Евгения Лифантьева - Железный герцог
Но голем внезапно успокоился и решительно шагнул в комнату:
— Генрика, ты — умная девочка. Я давно хотел с тобой поговорить. Ты можешь удивиться, но больше не с кем посоветоваться…
Он сделал несколько шагов и вдруг резко остановился перед креслом, со спинки которого свешивалась женская шаль. Голем осторожно взял ее, подержал в руках и, словно решившись на что-то, аккуратно сложил и пристроил на стоящий рядом с креслом невысокий столик.
— Садись, Генрика, разговор, наверное, будет долгим.
Девушка послушно опустилась в кресло. "Дядюшка Эльрик" опустился в соседнее, мимоходом снова коснувшись лежащей на столике шали.
— Попытайся меня понять, девочка, — неуверенно начал голем.
Но потом, собравшись с силами, продолжил:
— Ты тоже потеряла отца. Я не стану умалять твое горе, но, когда умирают родители, — это нормально. Одно поколение приходит на смену другому. У тебя впереди — вся жизнь, и наверняка ты найдешь человека, который будет тебе столь же дорого, как твой отец. У тебя будут дети… да, будут, хотя ты сейчас, конечно, о них еще не думаешь. Но у тебя есть надежда на то, что ты будешь кого-то любить. У меня же… У меня не осталось никого… никого из тех, кого я любил. Мне не для кого жить. И не для чего. Я поклялся отомстить этому подлецу Двальди… я придумывал сотни самых изощренных казней… но потом я вдруг понял, что он сам себе отомстил сильнее, чем это мог бы сделать я. В дороге я чего только не узнал от конюхов и прислуги. Люди любят поболтать… Говорят, Двальди сначала взял в плен принц Эдо, потом этот прохиндей вдруг исчез и появился в загородном поместье короля Виталиса. Живет там на положении то ли гостя, то ли пленника… Но, насколько я знаю нашего монарха, то роль Двальди — забавная игрушка. Он жив, пока не надоест Виталису. Бесславный конец карьеры для того, кого уже было начали называть орлом Севера, великим завоевателем…
Голем замолчал. В комнате повисла тишина, не нарушаемая даже птичьими голосами. Видимо, воробьишки сейчас успокаивали своих детей где-то внизу, во дворе или на крыше конюшни. Конечно, с перепугу поршки могли и научиться летать, но не настолько, чтобы самостоятельно подняться на верхний ярус башни.
— Так что моя месть может и подождать. Альберт и в юности был очень умен. Они были знакомы с Двальди. Они были влюблены в одну и ту же девушку… это было лет десять назад… Тогда Альберт назвал своего соперника "блистающим неудачником". Двальди — как сигнальный выстрел из пушки: много грохота и дыма и никакого толку… Мы встретимся, в этом я уверен. Но — зачем? Этого я и не знаю. Так же, как я не знаю, зачем мне жить. Зачем? Для мести? Нет! Гнусный мальчишка жив — и пусть живет! Это его жизнь! А я? Для чего жить мне?
Последние слова голем почти выкрикнул, хотел вскочить, но вдруг успокоился и заговорил холодным металлическим голосом, который более пристал металлическому человеку, чем эмоциональные монологи:
— Генрика, я ни в чем не виню ни тебя, ни твоего отца. Я знаю, что вы хотели совсем другого. Но раз ты с Арчи сумели заключить мою душу в этом слишком долговечном, почти бессмертном, теле, то вы должны знать, как дать моей душе свободу. Я не прошу сделать это сейчас. Я провожу вас до Будилиона и позабочусь, чтобы по дороге с вами ничего не случилось. Но потом… Ты должна меня понять. Вот я сижу в моем кресле в моем кабинете в моем замке. Когда-то это было мое любимое кресло… И я понимаю, что я не смогу тут находиться дольше, чем потребуется подгорникам, чтобы отдохнуть и накормить лошадей. Мне не нужен ни этот замок, где все напоминает о тех, кто тут когда-то жил, ни мои земли, ни деньги… ничего. Не нужен сад, который по моему приказу разбили вокруг замка. Не так уж много порушили уторцы, они не успели даже как следует пограбить замок. Твари Тьмы надежно охраняли мое хозяйство… которое мне совершенно не нужно! Ведь, когда делаешь что-то, обязательно делаешь это для кого-то, кого, может быть, еще нет на свете, но он обязательно появится… А я…
— Что — ты? — раздался вдруг со стороны коридора звучный бас. — Что — ты?
Генрика и голем разом обернулись на голос.
— Альберт? — воскликнул "дядюшка Эльрик". — Нет, не может быть!
Генрика во все глаза смотрела на появившуюся в дверном проеме фигуру. Для того, чтобы войти в кабинет, гостю пришлось даже слегка повернуть боком — столь широки были его плечи. Мощные руки с похожими на лопаты ладонями свисали почти до колен. Грудь выпирала, словно киль у лодки, спину уродовал горб, ноги казались непропорционально короткими и слишком кривыми… Но внимание девушки привлекла не странная фигура, затянутая в длинный камзол, а лицо: широкое, с тяжелой нижней челюстью, носом без переносицы и огромными, чуть раскосыми синими глазами. Даже вертикальные зрачки не портили красоты этих глаз…
— О, темные та-ла! — невольно прошептала девушка.
Гость расхохотался:
— Именно так! Темный та-ла, как вы, люди, зовете наше племя.
— Так значит там, в подвалах, были вы?
— Не только, — отмахнулся та-ла. — Но это не важно.
И он обратился к голему:
— Не ожидал я от тебя, внучек, такой глупости! Если судьба дала тебе второй шанс, то это для чего-нибудь да нужно.
Голем пристально посмотрел на та-ла:
— Если бы ты не был так похож на Альберта, то ты дорого заплатил бы за свой смех!
— Да? — снова ухмыльнулся горбун. — Тогда я не покажу тебе одну бумажку.
— Что?
Та-ла вынул из-за обшлага какой-то лист и подал его голему.
Тот несколько секунд молчал и лишь потом неуверенно спросил:
— Это — правда?
— Да. Это писал Эльрик-младший. Надеюсь, ты узнаешь почерк парнишки? Эльрик находится там, куда вы и так собирались ехать — в Будилионе. "Сфера Огня" у него. Как он спасся и спас кольцо, он расскажет тебе сам. Но теперь нужно сделать все, чтобы ваши болтливые вожди кланов признали его Драконом. Впрочем, со "Сферой Огня" это будет несложно…
— Но почему? Если бы я знал раньше…
— Почему тебя не поставили в известность? Знаешь ли, мы все-таки не пресветлые боги. Мы многое можем, но когда люди упорно не желают верить оставленным для них знакам, мы бессильны. Мы можем управлять событиями, но не людьми. Да и для того, чтобы подняться на поверхность, требуется слишком много сил. Я смог прийти сюда потому, что сам помогал строить этот замок… Впрочем, когда-нибудь ты это поймешь, когда станешь одним из нас.
— Я? — только и смог выдавить из себя голем.
— А что? — расхохотался горбун. — Ты уже привык быть ходячей статуей, когда-нибудь привыкнешь быть и бессмертной душой…
Басистый хохот еще метался по комнате, эхом отражаясь от стен, а та-ла уже не было. Он исчез так же внезапно, как появился.
