Ричард Байерс - Ярость
Мертвяк решил продолжать поединок в воздухе. Он взревел, подобрал лапы и оторвался от крыши. Крутясь в поисках врага, он прорычал начальные слова нового заклинания.
И вдруг одно из крыльев оторвалось от туловища твари. Дракон рухнул вниз, ударившись о верхушку крепостной стены. От удара чудовище раскололось пополам, одна половина упала во дворе крепости, а другая — снаружи, рассыпавшись на мелкие кусочки.
Кашляя, хватая ртом воздух, превозмогая боль, которую причиняли волдыри от ожогов, Тэган глянул вниз. Теперь в победу было не так уж трудно поверить. Ворасаэга нанесла мертвяку непоправимый урон, после чего дракон получил множество серьезных ран от него самого. И все же Тэган понимал, что им с Дживексом очень, очень сильно повезло.
Дживекс подлетел к нему.
— Я убил его! — заорал Дживекс.
Тэган улыбнулся. Он знал, что заявление маленького дракона было не совсем точным. Призрак дракона-мертвяка просто вернулся в филактерию, чтобы остаться там, пока талисман не соприкоснется с трупом дракона, а потом снова перебраться в тело, чтобы оживить его.
Только этого не должно случиться, решил Тэган. Потому что они с союзниками захватят крепость, найдут филактерию и разрушат ее.
Он не сомневался, что им удастся захватить цитадель Культа. Внизу он увидел гоблинов, оборотней и оккультистов, пришедших в смятение из-за гибели существа, которому они служили как богу. В панике они бежали от королевской армии, стараясь побыстрее покинуть крепость, которая теперь казалась им скорее гиблым местом, чем оплотом их Культа. И хотя численностью противник все еще превосходил королевских солдат, они продолжали яростный натиск.
— Ты еще можешь сражаться? — спросил Тэган. — Или предпочтешь удалиться? Видит Сьюн, ты и так сделал предостаточно.
— Я буду сражаться, — ответил Дживекс. — Тогда давай откроем ворота.
Поиски заняли несколько дней, проведенных в пронизывающем холоде и темноте. И в ожидании зентов, которые не могли не объявиться, чтобы отомстить за произошедшее в бухте при Элмвуде. Эликсиры вскоре закончились, и теперь охотники зависели от имевших то же действие, что и зелье, заклинаний Кары и Шатулио. Это означало, что они не могли находиться под водой одновременно, отчего поиски тайны бешенства еще больше затянулись.
И вот наконец Дорн с Павелом вплыли в помещение, которое когда-то принадлежало ученому. Наколдованный Павелом золотистый свет, исходивший от эфеса меча, чтобы освещать им дорогу, отбрасывал блики на высокие книжные шкафы, набитые бесчисленными томами — мокрыми, разбухшими книгами, разобрать в которых что-либо было уже невозможно. От такого количества навсегда потерянных знаний Дорн пришел в уныние.
И вдруг он увидел кусок стены, который давно умерший мудрец оставил свободным от шкафов. Вместо полок он поместил туда мраморные плиты.
Дорн показал на куски мрамора, и Павел пробрался к стене, чтобы осмотреть их. Похоже было, что ученый вырезал эти мраморные пластины неправильной формы из стен дворца или храма. На них были какие-то изображения и текст — нечто вроде истории с картинками. Павел первым расшифровал рассказ и, безумно улыбаясь, замахал руками перед лицом друга.
Когда всем удалось взглянуть на мраморные плиты, охотники, одетые в едва подсохшую одежду, собрались на борту украденной у зентов лодки. Кара, в человеческом обличье, присоединилась к ним. Шатулио примостился на корме, которая под его весом опустилась почти вровень с водой, изогнул медную шею, блестевшую в лучах весеннего солнца, и опустил голову ближе к собравшимся на палубе товарищам.
Павел посмотрел на обоих драконов и сказал:
— Может, кто-нибудь из вас лучше меня сможет разъяснить то. что мы обнаружили.
Кара сидела, прислонившись к мачте, пытаясь найти удобное положение. Видимо, раны все еще причиняли ей боль.
— Вы образованный человек, — сказала она. Уилл фыркнул. — К тому же эта история затрагивает… ммм, темы, позорящие драконов нашего рода. И обсуждение довольно тягостно. Так что начните вы, пожалуйста.
— Хорошо.
Поиски утомили Павела, но он не поддавался усталости. Этому он учил послушников до того, как покинул монастырь ради странствий.
— Давным-давно, еще до основания Северной Крепости, и даже до Войн Короны… — начал он.
— Каких войн? — перебил Уилл.
— Череда губительных войн между древними народами эльфов, неуч. В общем, на заре истории, когда миром по большей части правили драконы, и правили жестоко. Другие расы были их рабами или в лучшем случае жили в постоянном страхе перед ними. Первые мраморные плиты показывают тот век во всем его ужасе.
— Мы металлические драконы, — сказал Шатулио, впервые голос его звучал серьезно, — всегда думали, что правили не так бесчеловечно, как красные, зеленые или черные, но, может, это просто ложь, облегчавшая наше чувство вины. Во всяком случае, раньше мы были другими существами, не такими, как сейчас. Мы не были милосердными и великодушными. Наверное, нам нужна была хорошая взбучка, чтобы смирить гордыню и обрести мудрость.
— О чем и рассказывают последующие плиты, — сказал Уилл.
— Видимо, так, — сказал Павел. От порыва холодного ветра он поежился в своих влажных одеждах. — На третьей плите мы видим собравшихся в круг заклинателей из числа эльфов, по всей видимости призывающих мощные магические силы. На четвертой мы видим то, что похоже на кульминационный момент ритуала и на то, что было вызвано колдовством.
— Сеть линий, — сказал Рэрун, с трудом расчесывая свои длинные, спутанные космы деревянным гребнем.
— Да, — сказал Павел. — Трудно понять, что в точности означает этот рисунок, но начиная с пятой плиты мы видим результаты магических действий.
— Змеи начали сходить с ума, — сказал Дорн.
— Маги эльфов наслали на них проклятие в виде бешенства. Вот откуда оно пошло.
— Забавный способ решить проблему, — Сказал Уилл. — Мы боимся драконов, они убивают и едят нас, так давайте сделаем их еще отвратительнее и подлее.
— Думаю, — сказала Кара, — это был единственный доступный им способ нанести удар по всей моей расе разом. Эльфы и другие вассальные народы должны были платить им непомерную цену. Но сумасшествие делало драконов уязвимыми. А иногда безумие побуждает нас уничтожать собственные кладки яиц и убивать своих же сородичей и, возможно, толкает тиранов нападать на свои собственные армии. В конечном счете драконов стало намного меньше, их королевства развалились и они утратили господство над Фаэруном. В последних записях мы видим, что эльфы и великаны основывают свои собственные большие и независимые королевства.
