Ерофей Трофимов - Варвар для особых поручений
— Зато в него никто отравы не насыплет, — усмехнулся в ответ Свейн.
— Отравить и по-другому можно, — отмахнулся Вадим.
Поднявшись на тропу, он внимательно следил, как пришельцы собирают дрова для долгих разговоров и устанавливают в круг валуны, которые должны были заменить переговорщикам стулья. Содрогнувшись от перспективы провести на промёрзшем камне несколько часов, Вадим вернулся в дом и, достав из мешка бронзовый кинжал, подарок старика, снова вышел на улицу.
Идти на переговоры с оружием считалось грубостью, но кинжал за поясом, тем более подарок, не возбранялся. Положив секиру так, чтобы в любой момент можно было подхватить её на ходу, сбегая по тропе, Вадим внимательно осмотрелся и, убедившись, что все воины готовы к бою, мрачно подумал: «Сегодня всё должно решиться. Или мы их, или они нас».
Его раздумья неожиданно прервала рабыня. Налунга, осторожно подобравшись к хозяину, легонько тронула его за рукав, привлекая к себе внимание, и, вздохнув, тихо спросила:
— Хозяин, вы тоже пойдёте туда?
— Конечно, — кивнул Вадим, продолжая раздумывать над событиями.
— Тогда я должна быть рядом с вами. Ведь вы там будете пить вино.
«Вот ещё обуза на мою голову», — подумал Вадим.
В этот момент всё вокруг словно замерло. В мозгу Вадима пробежала странно знакомая щекотка, и неожиданно он услышал гулкий, глубокий голос:
— Возьми девчонку. Пригодится.
После этого всё так же неожиданно пропало. Вздрогнув, Вадим растерянно посмотрел на рабыню и, неопределённо пожав плечами, спросил:
— Ты это слышала?
— Что именно, хозяин? — осторожно переспросила девушка.
— Неважно. Забудь. Оденься теплее. Говорить нам придётся долго.
Кивнув, Налунга сломя голову кинулась в дом. Благодаря заступничеству Вадима, у девчонки-рабыни имелись и шерстяные штаны, и меховые безрукавки, и даже плащ из лисьих шкур, выгодно оттенявший её чёрную кожу. Бросив очередной взгляд на готовящееся место сбора, Вадим понял, что всё уже готово и, вздохнув, негромко окликнул Свейна.
Поднявшись к Вадиму, тот задумчиво посмотрел на уже горевшие костры и, вздохнув, тихо сказал:
— Ну, помоги нам Тор. Пошли.
Из бухты, по тропе один за другим начали подниматься ярлы, кормчие и воины. Свейн решил привлечь к разговору, помимо обычной тройки — Вадима, Юргена и Рольфа, — Брока, его второго капитана и двух кормчих. Рядом с Рыжим, кроме его слуг, были только трое. По рассказу Юргена, самые преданные его прихвостни.
К удивлению Вадима, Олаф Рыжий оказался высоким мужчиной с отлично развитой мускулатурой и надменным, можно сказать, благородным лицом. Такое несоответствие внешности и дел несколько обескуражило Вадима, но, вспомнив, что находится здесь не для развлечения, он быстро вернулся к наблюдению. Воины расселись вокруг костра, и Олаф, мрачно покосившись на ушедших от него воинов, громко сказал:
— Я смотрю, вы хорошо приготовились к возможным неожиданностям. Ваши огненные игры сильно испортили мне настроение.
— Это было только начало, — усмехнулся в ответ Вадим, специально влезая в разговор раньше Свейна. Ему нужно было вывести противника из равновесия.
— Это кто? — спросил Олаф, поворачиваясь к Свейну.
— Мой книгочей, — коротко пояснил ярл.
— И ты позволяешь рабу влезать в твой разговор?
— А кто сказал, что он раб? — усмехнулся в свою очередь Свейн. — Здесь нет рабов. Только рабыни и несколько слуг.
— Вот как? Значит, за тебя сражаются даже чужеземцы?
— А какая разница, откуда человек, если он хороший воин и верен своему слову? — спросил Свейн.
Такого ответа Олаф явно не ожидал. Помолчав, он медленно огладил бороду и задумчиво продолжил:
— Ладно. Это твой книгочей, тебе и решать, что с ним делать. А нам пришло время решить, как жить дальше. Тебе и мне.
— А чего тут решать. В Нордхейме места всем хватит. Ты живёшь в своей бухте, мы здесь. И никто никому не мешает, — снова влез Вадим.
Свейн поддержал его коротким кивком головы. Заметив движение ярла, Рыжий всем телом развернулся к нему и, делая вид, что не замечает Вадима, продолжил:
— Ты оскорбил меня, Свейн Акулий зуб. Но сейчас я готов забыть ту историю и заключить с тобой мир. Не стану врать, что это навсегда, но сейчас мне не нужна эта война. Придёт время, и мы сойдёмся. Но не сейчас.
— А с чего вдруг не сейчас? — снова влез Вадим. — Что мешает?
— Ты мне надоел, раб! Я разговариваю с твоим ярлом, а не с тобой. Придержи язык, пока я не приказал вырезать его тебе, — зарычал Олаф.
Именно этого Вадим и добивался. Взмыв с места, он одним движением отбросил плащ, и громко, так, чтобы его слышали воины обеих сторон, ответил:
— Ты уже второй раз осмеливаешься называть меня рабом, Олаф Рыжий. Мне плевать, кто ты. Ярл, конунг или простой воин. С тобой говорит Валдин Книгочей, и если ты не в состоянии запомнить это, то мне жаль воинов, которые идут за таким глупцом.
Разом переменившись в лице, Олаф начал медленно подниматься. Вадим добился того, чего хотел. Теперь этот варвар, забыв о своих прежних планах, мечтал только о том, чтобы вцепиться в горло противнику, и противником этим был он, Вадим.
— Хочешь сойтись со мной в поединке чести? — продолжал орать Вадим, отступая в сторону, на утоптанную площадку.
Неожиданно Рыжий словно опомнился и, взяв себя в руки, ответил, медленно усаживаясь обратно:
— Нет. Поединок мне не нужен. Я звал Свейна не за этим.
— Тогда зачем? — спросил Вадим, забирая свой плащ у Рольфа.
— Мне нужна та штука, что так сильно взрывается и так яростно горит. Где ты достал её? — повернулся он к Свейну.
— Это всё он, — коротко ответил ярл, ткнув пальцем в Вадима. — Нашёл, купил, сделал. Я только выдал золото.
— Разве не ты решаешь, что нужно твоему клану, а что нет? — с сомнением спросил Олаф.
— Я. Но зачем кормить книгочея, если он не думает, как усилить клан? Так что я разделил эти заботы. Он торгует, придумывает и делает, а я смотрю, слушаю и, если мне нравится, даю деньги на задуманное.
— Так значит, ты богат? Если да, то почему не хочешь уплатить назначенную виру и жить как все? — спросил Олаф, в глазах которого сверкнул алчный огонёк.
— Как все, это как те ярлы, что с трудом переживают зиму? — не удержался от шпильки Вадим.
— Как все, это не прячась от меня, — сквозь зубы процедил Рыжий.
— А с чего ты взял, что я прячусь? — очень убедительно удивился Свейн. — Мне нет нужды прятаться. И потом, захоти я скрываться, разве позволил бы пареньку уходить к матери? Я же знал, что ты за ним пойдёшь.
Не ожидавший такого ответа Олаф только недоуменно заморгал, не понимая, что происходит. Вот теперь в дело пора было вступать Вадиму. Притворно зевнув, он повернулся к Свейну и с усмешкой сказал:
