Константин Соловьев - Геносказка
— Я способна сделать простейшие логические выводы. И сопоставить факты. Кажется, в сфере геномагии вы способны на настоящие чудеса, сударыня Гретель. Чудеса омерзительные Человечеству, порочные и грязные, но и весьма впечатляющие.
— Благодарю, — как ни в чем не бывало произнесла Гретель.
— Вот почему я считаю, что у вас есть шанс отыскать пропавшую принцессу. Это важно не только для короля. Это важно и для меня. Моя бедная девочка в этой жизни вытерпела много страданий. Настало время им закончиться.
— Мы найдем ее, клянусь бородой святого Менделя! — Гензель приложил ладонь к сердцу, надеясь, что его слова звучат достаточно искренне. — Где бы она ни находилась, если принцесса Бланко все еще жива, мы вернем ее вам.
Взгляд королевы Лит, брошенный на него из-под густых ресниц, оказался на удивление мягок, почти ласков.
— Спасибо, сударь квартерон. Я тоже очень надеюсь, что вы найдете ее. Потому что имею желание заключить с вашей сестрой еще один контракт.
— В этом нет нужды, ваше величество, — запротестовал Гензель. — Ваш супруг уже…
— У меня есть некоторые особенные пожелания. Когда вы найдете принцессу, вы убьете ее.
Тон ее не изменился, голос был по-прежнему мягким, мелодичным, спокойным. И еще она улыбалась. Гензелю показалось, что в желудке у него медленно растворяется порция плавиковой кислоты.
— П-простите… — произнесли губы Гензеля без малейшего его, Гензеля, участия.
— Вы убьете принцессу Бланко Комо-ля-Ньев, — медленно и терпеливо повторила королева. — Мою падчерицу.
Мысли Гензеля загудели, как пчелы в тесном улье.
— Но что, если она и так мертва? — выдавил он. — В конце концов, ее не видели шесть лет. А уж если она и в самом деле попала к цвергам…
— Мне мало простого «если», — сказала королева-мачеха. — Я хочу быть уверенной в этом на сто процентов. Полной гарантии. Понимаете?
— Я не уверен, что моя сестра сможет принять подобный контракт. Она геномастер. Возможно, вам нужны профессионалы или…
Гензелю привиделось страшное. Что королева щелкает пальцами — и в покои вваливаются молчаливые священники, под рясами которых что-то вечно жужжит и скрежещет. Священники хватают их с Гретель стальными руками, от прикосновения которых лопаются кости, и тащат — в темноту, в холод, в боль…
Но ничего этого не случилось.
Королева мягко повернулась в сторону Гретель. Как и прежние движения, это было практически бесшумным, нарушаемым лишь едва слышимым звяканьем — судя по всему, на шее королевы коснулись друг друга невидимые украшения.
— Мне не нужны профессиональные убийцы. Я не хочу, чтоб вы били принцессу в грудь кинжалом или вышибали ей мозги из мушкета. Все-таки она королевской крови, пусть эта кровь и оказалась разбавлена всякой дрянью… Вы просто передадите ей это.
Гензель был уверен, что руки королевы были пусты, когда она вошла. Он сам целовал ей ладонь. Но теперь она что-то держала в кулаке. Что-то достаточно большое, округлое, алое…
Когда она разжала пальцы, Гензель уже догадывался, что увидит на фоне безупречно гладкой королевской кожи.
Яблоко. Крупное, спелое, из тех, что зовут наливными. Оно и казалось налитым солнечным светом, в нем смешался ярко-алый свет зарождающегося дня и насыщенный желтый теплого полудня. Гензель не прикоснулся к нему даже пальцем, но отчего-то сразу понял, что яблоко должно быть сладким, как мед.
Такое яблоко было редкостью даже для Лаленбурга. По крайней мере, ничего подобного ему прежде на прилавках замечать не приходилось. Оно выглядело произведением искусства, штучно созданным в лаборатории, а не плодом, рожденным в чреве грязной зараженной земли. Гензель даже не осмелился протянуть руку, чтоб взять яблоко. Это пришлось сделать Гретель.
— Отрава? — равнодушно спросила она, взвесив плод в руке.
Королева царственно склонила голову.
— Лучшая из возможных. Уникальный яд, не имеющий ни аналогов, ни противоядий. Он генетически ориентирован на принцессу Бланко, один лишь крохотный кусочек выжжет нейроны у нее в мозгу, превратив его в кашу…
Строгое и утонченное лицо королевы Лиг исказилось от ненависти. Такой, которой Гензелю не приходилось видеть на человеческих лицах. Как отпечаток кислотного ожога. На миг эта ненависть сделала ее по-настоящему страшной. Гензель едва не отшатнулся.
— Это…
— Это обязательное условие, — процедила королева, внимательно глядя на Гензеля. — Принцесса должна умереть именно от этого яда. Ничему другому я не доверяю.
«Свинец уже вышел из моды? — хмуро подумал Гензель, не зная, что ответить. — Или ее величество, подобно супругу, видит в яблоке какой-то особенный символизм?.. Дьявол, мне этот символизм уже встал поперек горла…»
— Не желаете рисковать? — спросила Гретель.
Королева одарила ее ласковой улыбкой.
— Вот именно. В ней течет отравленная кровь. Это значит, что строение ее тела может отличаться от человеческого. Я слышала про мутантов с невероятной способностью к регенерации или с мозгом в животе. Сталь и порох не годятся. Только по-настоящему надежный яд. Кстати, это не последнее мое условие. Их два, но оба должны быть выполнены неукоснительно.
— Какое второе?
— Ее тело. После того как принцесса Бланко умрет, вы принесете мне ее мертвое тело. Или укажете место, где его оставили, чтоб мои слуги сделали это сами. Подчеркиваю, это обязательное условие.
— Я слышала, некоторые убийцы удовлетворяются головой или ушами…
— Все тело принцессы, — отчеканила королева Лит. — Без повреждений. Мертвое. Любое отступление от этого пункта влечет разрыв контракта. С самыми неприятными для вас последствиями.
— Для чего вам тело? — без всякого интереса спросила Гретель. Так, точно речь шла о генетическом зелье от бородавок.
— Едва ли это имеет значение для пары грязных квартеронов, вся задача которых — найти принцессу и передать ей яблоко. Впрочем… Учитывая деликатность контракта, будем считать, что вы временно — мои доверенные квартероны. Я собираюсь сделать из принцессы Бланко чучело. Не смотрите на меня так, сударь Гензель, я не чудовище. Скажем так, принцесса дорога мне… как память. Я хочу видеть ее каждый день перед собой. Считайте это королевской слабостью.
— Сколько вы готовы заплатить за контракт? — спросила Гретель.
Гензель тщетно вглядывался в ее лицо, пытаясь увидеть на нем хотя бы тень человеческого чувства. Тщетно: оно выглядело не выразительнее, чем обычно. Отрешенное лицо геноведьмы, бледная маска, обрамленная белыми волосами. И глаза — непонятно куда смотрящие, неподвижные, мягко сияющие — то ли драгоценные камни с острыми, как у алмаза, гранями, то ли просто кусочки прозрачной слюды, вставленные в глазницы.
![Надежда Кожушаная - Нога [киносценарий]](/uploads/posts/books/276827/276827.jpg)
