Карина Линова - Потерянный бог
Дарен засмеялся:
— Ты слабеешь!
Иласэ замерла, глядя на него с ненавистью, за которой прятался ужас.
Кинжал все же пил ее энергию!
Дарен покачал головой и попятился, продолжая усмехаться.
— Куда ты идешь? — спросила Иласэ, в голосе ее просвечивало отчаянье.
Дарен ничего не ответил, но улыбнулся шире. Все, что ему оставалось — это немного подождать, а потом она свалиться без сил. Кинжал вновь вернется к нему, и Иласэ будет делать то, что он скажет, если, конечно, он решит быть хорошим мальчиком и спасет девчонку, когда оружие начнет ее убивать.
Вот почему Иласэ держала его на расстоянии и так отчаянно пыталась от него избавиться.
Потому, что знала: через несколько дней она будет полностью в его власти.
Эта мысль сделала Дарена невероятно счастливым.
Жизнь возвращалась в норму.
Глава 37. Изменение
Дни становились прохладнее, до полудня всегда стоял туман, потом могло светить солнце, но куда чаще шел дождь.
Шел он и сейчас, делая окружающую местность еще болотистее.
Дарен остановился на границе поляны, где из растительности имелись лишь чахлые кустарники, обдумывая, что делать дальше. Дававшие укрытие деревья заканчивались, и Иласэ могла заметить его приближение. А это означало неприятности.
Юноша был уже в десяти терстах от границы деревьев, когда непонятное чувство тревоги заставило его поднять голову и взглянуть наверх. Это спасло ему жизнь.
Она была на дереве.
Дарен отпрыгнул назад с шипением, прежде, чем понял, что с такого расстояния кинжалу его не достать. Все еще тяжело дыша, он усмехнулся, покачал головой: «Не вышло, детка».
Иласэ с ненавистью посмотрела на него со своего насеста. Она хорошо спряталась между двумя широкими ветками, ее черная одежда и темно-русые волосы идеально сливались с темным стволом. Чудо, что он вообще ее заметил.
Пройди Дарен прямо под деревом — умер бы прежде, чем понял, как это случилось. Пройди в стороне — Иласэ все равно могла бы следовать за ним и устроить засаду. Ее маленькие трюки становились с каждым разом все умнее. Нужно быть очень осторожным, иначе она освежует его, как кролика.
У девушки осталось мало времени, и растущее отчаянье делало ее опасной.
Довольный, что теперь он знает ее местоположение, Дарен обошел дерево по широкой дуге и скользнул в лес, исчезнув между широкими стволами, после чего сделал круг и вернулся как раз к тому моменту, как Иласэ сползала с дерева. Юноша с удовлетворением отметил, какими медленными и неуклюжими стали ее движения. Наблюдая, пару раз невольно моргнул, когда думал, что Иласэ сорвется, но девушка сумела удержаться и оказалась на земле, ничего себе не повредив. Сделала пару шагов, но потом колени ее подкосились, и Иласэ упала на землю.
— Похоже, ты готова, — сказал Дарен мрачно, выступая из тени деревьев.
Запаниковав, Иласэ попробовала подняться, но ноги не держали ее:
— Не приближайся! — крикнула ему охрипшим от страха голосом, вцепившись рукой в ствол дерева, наконец, встав на ноги, — Со мной все в порядке!
— Должно быть, ты и впрямь ослабла, если вновь разговариваешь со мной! — насмехаясь, проговорил Дарен.
— Не подходи, или я убью тебя! — всем своим видом Иласэ напоминала сейчас маленькое, загнанное в угол животное.
— Отдай мне кинжал, — приказал Дарен спокойно, медленно подходя к ней.
Иласэ зло ощерилась:
— С удовольствием, острой стороной прямо в сердце! — вынутый дрожащей рукой из ножен, кинжал слегка светился. Дарен посмотрел в сторону лезвия с легкой опаской: вряд ли Иласэ сумеет нанести смертельный удар в своем нынешнем состоянии, но кто знает…
— Сомневаюсь, что ты сумеешь его точно нацелить.
Она захихикала:
— В сердце или в пах — какая мне разница!
Дарен невольно усмехнулся:
— Иласэ…
— Заткнись! — перебила она его в новом приливе ярости, — не смей называть мое имя!
Дарен замер, встревоженный безумным блеском ее глаз:
— Если не вернешь оружие мне, оно тебя убьет, — проговорил он терпеливо.
— И поэтому я должна его тебе отдать? Исчезни!
Дарен хмыкнул:
— Ну, как хочешь. Мне не важно, я получу его сегодня в любом случае.
Плечи Иласэ сгорбились, лицо скривилось, словно она хотела заплакать. Несколько раз прерывисто вздохнула, сморгнула слезы:
— А потом ты меня убьешь?
Дарен промолчал.
Лицо девушки покрыла нездоровая бледность, на лбу выступил пот, неожиданно она истерически засмеялась:
— Мы не вернемся домой, никто из нас! Мы оба умрем! — потом в ее глазах блеснул огонь ненависти:
— Но будь я проклята, если позволю недоделанному Темному убить меня! Я не дам тебе сделать со мной то, что они сделали с ней! Я убью тебя первой!
Свет вокруг кинжала вспыхнул яростным огнем, магическая энергия с рычанием взрезала воздух…
— Проклятье! — Дарен попятился, закрывая лицо рукой. Если бы Иласэ нанесла удар такой силы, он бы не сумел уклониться. Теперь Дарен понял, что Иласэ намеренно старалась придержать расход своей энергии, чтобы использовать ее по собственному усмотрению. Только вот кинжал будет забирать из мага силу, пока ничего не останется.
Иласэ побледнела еще сильнее, — теперь в ее лице не осталось ни кровинки, — зашаталась, потом глаза закатились, и девушка упала на землю. Дарен бросился вперед, схватил ее за запястье, с огромным трудом разжал пальцы, мертвой хваткой стискивающие рукоять. Кинжал упал на землю, и Иласэ обмякла, задышала спокойнее, ровнее, какое-то подобие цвета вернулось к ее щекам. Дарен облегченно перевел дыхание.
Яркий свет вокруг кинжала начал быстро гаснуть, рев энергии превратился в умирающее жалобное хныканье.
— Ну уж нет! — Дарен схватил кинжал прежде, чем погасли последние огоньки.
Клинок практически взорвался к жизни: огонь пробежал по лезвию и охватил правую руку Дарена. Боль от столь сильного жара должна была бы быть невыносимой, но Дарен ощутил лишь приятное тепло. Потом острые коготки скользнули в его душу, и юноша подавился очередным вдохом, оглушенный яростным криком металла. Белый свет слепил его, и Дарен невольно зажмурился.
Когда, спустя несколько мгновений, он открыл глаза, клинок вновь изменил форму. Теперь это был небольшой серебряный меч с заостренным, как у шпаги, концом. По всей длине лезвия шел особый волнистый узор, как у старых клинков, принадлежавших еще Первым, а рукоять заканчивалась оскаленной волчьей головой. Точно такая вот уже несколько тысячелетий украшала герб его Семьи.
