Степан Мазур - Слёзы Солнца
Токаява пал на колени, поклонился до самой земли:
– Я сдержу слово, уеду немедленно. Но благодарю тебе, великая женщина, ты открыла мне глаза. Позволь же на прощание узнать твой имя.
– Меня зовут Ино…
– А имя твоей ученицы?
– Тосика.
– Прощайте.
Четыре раза подряд учеников сенсея разбивали в пух и прах, как самых худших бойцов. На четвёртый раз вся гордость сенсея испарилась окончательно.
Ино пришла к нему во сне:
- Ты долго тренировал учеников, но позор твой утопил прошлые заслуги. Теперь же сам учись у своих воспитанников, и всё вернётся на круги своя…
Токаява осознал значение слов лишь тогда, когда четыре кулака грянули о глыбу льда и разнесли её вдребезги. Всё вернулось на круги своя. Можно снова было быть самим собой, прошлым. Только стоило ли?…
Все замерли. Сенсей подошёл к Скорпиону. В руках блеснула широкая лента чёрного цвета. Токаява расправил полоску ткани, и оказалось, что это не лента, а пояс и прошит он золотыми нитями, составляя дивные узоры ручной работы великого мастера. Пояс мастерства.
Сенсей медленно и величественно поклонился Скорпиону, с достоинством повязал пояс и гранитным голосом произнёс:
– Много лет назад, на одном из турниров, я заслужил его, как лучший сенсей. Теперь же, после того, что я видел, я обязан передать его лучшему ученику… ученикам. Я горд вами. Вы мои лучшие ученики.
…О том, что они единственные его настоящие ученики, ребята так и не узнают. Для них Токаява всего лишь мастер карате, каждые четыре года привозящий в Японию слабых бойцов, что не могли пробиться и в полуфинал…
Скорпион приложил кулак к ладони и так же медленно и величественно поклонился. То же самое проделали Сёма, Даня и Андрей. Аура почтения разрослась и окутала весь зал. Спустя мгновения он взорвался аплодисментами.
Статус Токаявы вернул былое величие.
Четвёрка бойцов гордо удалилась к выходу, до хруста расправив плечи и выпятив грудь.
– Во проблемка с пояском и решилась. Красивая штука. - Без тени зависти обронил Сёма, хлопая по плечу.
– Да ладно, пацаны, он нам всем принадлежит.
– Да ты попроще, Скорп, попроще. Дашь покрасоваться, пару раз на разборки сходить и мы в расчёте. - Зоркий глас Андрюхи уловил сомнения. - Скорп, ты действительно заслужил его. Если бы нас учил только Токаява, то чёрта с два мы бы отличались от этих ряженых кукол с набором строгих правил. Они же ни хрена не понимают, что значат реальные правила, настоящие. Спорим, они бы давно передрались из-за этого пояса, если бы он попал в их руки…
– Кстати, порванные наручники на руках сенсея никто не заметил? - Даня проводил взглядом Токаяву. Тот улаживал проблемы с организатором, со скоростью пулемёта лапоча по-японски.
– Да-мс… Сенсей сбежал. Он хоть и любитель чёрного юмора и антилогики, но за нас пойдёт на всё, как и мы за него. - Скорпион замер, что-то внутри тронуло струнку опасности. - Ну, пошли тогда отсюда. А то начнутся сейчас всякие погони, перестрелки, шум поднимется. А мы же мирные, пока нас не трогают. - Скорпион задумался. - Где-то даже, добрые… - Отыскал кроссовки у выхода.
– … и отзывчивые. Ты, например, водителю помог разобраться с проблемами автогражданки, и даже деньги все отдал. Если сенсея посадят, то нам в Токио придётся сначала в размашку меж островов плыть, потом пешком на юг. Может, заодно и на священную гору Фудзияму взберёмся? Только понадобиться всего месяца полтора. А дилемма в том, что билет обратно через неделю и ещё надо вернуться успеть. Как вам такая задачка? - Андрей поймал серьёзный взгляд Скорпиона, взял под локоть Даниила и вместе пошли поторапливать Токаяву.
Арест сенсея лучше отложить.
Сёма со Скорпионом пошли на улицу, тренированным взглядом окидывая просторы и сооружая варианты тактичного отступления в случае опасности.
– Да всё нормально. Тут одних переулков десяток. Даже не зная местности, можно запутать все следы. Смотри, там, в конце улицы сад с японской вишней.
В конце улицы вдоль широкой аллеей виднелись верхушки деревьев.
– Блин, да сейчас же сезон цветения сакуры. Она вот-вот должна распуститься, если уже не распускается. Пойдём, народ нас догонит. - Сёма буквально за руку потащил сквозь толпу прохожих. Отец все уши прожужжал про красоту цветущей вишни.
Чем ближе подходили, тем быстрее несли ноги. Сад сакуры захватил в свои объятия, вынырнув из-за кустов. Бутоны всех оттенков розового грозили вот-вот лопнуть и обнажить глазам чудное деяние природы. Лёгкий воздушный аромат витал в воздухе, непринуждённо заставляя лёгкие вбирать в себя больше этого чистого свежего воздуха.
Окраины мегаполиса изобиловали чистыми ухоженными садами. Хоккайдо в целом представлял собой наименее испорченный цивилизацией. Девственная природа, дикие, не тронутые леса, чистейшие озёра, множество национальных парков и геотермальных источников, вот чем выделялся этот северный остров из тысяч островов японского архипелага.
Сёма со Скорпионом прикоснулись лишь к частичке красоты природы, но и этого хватало, чтобы душа ликовала, а сердце замирало. Рассевшись на травке, оба не могли оторвать взгляда от распускавшихся цветков.
Сакура готовилась расцвести.
Лепестки отяжелели и не могли не разойтись в стороны под тяжестью набухающих соком лепестков. Для подростков застыло само время, напрочь вытеснив из головы все остальные мысли. Сам мир вокруг стал бесцветным, словно тяжёлый гипноз завладел сознанием. Не было сил отвести взгляд. На душе было легко и приятно, мысли медленно и вяло летали где-то вокруг, ничуть не мешая сосредоточению.
Красота бывает опасной.
Пару ударов по голове способствовали быстрому переходу от гипноза в чёрный омут.
* * *
Сенсей вышел из здания в сопровождении Даниила и Андрея. Едва подошвы коснулись асфальта, как тут же на тротуар, с визгом серен, выехали две полицейские машины, пугая и разгоняя суетящихся прохожих. Фигурки полицейских, литые, словно из одной заготовки, повыскакивали из автомобилей. Эффектно ощетинились холодными дулами оружия.
Даня с Андреем рефлекторно потянули сенсея в сторону, готовые бежать, отбивать, крушить и биться до последнего даже против вооруженных людей. Уроки Кадочникова научили и не такому.
Но сенсей остановил строгим повелительным жестом:
– Не надо! Езжайте на турнир в Токио без меня. Побег со мной не позволит вам улететь домой в Россию. Я этого не хочу.
Воздух потяжелел. Звуки пропали. Только что весь город состоял из десятков разных мелодий, и наступила полная тишина.
Сенсей повёл головой, огляделся. Так и есть, белой горячкой никогда не страдал, с зелёными человечками не встречался, пришлось поверить, что всё живое замерло.
