Дмитрий Морозов - Гномий Клинок
— Понимаешь, возможно, твой план действительно более безопасен. И наверняка разумен. Вот только если я сбегу от испытания целого народа, тайком, как вор, проберусь к пленённому дракону — я престану быть самим собой. Наверняка и единение пройдёт не так, как нужно, и уничтожая врагов, я буду не беспристрастным судьёй — а яростным подлецом, мстящим не в чём не повинным людям за собственную слабость, за перенесённые унижения. И наверняка переступлю меру дозволенного, превратившись в ещё большее зло. В нашем мире так год за годом происходит в армии — между призывами…
— Но иначе ты умрёшь! Ты и здесь-то не в состоянии нормально двигаться, а на глубине десятков километров, против монстра, способного своим дыханием уничтожить всё живое, даже у тебя…
— Возможно, физически я буду не в лучшей форме. Однако магия останется при мне — а значит, шансы есть!
— Тогда — я иду с тобой!
— Прекрати. Возвращайся домой — и жди вестей. У тебя, не имеющей нормальной магической силы, там действительно нет шансов. Спасая тебя, я и сам могу погибнуть.
Лика опустила голову. Сказалось воспитание воина — на земле ни одна влюблённая женщина не сдалась бы так быстро. Эта же подняла плечи — и, повернувшись, поплыла в сторону города стархов — будь она земной девчонкой, Элан бы сказал, что она плачет. А может ли плакать русалка? Хранитель покачал головой. Всё его человеческое нутро требовало, что бы он догнал и успокоил расстроенную девушку — но появившийся опыт предыдущих хранителей говорил, что это приведёт лишь к новому витку уговоров — и новым слезам. Элан повернулся — и направился к впадине.
С каждым метром тьма сгущалась, всё сильнее стискивая хранителя в своих объятьях. Уже после первых пяти минут спуска кристальный пепел, до того молчавший, буркнул:
— Дай-ка я! А то тебя выкинет наверх, как пробку из бутылки. Он принялся перестраивать тело хранителя, на ходу что-то меняя, удваивая и утраивая прочность защитных полей — а Элану оставалось лишь в восхищении наблюдать за работой мастера — и ужасаться разворачивающейся у него под ногами бездне.
Свет словно выдавливало наверх — он плавно исчезал над головой, становясь всё более разряженным и тусклым. Элан для пробы посмотрел вверх — и увидел яркий овал лучей солнца, освещающий края расщелины.
— Не дури, я повышаю тебе светочувствительность — ослепнешь. Сейчас будет попроще. — Буркнул кристальный пепел голосом донельзя занятого человека, отрываемого озорными мальчишками по пустякам от сверх важных дел.
Хранитель покорно кивнул, и принялся рассматривать проплывающие мимо стены — покрытые слоем сажи, со странным кристаллическим налётом, они словно были обсыпаны застывшей чёрной изморозью. Элан подплыл поближе к одной стене, провёл по ней пальцами — мельчайшие частички тёмного налёта от делились от выступа скалы и, кружась, устремились наверх.
— Когда-то здесь были растения.
— Похоже, по этой трубе периодически проходит довольной мощный сгусток энергий. Вряд ли это целенаправленное действие — скорее, побочный эффект. Но кто может баловаться подобными силами?
— Ты встречался с такими? — Элан впервые видел своего вечного наставника растерявшимся.
— Нет. Скорее всего, этот сгусток энергий — не магического свойства. Верне, не только магического. Нужно было дождаться очередного выдоха глубин и попробовать хотя бы на глазок проанализировать состав, прежде чем соваться в это бесконечную трубу без дна, но время дорого, и не стоит его тратить на малоинформативное ожидание.
— Я думал, что все энергии заключены в пределе.
— И это говорит дитя технического мира! Десятки видов различных сил изливаются на все миры, циркулируют в них, поправляют или наоборот, мешают. Они необходимы для развития вселенной, и творец не мог уничтожить своё детище, полностью убрав их. А может просто — не мог. Он локализовал лишь магические энергии, входящие в резонанс с энергетическими импульсами человеческого мозга — и поэтому управляемые силой мысли. И то не полностью — кое что осталось. В одних мирах — побольше, в других — совсем крохи. Но даже в вашем, совсем уж лишённым магии мире, находятся умельцы, ловко использующие оставшиеся крохи. Представляешь, как они развернуться, дай им магию?
— Не заговаривай мне зубы. — Элан напряжённо смотрел в провал, чернеющий под ногами. Долго будет идти этот бесконечный спуск?
Меч скользнул вдоль позвоночника — словно плечами пожал.
— Понятия не имею. Мы спустились уже на глубину около пяти километров — если верить стархам, то это в лучшем случае треть пути. Хотя я в этом сомневаюсь — на такой глубине вода будет просто вытеснена землёй и мягкими породами… Разве что там голое скальное образование. Вначале я пытался ускорить наш спуск за счёт увеличения веса, но потом понял, что к концу пути тебе придётся весить несколько тонн — и сейчас мы движемся вдоль идущего здесь энергетического потока, кстати, довольно мощного, черпая силы на движение за счёт самой энергии земли, и повышая плотность твоего тела за счёт уменьшения объёма.
— Ничего себе! И какой у меня сейчас рост?
— Теоретически — тот же самый. Длинна есть производная функция от времени и массы — читал Энштеина? Изменяя одно состояние, можно добиться изменения другого. А фактически — уже меньше метра. Тебя это пугает?
— Да уж, не радует.
— Ты и не собирался полагаться на физические силы. Магические же твои способности не уменьшились — ты по прежнему способен призвать предел — вот только афишировать свои умения раньше времени не стоит, хорошо?
Час шёл за часом. Несмотря на повышенную чувствительность, Элан почти уже ничего не видел — лишь тёмные громады стен скользили вверх, отмечая процесс спуска. Разговоры кристального пепла становились суше и короче — поддерживать хрупкую жизнь человека на такой глубине становилось всё сложнее — и отнимало всё больше сил. Наконец он замолчал, ограничиваясь односложными репликами — и хранитель оказался предоставлен самому себе. Мрак вокруг окутывал пространство плотным саваном, заставляя себя чувствовать добровольно погребённым.
— Пожалуй, эта самая большая могила за всю историю вселенной — с мрачным юмором думал Элан, пытаясь разглядеть угольно-чёрные стены. Он стал сомневаться, что из такой передряги человек может выбраться живым. Осторожно размял руки и ноги — они слушались, однако двигались медленно, словно каждое сокращение мышц приводило в действие сложный механизм, позволяющий им перемещаться.
Внезапно в одной из стен мелькнул отблеск света.
