Светлана Жданова - Лисий хвост или По наглой рыжей моське
– Попросишь ты у меня еще пирожка, – зло прошипела я. – С пургеном! И вообще, если я вас так объедаю, то не буду больше мешать. – Демонстративно встала и, подумав пару секунд, стянула с себя одеяло. Сложив, я протянула его сидящему на корточках Рейвару. – Вот.
Он окинул меня взглядом с головы до ног, особо уделив внимание последним. Смутившись, я поджала пальцы.
– Сиди. Уйдешь, не раньше, чем расскажешь, как вообще здесь оказалась. Вот это попала!
Через несколько минут Хельвин вернулся с котелком полным какого-то отвара и вкусными, подогретыми лепешками, внутри которых прятался сыр. Наконец-то нормальная еда. У меня же сегодня только завтрак был.
Вот что значит чистый сельский воздух – сразу приключения посыпались, как тумаки на лентяя!
– Наелась? – строго посмотрел на меня Хельвин, отрывая от третей по счету лепешки. – А теперь рассказывай, как тебя в лагерь занесло. Ведь ты же с Нелли в замке должна была быть! Сбежали?
– Угу.
– Ты дала мне клятву. – Глаза Рейвара начали темнеть.
– Что из замка не убегу. А вот о том, что я до него вообще доеду – речи не было! – помахала я кончиком хвоста, прозорливо высунувшимся из-под одеяла, в которое я куталась нижнюю часть тела, всё же надо знать, когда стоит голыми ногами внимание отвлечь, а когда лучше не нарываться.
– И как же тебе это удалось? – сощурился Хельвин.
– Помощь пришла, откуда не ждали.
Рассказ получился куда более длинным, чем я хотела, вредный полукровка начал выспрашивать про циркачей, уточняя мелкие детали. Рейвар же только кивнул… наверняка принимая к сведению, сколько человек эскорта мне надо для повторной попытки водворения мешающейся под ногами хвисы за надежные стены замка. Разогнавшись, я поведала мужчинам о знакомстве с Юстифой. Позорище!
– Я… я расслабилась. Привыкла, что вывернусь. Привыкла рассчитывать только на себя. И отвечать только за себя. А тут… Глупо всё вышло. Глупо и неправильно. Как в жизни. Я не хотела, правда! – заглянула я в строгие глаза Рейвара. Мне было важно, чтобы он меня простил, чтобы понял.
– Если бы хотела, я с тобой не разговаривал.
Тихий, спокойный голос словно заморозил всё внутри. Стало страшно… очень страшно. Последнее время я совсем забыла, с кем имею дело и насколько этот нелюдь опасен. Для меня. Словно и не сидела в каменном мешке, и не он стоял рядом, причиняя боль телу и сердцу, которое уже успело привязаться к кареглазому эльфу. Теперь же… поманил, я и рада снова поверить. Права была черная – ничего мы для них не значим.
– Рейвар, чего ты Лисичку пугаешь? – тут же вступился за меня Хельвин. И даже подсев поближе, погладил по неразумной голове. – Ей и так несладко пришлось, спасая, между прочим, твою жизнь.
– А то, что у меня пол-отряда раненых, и из Аниса вытащили три стрелы и едва вернули с того света, это так – мелкие лисьи шалости? Она подставила нас под удар. С Юстифой я сам мог разобраться. В конце концов, её яд не смертелен, а воспаление можно снять. Надеюсь, Елна поняла, что этой в замке нет, и уже едет к нам. А вот за то, что у нее здесь работы непочатый край, это надо сказать спасибо рыжей вертихвостке, которой просто не сидится на месте. – Он чуть сощурил глаза, отчего их нездоровый блеск пугал еще сильнее. – Но больше всего мне интересно, как ты оказалась здесь раньше нас. По времени твоя история ну совсем не сходится.
– Ты хочешь, чтобы я ответила честно? – посмотрела я на него.
– Да. Твоей лжи я уже наслушался.
– Тогда я помолчу. Правду все равно сказать не могу… а слушать ложь ты не хочешь. Темные глаза начали наливаться красным.
– Рейвар! – резко прикрикнул на него Хельвин. Тот тряхнул головой.
Ага, теперь понятно, зачем здесь этот всклокоченный полукровка – своего лэй`тэ успокаивать… да не позволить тому придушить кого-то рыжего и чересчур глупого.
Ну не могу же я сказать про Кая. Во-первых – это как-то глупо. «Один знакомый бог подкинул», во звучит-то! По мне с этим иномирьем и так дурдом плачет, а тут еще такие признания. А во-вторых, Кай же сам предупреждал – им нельзя напрямую вмешиваться в дела смертных, и, следовательно, надо держать его участие в секрете. Эх, как это всё неправильно и по-идиотски! Хотя, разве у меня по-другому бывает?
Нет, меня таки поражают эти мужчины. Ничего не чувствую, почти не болит… никому ничего не скажу! А то, что я проснулась от скрежета чьих-то зубов и слабых стонов – просто почудилось, да? Так бы и покусала его за глупость! Но жалко, страдальца. И так по моей вине досталось.
Тяжело вздохнув, я села и, из своего угла, в который забилась после ухода Хельвина, спросила:
– Ты хоть рану чем обработал или поплевал и замотал?
– И чего рыжим не спится? Промыл и мазью намазал, – всё же ответили мне. – Завтра Елна должна приехать.
– Ага. Завтра. А если ты до этого времени помрешь, что – опять я виновата окажусь?
– Еще как окажешься, – усмехнулся «больной», и у меня просто руки зачесались проверить, что там с его боевым ранением… попутно сделав побольнее. Рейвар, кажется, это подозревал и недоверчиво косился в мою сторону.
– Поэтому я хочу сразу обезопасить себя… и убедиться, что ты точно помрешь! – Вот так-то! Я тоже умею зубки показывать. – И, между прочим, я даже отсюда чую, что рана загноилась. Хочешь, чтобы у тебя интоксикация произошла?
Рейвар нахмурился. А я занялась поиском своей рубашки. Где же она? Помню, вот здесь бросала… то есть положила, когда обернулась. Если и спать в одной палатке с этим ушастым соблазном, то уж максимально обезопасив себя. А отпускать, ради моей же безопасности, как заверял Вареник, он не собирался.
– Где моя рубашка? – не найдя оной, начала я возмущаться. – Вот ворьё, только ты, понимаешь, новой вещью разжилась – обязательно кто-то прикарманит!
– Я велел Хельвину её сжечь. Это вещь Юстифы, нечего ей здесь делать.
– Да что ты понимаешь в вещах, – разозлилась я, щеря клыки. – Она хвиса, она понимает, как вещи надо хранить и стирать! Они же у нее ничем не пахнут, понимаешь? – Чуть успокоившись, я помяла лапками и горестно вздохнула. – Нашелся мне тут… Иван Царевич с лягушачьей кожей.
– Вот и сиди так, само пройдет.
Я уперлась и угрозами перекинуться так, потом надавать ему по рукам, и перебудить пол-лагеря, полюбоваться на совратителя малолетних, добилась-таки своего. Точнее хоть и не новой, но явно кипяченой накрахмаленной рубашки.
Нет, ну я на него удивляюсь! Сидит, губы аж побелели, как челюсть от боли сжимает, а всё туда же – на ноги мои пялится.
Не меньше времени и ругани ушло, дабы раздеть самого Вареника, хотя могу поспорить на собственный хвост – сам процесс ему понравился. Сев и прислонившись спиной к своим тюкам, он недоверчиво, но всё же позволил мне осмотреть три болезненно вздувшихся полосы, идущих от ключицы к груди. Та, что ближе к шее, опасения не вызывала, и даже начала затягиваться, а вот две другие настораживали.
