Кейт Форсит - Череп мира
Лахлан, напротив, все это время был очень занят: он организовал экспедицию за пиратскими кораблями, выброшенными на скалы, послал указания своей армии, все еще осуществляющей военное правление в Тирсолере, и зачитал перед всем двором объявление, в котором Сьюки Няня обвинялась в измене, подстрекательстве к мятежу и похищении детей. Ее арестовали в Лукерсирее через неделю после лихорадочного вылета Изабо из Сияющего Города, и привезли сюда на суд. В случае признания ее виновной — а никаких сомнений в этом не было — хорошенькую молодую няню ждала смертная казнь. Хотя предательство Сьюки сильно задело Изабо за живое, она чувствовала лишь жалость при мысли о том, что жизнь ее первой подруги в Риссмадилле закончится столь бесславно и трагически.
Мегэн прибыла в Риссмадилл лишь прошлой ночью, и после похищения маленьких прионнса это была первая представившаяся им возможность поговорить. Старая колдунья жаждала услышать рассказ Изабо, постоянно перебивая его вопросами и восклицаниями, так что повествование заняло очень много времени. К тому времени, когда Изабо добралась до последней схватки с Маргрит, они успели подняться всего до шестого этажа, и Изабо остановилась, чтобы показать своей опекунше кольцо с резной печаткой из бирюзы, которое она теперь носила на большом пальце правой руки. Большой квадратный камень ярко-голубого цвета был вставлен в изящную серебряную оправу, а на его поверхности была вырезана руна лагу, обозначавшая воду.
— Видишь, если нажать вот сюда, камень отодвигается, позволяя высыпать яд. Разве не изобретательно?
Мегэн передернуло.
— Очень в духе Маргрит: травить своих врагов, вместо того, чтобы вступать с ними в честный и открытый поединок. Но скажи мне, как, во имя зеленой крови Эйя, тебе удалось поменять местами стаканы так, что она не заметила? Маргрит была не из тех, кого легко одурачить.
— Да, — сказала Изабо, — к тому же она следила за каждым моим движением, точно так же, как я следила за ней, все это время будучи до того любезными друг с другом, что ты и представить себе не можешь. Поэтому у меня не было возможности поменять стаканы. Вместо этого я поменяла вино в стаканах. Мне пришлось испарить обе жидкости, переместить их по воздуху так, чтобы они не перемешались, а потом превратить пар обратно в жидкость, и все это в мгновение ока. Это был очень хитрый маневр, и Гвилим говорит, что это признак настоящего Умения в Стихии Воды. Он сказал, что я заслужила право носить это кольцо, хотя на самом деле еще не прошла Испытания Воды.
— Ничего удивительного, — сказала Мегэн, явно впечатленная. — Переместить вино из двух стаканов одновременно — это уровень колдуньи! Я не уверена, что сама смогла бы сделать это так, чтобы не перемешать вино.
— Но если бы я перемешала его, мы обе погибли бы, — заметила Изабо. — Нужда — лучший учитель, как сказала бы Эльфрида.
— Да, подумать только, — сказала Мегэн. — Всего двадцать один, а на правой руке уже по кольцу на каждом пальце.
Изабо взглянула на левую руку без единого кольца.
— Мне очень хочется носить свое кольцо с драконьим глазом, — сказала она. — Теперь, когда я получила все кольца стихий, когда я смогу пройти испытание на уровень колдуньи?
— Терпение, госпожа Нетерпеливость, — резко сказала Мегэн, снова останавливаясь, чтобы перевести дух. Изабо ухмыльнулась и подмигнула Гита, висящему на длинной седой косе Хранительницы Ключа.
Она ничуть не меняется, прощебетала она маленькому донбегу, который прощебетал в ответ: А тебе бы этого хотелось?
— Может, я и старею, но со слухом у меня все в порядке, — строго заметила Мегэн. — Может быть, не стоит говорить обо мне в моем присутствии, как будто я какая-нибудь бестолковая старуха, которая еле держится на ногах?
Похоже, у нее портится характер, прострекотала Изабо.
Нет, он у нее всегда был скверный, как у медведя с пробитой головой, отозвался Гита.
Мегэн нахмурилась. Изабо улыбнулась ей, взяла под локоть и помогла преодолеть последние несколько шагов. В кои-то веки Мегэн безропотно приняла ее помощь, и они вошли в комнату на вершине башни вместе.
Солнце как раз поднимало свое сияющее лицо над темнеющим океаном, и вода окрасилась золотом и багрянцем. Земля под ними была все еще погружена в темноту, и Мегэн и Изабо отчетливо видели яркие пятна костров, пылающих на каждом холме, насколько хватало взгляда. Внизу, в городе, по улицам и площадям вилась процессия горящих факелов, и Изабо видела точно такие же пылающие ленты, вьющиеся по деревенькам на другом берегу реки. Она показала на них Мегэн, сказав:
— Ох, до чего же здорово знать, что впервые за всю мою жизнь бельтайнские костры зажигаются на каждом холме страны.
— Везде, кроме Каррига, — отрывисто поправила ее Мегэн.
Изабо посерьезнела.
— Да, везде, кроме Каррига. Теперь Лахлану придется заняться этим, верно?
Мегэн кивнула.
— Да. Мы отсекаем голову одному нашему врагу, и на его месте тут как тут появляется уйма других, требующих нашего внимания. По правде говоря, я уже устала от арлекин-гидры этой войны.
— Думаю, мы все от нее устали — ответила Изабо, встревоженная утомленной ноткой в голосе Хранительницы Ключа. — Лахлан и Изолт оба кажутся очень измотанными и озабоченными, ты не заметила? Но все-таки теперь мы заключили мир с Тирсолером, и пираты подавлены, а Чертополох мертва. Постепенно мы разделались со всеми нашими противниками.
— Со всеми, кроме Фэйргов, — сказала Мегэн.
Изабо кивнула. Ее лицо было очень мрачным. Каждую ночь ей снились перепончатые руки, тянущиеся из темной бездны, чтобы утащить ее, снились влажные черные волосы, струящиеся, точно водоросли. Кошмары омрачали все дни Изабо темной тенью предчувствия, которую не мог развеять никакой праздничный костер.
Мегэн увидела, как помрачнело лицо Изабо, и положила ладонь ей на локоть, сказав со своей обычной живостью:
— Эй, сегодня Первое Мая, и все празднуют и веселятся! О Фэйргах будем беспокоиться завтра.
Да, подумала Изабо. По крайней мере сегодня мы можем спокойно радоваться. О Фэйргах будем беспокоиться завтра.
Далеко внизу, в соленой тьме подводных пещер, пронизывающих скалу, на которой стоял Риссмадилл, плыли фэйргийские воины. Они ничего не видели, ибо в пещеры не проникал не единый лучик света, но им было все равно. Они привыкли к темноте. Они привыкли к ожиданию. Они пробрались сквозь осыпавшиеся подземные галереи под покровом ночи, и там, в самой глубине подводных пещер, они лежали на воде, снова дожидаясь темноты. Когда с восходом солнца опять начнется прилив, они бесшумно поплывут сквозь тьму к колодцу, из которого люди достают себе воду. Они поднимутся по лестнице в самое сердце крепости, тысяча фэйргийских воинов, движимых жаждой мести, которую не погасили тысячи поражений. Долгие месяцы король со жрицами строили планы и готовились, подслушивая и шпионя, дожидаясь момента, когда как можно больше людей соберется в этом месте, неподготовленные и ничего не подозревающие.
