Крис Уэйнрайт - Кольцо власти
— Чтоб тебя разорвали на части Нергал и вся свора его демонов! — честил он колдуна, выламывая по щепкам крепкие доски сундучка.
Наконец варвар достиг желаемого, но здесь его поджидало разочарование: никаких монет или драгоценных камней в узком тайнике не было. Выпала какая-то тонкая книжица, сшитая из листов пергамента, а всего лишь одна небольшая золотая вещица в виде фигурки человечка с впалым животом, выступающими ребрами и головой змеи на тонкой длинной шее.
— Амулет Сета, — Варвар с отвращением поглядел на подвеску, опасаясь колдовских штучек, но потом, хмыкнув, сунул его в кошель, — Пригодится, все-таки золото…
Больше в тайнике ничего не было.
— Отрыжка Нергала! — выругался Конан, рассматривая тетрадь из листов пергамента. — На что мне эта книга?
Тем не менее он перелистнул несколько страниц.
— Хм! Да это его записи по денежным делам! Аккуратен, отродье Сета!
Варвар быстро просмотрел начало текста. Краутвурст скрупулезно заносил в книгу все свои мало-мальски значительные доходы и расходы. Первые записи были сделаны почти два десятка лет назад. Киммериец просмотрел последние строчки, и они привлекли его внимание. Он даже присвистнул от неожиданной удачи: это стоило многого! Что там золото и самоцветы! «Заплачено Асхильде за зелье для Гюннюльфа и его людей — 20 монет», и дата, как раз совпадающая со временем исчезновения герцога Гюннюльфа. Чуть позже Конан прочел: «Получено от Бьергюльфа — 200 золотых», еще позже были записи о выплате каменотесам, плотникам, снова: «Получено от Бьергюльфа — 50 золотых» — в общем, аккуратность Краутвурста показывала внимательному чтецу всю подноготную преступного деяния мага.
— Ха! — обрадовался киммериец. — Это действительно дорого стоит! Вот где ваши жизни, вонючие червяки! — воскликнул он, потрясая книгой и грозя кулаком в сторону и, видимо, имея в виду колдуна и герцога, — А теперь — в путь!
Он быстро собрался, не забыв прихватить с собой кое-что из припасов колдуна.
— Жратва никогда слишком не оттягивает руки… Выбравшись задами из селения, он отыскал своего коня, который мирно щипал травку.
— Как же это тебя не сожрали лесные звери? — ласково потрепал его Конан по холке. — Тоже удача, благодарение Солнцеликому!
Оседлать жеребца и пристроить сумку было делом мгновения. Вскоре варвар уже скакал по лесной дороге, направляясь к месту, где оставил молодую герцогиню.
* * *
Краутвурст со своим провожатыми добрался в замок к полудню. Соскочив со взмыленного коня, колдун бросил поводья слуге и почти бегом бросился в покои герцога. Эрленд, ожидавший его приезда не меньше, чем сам хозяин Хельсингера, решил по возможности не спускать с негодяев глаз. Он старался все время находиться поближе к покоям Бьергюльфа и по суете слуг попытаться хоть как-то понять намерения господина. Конечно, лучше всего было постараться подслушать, о чем поведется беседа двух ублюдков, но такой возможности аргосцу не представлялось. Через некоторое время он увидел, как герцог и колдун вышли вместе из приемной и направились в сопровождении слуги в винный подвал.
«А это еще зачем? — удивился про себя Эрленд. — Что им там понадобилось?»
Он притаился в одной из галерей так, чтобы видеть выход из винохранилища, и стал ждать. Вскоре слуга выбежал из подвала и быстрыми шагами направился к кухне.
«Они остались там вдвоем, — сообразил Эрленд. — Зачем? Неужели? — Догадка обожгла его. — Они хотят подмешать в вино какое-то зелье!»
Через некоторое время слуга вернулся в сопровождении главного повара герцога и еще троих дюжих слуг. Опасаясь, что его заметят, Эрленд отступил подальше за ряд колонн. Краутвурст вышел из подвала один и, зевнув, неспешно проследовал к дверям господского крыла замка и скрылся внутри. Вскоре появился и герцог, на его лице сияла торжествующая улыбка. Думая, что за ним никто не наблюдает, он потирал ладонями, словно торговец после чрезвычайно выгодной сделки. За последние дни Эрленд ни разу не видел своего хозяина в таком прекрасном расположении духа. Герцог покинул двор, и вскоре слуги выкатили на мостовую две винные бочки. Аргосец как будто случайно прошел мимо, потом обернулся я небрежно спросил:
— Хозяин выбрал какое-то особое вино?
— Да, господин, — ответил слуга, вытирая пот со лба, — он велел подать именно это…
«Обычно этим делом занимался Гутторм, — припомнил Эрленд, — или, на худой конец, старший повар, но что-то я не замечал, чтобы сам герцог спускался в подвал. Он ведь вино умеет только хлестать, а так совершенно в нем не разбирается. Неспроста все это. Пожалуй, к вину я сегодня притрагиваться не буду».
Глава десятая
Прощальный ужин съезда благородных нобилей начался в несколько натянутом настроении, но постепенно гости разошлись, тосты следовали один за другим, послышались шутки, смех — все было как раньше, до той поры, когда череда событий в замке не поселила в душах хозяев и гостей тоску и мрачные подозрения. Бароны и герцоги вновь почувствовали себя одной большой семьей настоящих немедийцев, и герцог Бьергюльф, несомненно, был самым гостеприимным и хлебосольным хозяином.
«Что за чушь влезла мне в башку пару дней назад? — с изумлением подумал барон Арнстейн, чувствуя необычайный прилив веселья и бодрости. — Подозревать такого человека в ужасном преступлении только благодаря непонятным дурацким шуткам, подстроенным его недоброжелателями…»
Настроение у барона слегка испортилось, и он, поднявшись из-за стола, подошел к графу Мозесу, который рассыпал комплименты в кругу нескольких знатных дам.
— Извините, дражайшие, — галантно склонился перед ними барон Фронденбергский, — вы позволите на пару слов похитить вашего кавалера?
Дамы в изумлении пооткрывали рты, так как впервые слышали из уст барона что-то учтивое и приятное. Обычно от него исходили либо скабрезные солдатские шутки, либо длинные сентенции о том, как женщины должны знать свое место.
— Послушай, Мозес! — зашептал барон, отводя графа в сторону. — Тебе не кажется, что мы поспешили с письмом к королю?
— Наплевать! — похлопал его по плечу граф. — Смотри проще на события и веселись, когда есть возможность. Конечно, ты написал дурацкое письмо, но что теперь поделаешь — ошибки бывают у всех!
— Но мы же вместе… — начал было Арнстейн.
— Ха-ха-ха! — захохотал граф Шоберский. — Кто писал письмо — ты или я? А? — Барон помрачнел еще больше, а Мозес опять залихватски хлопнул его по плечу. — Не грусти! Если король и придаст этому письму какое-то значение, — он наклонился поближе к собеседнику, — в чем я сомневаюсь, по правде говоря, то можешь сказать в свое оправдание, что был сильно пьян. Все знают — ты любишь крепко погулять, так что посмеются над тобой, и только.
