Джастин Аллен - Черные псы пустыни
— Нельзя, — покачала головой одна из женщин. Остальные согласно закивали.
— Некогда, — проворчал Урук. — Вы, шестеро, двигайтесь дальше. Джаред, гаси факелы.
— А ты что?
— Я тоже иду.
Урук взвалил на плечо раненого и зашагал к выходу. Пес понесся вперед.
— Не донесешь! — крикнул Джаред.
Первыми Урука обогнали женщины и их лупоглазый лидер. Вот его настиг Джаред.
— Догоняют.
— Иди вперед, гаси факелы. Это их задержит.
— А ты в темноте?
— Пес со мной. Он выведет.
Джаред сбил очередной факел и бросился к следующему. Урук тоже направился к очередному факелу, но тот внезапно погас, и стало темно.
— Пес, — шепнул Урук. — Ты где?
Пес гавкнул. Урук шагнул к нему.
— Веди, поводырь.
Джаред спустился в поле. Его седина покрылась бурой пылью, повязка на руке размоталась. Глядя на него, Ада вспомнила истории про сказочных горных джиннов, которые уводят в пещеры заблудившихся непослушных детей.
— Совсем близко дерутся, — заметил Джаред.
Ада кивнула. Бой барабанов доносился словно из-за ближайшего холма. Слышался даже звон оружия. Но ее больше всего волновал другой вопрос.
— Где Урук?
— Несет раненого. Я шел перед ним, гасил факелы. Что будем делать?
— Я послала людей обыскать склад, может быть, там есть оружие.
— А эти чем занимаются?
Невдалеке женщины забрасывали грязью какую-то яму.
— Хоронят своих.
Тут к ним быстрым шагом подошел Ячменное Зерно в сопровождении парня, чуть постарше Ады.
— Мы должны немедленно атаковать, — решительно заявил Ячменное Зерно. — Иначе будет поздно.
— Это кто? — спросил Джаред, оглядывая пузо, плешь и шрам Ячменного Зерна.
— Из Кан-Пурама. Последние пленные, — поморщилась Ада. Как только они вышли на воздух. Ячменное Зерно стал указывать ей, что делать, и требовать срочно напасть на армию нифилимов.
— Гм, — Джаред еще раз покосился на лысину Ячменного Зерна и нахмурился. — Только ведь он прав.
— Без Урука?
— Поздно будет, момент прозеваем. А Урук выйдет, не беспокойся.
Ада посмотрела на пещеру и потупилась.
Подошла Зилла.
— Пора в бой, командир?
— Сильный народ — женщины, — улыбнулся ей Джаред и положил руку Аде на плечо.
Зилла улыбнулась в ответ.
— Пес!
Пес гавкнул, Урук двинулся за ним. Спину ломило, ноги болели. Раненый становился тяжелее с каждым шагом. Остановиться бы, перевести дух… Он так бы и сделал, если бы не преследователи. Один в затылок дышит. Уже догнал бы, если бы не факел, оставленный Джаредом в самом конце тоннеля. Сначала Урук недовольно поморщился: «Боится, что я не найду выход». Но этот огонек неожиданно прибавил ему сил.
Урук оглянулся. Первый нифилим уже совсем близко, второй приближается, виден его факел. Конечно, он справится с одним стражником, но за это время подоспеет второй. Справится и со вторым, но тогда уж против него выстроится целый гарнизон. Придется обернуться и нанести удар, не опуская ноши.
Урук так и сделал, но не достал. Страж отступил. Он не торопился. Знал свое дело. Ему не нужна дешевая слава. Главное — задержать беглеца.
Приближался и второй воин. Что ж, драки не избежать.
— Пес, — позвал он негромко и собрался опустить раненого, но тут появилось новое действующее лицо.
Сбоку выскочила освобожденная Уруком дикарка. Она с ходу погрузила зубы в щеку переднего воина и вонзила когти в его шею. Одна нога обвила бедра противника, другая подцепила лодыжку. С диким воплем страж рухнул, подмятый дикаркой, продолжающей терзать его лицо.
Урук не стал дожидаться развития событий. Он понесся прочь.
У выхода Урук понял, почему Джаред оставил здесь факел. Без света пробраться мимо трупов, не споткнувшись, было бы весьма сложно.
— Аду чуешь? — спросил он пса.
Пес тут же устремился дальше. Значит, среди трупов ее точно нет. Урук сбил последний факел и поспешил за псом. На ходу Урук думал о дикарке. Она спасла его. Случайно или в благодарность за услугу? Кто знает… Но если это так, то и ее можно включить в список друзей, от которых ему так и не удается избавиться.
Размышляя таким образом, Урук обогнул очередной угол — и впереди забрезжил тусклый полукруг серого дождливого неба.
Прекраснейшее зрелище!
Книга пятая
Собачья жизнь
Да не будет сказано обо мне ничего, кроме следующего.
Был друг у меня, которого любил я всем сердцем моим.
И пал мой друг, и покинул этот мир навеки, и увидел я, что тоже должен исчезнуть однажды. Тогда надежда на объединение с другом усладила отход мой к смерти больше, нежели надежда на объединение с богом.
Царь Агассеир IГлава 1
Охота
Урук сбил засов и толкнул дверь. Здесь пусто, как и везде в Дагоноре.
В лицо ему пахнуло страшной вонью. Грязные тела, болезнь, распад… Запах рабства, жилище невольников.
— Я только устрою его здесь, — сказал он псу, — и пойдем искать остальных.
При других обстоятельствах такая грязища отпугнула бы его. Но сейчас Урук торопился. Скорее вон из Дагонора. Когда он вышел из рудника и обнаружил, что остался один, то чуть не заплакал. Годы бегства от счастья, годы одиночества… Урук хотел вновь оказаться среди людей. Быть рядом с друзьями — благороднее и приятнее, чем бегать от своей судьбы.
В центре барака размещалось пять настилов. Для самого Урука такая постель была бы коротка, но раненый ростом меньше, ему на настиле будет удобнее, чем на полу. Урук осторожно опустил тело и поискал взглядом, что бы ему пристроить под голову. Вспомнил об Аде. Ведь и она спала где-то тут, возможно, прямо на голом полу. В толчее, вони и грязи.
Он сгреб какие-то тряпки, подсунул их под голову раненому. Тот внезапно открыл глаза. «Очнулся», — подумал Урук.
— Тебе здесь будет удобно, — начал он и тут же осекся. Глаза… не бывает у живого человека таких глаз. Урук прислушался к дыханию, проверил пульс… Раб был мертв.
Урука даже жар прошиб. Конечно, следует пожалеть погибшего, но ведь… Когда он умер? Если в пещере, то можно было бы оставить тело там. Много племен и деревень миновал Урук в своих странствиях, по-разному провожали люди своих покойников. Многие горевали, лили слезы, некоторые бальзамировали умерших. Кто-то сжигал, кто-то закапывал в землю… Урук не стал бы тратить время зря. Умер — и в землю. Или в огонь. Дальше пусть боги встречают вновь прибывших. Живые должны заниматься жизнью. Урук изо всех сил боролся за жизнь Нумы, но когда она умерла, он лишь позаботился, чтобы ее лицо перед возложением на костер покрыла лучшая маска. Он любил Нуму, а не ее труп.
