Сергей Юрьев - Хрустальная колыбель
— Душа помнит всё, даже то, что забывает разум. — Герант смотрел на него без осуждения, как будто ничего не произошло, как будто не было того последнего жертвоприношения, от которого почему-то холодела кровь. — Ты и не смог бы принести в жертву того, что тебе не принадлежит. Я свободен, волхв. А в жертву ты принёс частицу себя.
— Частицу? — Пров вдруг упал на колени и выхватил из кострища пригоршню пепла. — Но мы должны были смешаться вот здесь. Во славу Зеуса, Геккора, Яриса, Хлои!
— Нет, волхв… — Герант, казалось, едва заметно улыбнулся. — Мы слишком разные, чтобы наш прах мог смешаться. Но мы достаточно близки, чтобы наши пути ещё когда-нибудь пересеклись. А теперь тебе пора возвращаться.
— Что?!
— Очнись! — Голос Служителя вдруг изменился до неузнаваемости, трубный бас сменился простуженным тенором. Пров почувствовал, как медленно уходит боль, и ей на смену приходит влажный холод, пробирающий до костей. В глазах стало темно, а тот, кто был рядом, почему-то говорил на языке жителей замков. А что толку? Всё равно волхву за время, проведённое в пути, удалось распознать лишь несколько слов: «направо» — значит, за десницей, «прямо» — не сворачивай, «пища» — еда, «Творец» — самый главный Владыка, который к тому же всё и создал.
Только теперь до волхва дошло, что кто-то тянет его из воды, из той самой зловонной болотины, которая появилась на месте разрушенного замка. И этот кто-то был Служителем, но не был Герантом. Правый рукав его рясы свисал лоскутами, а из-под них поблёскивали посеребрённые чешуйки дорогого доспеха, а на широкой кожаной перевязи через плечо, украшенной серебряными бляхами, висел тяжёлый меч. Вся его одежда была заляпана бурой глиной, и с него стекали струи грязной воды, а значит, незнакомец побывал там же, в этой же трясине. Побывал, но как-то ухитрился выбраться, да ещё и его, Прова, оттуда вытащить. Но как — это уже второй вопрос, первый — зачем?
Пров всмотрелся в склонённое над ним лицо, и оно вдруг показалось ему знакомым. Юм! Только старше на пару дюжин лет, а вместо мягкой светлой поросли на щеках — всклокоченная русая борода. Сколько ж времени прошло?
С той стороны, где на фоне бледного заката горбились какие-то постройки, доносились крики и звон металла. Похоже, там шёл бой, и, наверное, стоило идти туда, чтобы хотя бы узнать, куда же занёс его кусок ржавого золота, рассыпавшийся в руке. От незнакомца с куцей рыжей бородёнкой, одетого в грязные лохмотья варварского покроя, невозможно было добиться ни слова — он только мычал и хлопал глазами. Кто он? Как оказался в этой бурлящей трясине, куда и угодить-то можно лишь путём, который проложил Нечистый? Впрочем, разве это важно… Найти Юма, отыскать следы Геранта — вот что сейчас главное.
Эрл Бранборг в последний раз глянул на незнакомца, убеждаясь, что тот постепенно приходит в себя, и двинулся туда, где не стихал шум сражения.
— Эй! Кого там несёт?! — раздалось из ложбины, поросшей густыми кустами. — Стой, а то пристрелю. — Послышался скрип натягиваемой тетивы самострела.
Эрл остановился и в следующее мгновение бесшумно скатился в канаву на обочине дороги, мощённой крупным булыжником. Бывает, что остановиться требуют не столько затем, чтобы установить личность, а чтобы получше прицелиться.
— Куда ж он делся? — послышался тот же голос. — Только что тут стоял, как на ладони.
— Может, уйдём от греха, — почти шёпотом отозвался второй караульщик. — Если с глаз пропал, значит, оборотень, если не хуже. Умные-то уже делят чего-то — слышь? А мы — как дураки. Всё равно, если оттуда кто-то вылезет, нам тут ни вдвоём, ни впятером не управиться. А другие дозоры всё равно…
Послышалось какое-то мычание — видимо, говорившему заткнули рот. А сказать он, вероятно, хотел, что другие дозоры уже разбежались. Можно было, конечно, идти прямо, но ведь и вправду с испугу могут и подстрелить.
Эрл нащупал обломанную ветку и, сняв с головы шлем, приподнял его над краем канавы. Тетива тут же взвизгнула, и короткая стрела ударила по стальному околышу, выбив палку из рук Служителя. Теперь есть считаные мгновения, пока успеют перезарядить. Несколько стремительных прыжков, удар мечом по веткам, загораживающим путь, и вот они уже стоят лицом к лицу — он и тот караульщик, пытающийся натянуть тугую тетиву. Рядом — ещё четверо, сбившись плечом к плечу, выставили вперёд свои клинки.
— Значит, сначала стреляем, а потом смотрим, в кого попали? — поинтересовался Эрл, не опуская меча. — Кто здесь старший?
— Ну, я… — настороженно сказал тот, что был с самострелом.
— Веди к лорду.
— Знать бы ещё, кто у нас теперь лорд, — проворчал караульщик. — Только ты меч спрячь и руки за спину прими.
Сопровождать странного пришельца взялись все. Точнее — никто не пожелал оставаться в карауле у жуткого места. Двое шли впереди, трое — сзади, причём шедшие впереди всё ускоряли шаг, а задние, наоборот, постепенно отставали.
Впереди поперёк дороги легла полоса тумана, а когда послышался отдалённый топот копыт и сквозь белую пелену проступили силуэты четырёх всадников, доблестная охрана, не издавая никаких криков, забыв о «пленнике», бросилась врассыпную.
В приближавшихся всадниках и впрямь было что-то пугающее. Сразу вспомнились слухи о том, что где-то на востоке, за землями лесных варваров, между небом и землёй бродят конные призраки, наводя ужас на всякого, кто попадётся им на пути, принося несчастье всякому, кто их увидит. Служитель Эрл прижал ладонью к груди оберег, скрытый под одеждой, но освящённое серебро оставалось холодным. Значит, нечисти поблизости нет или это такая нечисть, против которой такой оберег ничего не может. Хотя такое едва ли возможно — чтобы совсем ничего…
Топот копыт стал громче, и это означало, что приближаются вовсе не призраки — тех одинаково слышно с любого расстояния или не слышно вообще. Не призраки, но кто? Всадники замерли, когда до них оставалось не более сотни локтей, но никто из них не сказал ни слова. Значит, теперь следовало подойти самому.
— Отец? — Это могло быть наваждением, но лучше было об этом не думать. Если и так — пусть оно не проходит, пусть наваждение станет явью или просто останется…
— Отец! — Юм пока только напряжённо всматривался в стоящего перед ним человека, но его конь медленно двинулся вперёд, сопротивляясь натянутым поводьям. Грум! Тот самый Грум, которого ещё жеребёнком Бранборг-старший подарил Бранборгу-младшему! Грум узнал его, но в отличие от своего хозяина, он не умел сомневаться.
Время, казалось, почти остановилось. Грум медленно продвигался вперёд, даже туман, клубившийся позади всадников, надвигался быстрее, и могло показаться, что вот сейчас он поглотит и Юма, и его спутников, что после этого им целую вечность придётся искать друг друга. Эрл тряхнул головой, сбрасывая с себя оцепенение, и широкими шагами двинулся вперёд.
