие-нибудь новости от Бута? Он, должно быть, зол на меня, хотя я ума не приложу по какой причине. Я уже несколько месяцев ничего не слышал о нем.
По возвращении я обнаружил, что «Приключения» вернул мне рассказ[5], с коротенькой запиской помощника редактора. В ней он просил, чтобы я прислал им еще какие-нибудь свои произведения. Я также получил письмо из «Аргоси», в котором сообщалась, что тот рассказ, о котором я тебе говорил[6], принят. В письме было сказано, что он все равно вышел очень длинным, но они сами урежут его и внесут все необходимые изменения. Через день после того, как я получил письмо, мне пришел от них чек на сто долларов. А еще письмо от «Сверхъестественных историй» с предварительно напечатанным рассказом, который должен появиться в следующем выпуске[7]. Фарнсуорт сообщил, что в следующем выпуске он хочет опубликовать мой сонет[8], а затем «Королевство теней», которое потянет на сто долларов[9], и после этого — рассказ покороче[10]. Мне кажется, он готовит почву для того, чтобы опубликовать серию предложенных мной рассказов[11], но я, разумеется, могу и ошибаться. Они могут появиться на страницах журнала и через несколько лет, если, конечно, вообще появятся.
Ответь мне как можно скорее.
Пока я писал это письмо, ты уже успел навестить меня и уехать, но я все равно решил отправить его.
Твой Р. Г.
* * *Тевису Клайду Смиту,
июнь 1929 года
Салям!
Я получил извещение из Чикаго: мисс Марджори Жанетт Финки сочеталась браком с мистером Фарнсуортом Райтом. Ха-ха. Думаю написать Фарнсуорту и попросить его повысить мой гонорар за рассказы в честь столь торжественного события.
Мой рассказ «Яма Змей» появился в последнем выпуске журнала «Борцовские рассказы»[12]. Купи журнал и прочитай его — ты получишь некоторое представление о том, как писать рассказы о спортивных происшествиях. Стиль и литературная форма не заслуживают особого внимания, но построение сюжета просто великолепно. Писательский труд во многом похож на труд архитектора. Вся конструкция должна быть соразмерной — каждый камешек обязан лежать на своем месте. Такие корифеи литературы, как Киплинг или Джек Лондон, всегда правильно подгоняли отдельные частички друг к другу. Но, как я уже сказал, из всех написанных мною рассказов этот более всего приближается к совершенству, даже если не брать во внимание прочие его достоинства.
Я собираюсь сделать отчаянное усилие и отправиться на 4 июля в Матаморос. Там будет присутствовать весь цвет первоклассных боксеров-тяжеловесов и несколько техасских боксеров, обладающих сильным ударом, которые будут выступать в отборочных раундах. Господи, чего бы я только не отдал за место в первом ряду на бывшей арене для боя быков, когда Стриблинг схватится с Риско!
Я несколько раз перечитывал твою поэму. Мне кажется, это шедевр. И все остальные стихотворения, которые ты поместил в том письме, мне тоже нравятся. Но черт побери, ведь ты ни разу не написал ни строчки, которая бы мне не понравилась! Твоя поэзия пылает страстью жизни, независимо от темы. В ней есть и яростный мятеж, и первобытная дикая красота, красота холодная и бездушная, как ледяная королева, но в то же время необузданная и жуткая, подобная смерти языческого бога. В твоих строках всегда слышен ритмичный звук золотых гонгов, и он будет слышен еще много поколений спустя, наполняя сердца людей леденящим ужасом или сжигая их дотла до тех пор, пока дикие гуси будут улетать на юг, а чайки — кричать над водами волшебного океана.
