Владимир Крышталев - Игры богов
- Ты шутишь?
- Нет, Алексей. Он человек жестокий, но не беспринципный. Мне даже кажется, что у Компании наконец появился достойный руководитель.
- Возможно. Однако этому "достойному руководителю" я никогда не смогу простить смерть Марго у меня на руках.
Моя собеседница кивнула:
- Но, несмотря на это, ты оставил его в живых. Я уверена, что он оценил твой жест. И поспешил возвратить долг.
Я задумался. В чистую благодарность Михеля мне не верилось. А вот если ее выражение совпало с интересами новоявленного Отца - тогда все может быть. В самом деле, почему бы не сделать широкий жест, если это сулит некоторые выгоды.
Тогда выходит, что со стороны Компании нам опасаться все-таки нечего.
При условии, конечно, что бывший телохранитель не передумает и не забудет о своем долге.
После кофе мне вдруг остро захотелось побыть, наедине с самим собой. Я извинился перед Наташей и ушел в свою каюту, сославшись на сонливость.
Однако уснуть я едва ли смог бы, даже изрядно постаравшись. Перед моими глазами вновь и вновь мелькали образы-воспоминания с участием Марго - то первая наша встреча у нее дома на Менигуэне, то разговор в парке, то вечер в ресторане... Моя память теперь работала против меня, услужливо воспроизводя мельчайшие подробности и оттенки минувших событий и оттого словно возвращая их в реальность. Тем горше было осознавать, что все ушло безвозвратно, осталось только безжизненное тело на моих руках.
Я поверил в сказку. Но сказка кончилась. Когда Блонди сообщила о выходе из гиперпространства, я решил сходить на смотровую палубу.
Звезды, звезды... Как вас много! Как влечете вы к себе одинокого странника - бесконечно далекие пылающие огоньки среди вечной тьмы космоса! Как маните неразгаданными тайнами и сокрытыми возможностями!
Черная бездна пространства... Я стою здесь, у самого твоего края. Заставь меня сделать еще один шаг, прими в свои объятья! Подари истомленному скитальцу утешение и покой... и забытье...
Опершись на поручень, я смотрел в невообразимую даль, а в это время откуда-то из глубин, моего сознания рождались строки:
Смолкает суета,
Стелится звездный свет,
И стынет темнота
В объятьях долгих лет.
Свобода и печаль
Два слова и судьба.
Ломается и сталь,
Но светит нам звезда.
И этот звездный свет
Коснется наших глаз,
Рисуя нам ответ
И призывая нас.
Где море, там волна,
Где вечность, там покой,
А жизнь тревог полна,
Не бойся, я с тобой.
И камень в синеву,
И слезы в тишине.
Не бойся, я приду,
И ты поможешь мне.
На этом островке
Среди прозрачных вод
Мы словно вдалеке
От всех мирских забот.
Загадочны пути,
Но их не тронет лед.
Ты только не грусти:
Кто верит, тот поймет.
И вновь звенит хрусталь,
И вновь поет вода.
Сломается и сталь,
Но чертит путь звезда.
И этот звездный свет
Коснется наших глаз,
Прошепчет нам совет
И успокоит нас...
Прошествуют года
Под шепот гордой тьмы
И догорит звезда,
Но вечно будем мы.
Я смотрел на Галактику.
Догорит звезда. Догорят все звезды. Вечность - слишком много даже для них. Но ты ошибался, неизвестный и давно забытый поэт, чьи стихи случайно запечатлелись в моей памяти.
Ибо для "нас" отведен в сей жизни лишь самый краткий миг, соразмерный с одним ударом сердца, и обречен он оборваться в пустоту ничтожества. Ибо "мы" это мотылек, летящий на пламя свечи и не ведающий своей судьбы.
А звезды - эти большие свечи, в чьем пламени сгорела не одна сотня мотыльков-однодневок,- они, наверное, втихомолку посмеиваются над твоими наивными словами. Ты говорил о вечности, не познав даже мгновения; и сколь же самонадеянным виделось это со стороны...
- Извини... Я тебе не помешаю?
Рядом стояла Наташа.
Ее фраза вывела меня из странного полугипнотического оцепенения. Я вдруг понял, что совершенно потерял счет времени. Когда же я поднялся сюда? Минуту назад? Десять минут? Час?
Я не имел ни малейшего понятия.
- Скоро появится "Туман",- продолжила хозяйка, неловко улыбаясь.- Ты здесь так долго стоишь... Я уже начала волноваться.
- Сколько? - мой голос почему-то зазвучал хрипло.
- Больше шести часов. Блонди говорит, что ты даже не двигался.
Шесть часов? Без движения?! Не может быть! Если это правда, мои ноги уже должны были бы одеревенеть.
Но я чувствовал себя превосходно - словно после здорового сна. Мышцы слушались отменно, из сознания исчезла всякая муть, вернулась бодрость. Я вновь был полон сил и энергии.
Невероятно... впрочем, в последнее время это слово надежно вошло в мой повседневный лексикон. Свершилось всего лишь еще одно маленькое чудо. Спасибо, звезды...
Наташа внимательно следила за выражением моего лица.
- С тобой все в порядке? - наконец поинтересовалась она. Я улыбнулся:
- Спасибо, все хорошо. Я просто хотел немного побыть в одиночестве. Люблю размышлять, глядя на звезды.
Если Наташа и поняла, что дело не в размышлениях, то не подала виду. Облокотившись о поручень, она тихо, с оттенком грусти в голосе, сказала:
- Мне тоже здесь очень нравится.
А потом мы долго стояли рядом, молча взирая на тысячи маленьких светящихся точек, подобно песку рассыпанных перед нами, И думали, наверное, об одном и том же.
О вечности.
Которой не существует.
Позже, спустившись к себе, я активизировал сквилтур и попробовал связаться с "Туманом" Что-то во мне твердило, пора.
Майк ответил сразу.
- Привет! - я невольно усмехнулся, глядя на его недоумевающую физиономию.
- Привет,- ответил он.- Ты снова убиваешь время?
- Ну почему же... Просто решил вот узнать, как у вас дела.
- Мы только что вышли из гипера. Минуту назад. Через полчаса будем возле планеты. Помощь нужна?
- Уже нет,- вздохнул Я. - Собственно, мы здесь только из-за вас.
- Гм...- Майк смешно наморщил лоб и потер подбородок.- Мне казалось, все наоборот.
- Было.
- Что стряслось?
- Долго рассказывать. Майк хмыкнул:
- Вечно ты интригуешь.
- Дай лучше "Туману" задание переправить нашей яхте свои координаты и рассчитать точку встречи. На Горвальдио нам больше делать нечего.
Корабли подошли вплотную друг к другу. Огромная махина, закрывающая весь обзор, проплывала совсем близко - на расстоянии каких-нибудь ста метров.
- Колодец открыт,- объявила Блонди.- Можно идти Я шагнул в космос.
Невидимая сила подхватила меня и мягко потащила к борту "Тумана"
