Зомби, ушки и рок-н-ролл... (СИ) - "Владас"
— П-правда?.. – приоткрыл глаза он, не веря в своё спасение. – Я г-готов принести клятву.
— Предложение интересное, и его не надо повторять дважды, – улыбнулся я. – Но вот только мне ты нахрен не сдался, извращенец.
Коротким движением распарываю ему горло от уха до уха и со вздохом делаю шаг от агонизирующего тела. Перевёл взгляд на забившихся в угол работниц местного заведения. Первая, как упоминалось, была кошкодевочкой лет двадцати пяти, судя по комплекции. Точнее сказать не могу, потому что чёрт знает, как быстро или медленно растут зверорасы. Ну и да, это была не аниме-кошкодевочка, а гуманоидная кошка – с ушами, хвостом и шерстью. Каджитка, в общем. Ну или табакси, не суть. А вторая работница, как опять же упоминалось, была кицуне в том же формате, что и первая. То есть гуманоидная лисица, выглядящая на двадцать пять человеческих лет. Ну и стоит упомянуть, что обе могли похвастаться наличием рабской печати. В общем-то, логично.
— Ну что? Теперь займёмся вами? – по-доброму улыбнулся я им. – Вы чего ещё больше напугались-то? А, ну да, я ж в крови весь. Ну ладно, с этим ничего не поделать.
Расслабленно подошёл к ним и присел на корточки. С улыбкой подмигнул кошечке (лисичка после прошлой доброй улыбки решила поспать) и двумя короткими движениями коснулся их шеек.
— Ну вот и все дела, милашки. Можете свободно гулять отсюда, ошейники я снял. Но советую тут немножко задержаться, тут всякого добра полно, а снаружи сейчас бойня начнётся.
Потрепав по голове впавшую в полнейший шок кису, я поднялся на ноги и спокойно вышел в коридор, насвистывая незатейливый мотивчик.
Мне не нравится, когда кривят рожею.
Да и фальшь всегда я чувствую кожею.
Потому-то я, кажись, перекраиваю жизнь
В сотый раз с надеждою на хорошее.
Интуиция воет белугой и толкает вправо, а через мгновение дальняя стена взрывается фонтаном осколков, после чего уже фонтаном фарша с костями взрывается моё левое плечо. Инерция столь велика, что уже через пару мгновений я вылетаю через дыру в стене за спиной и падаю в переулок, придерживая уцелевшей правой рукой вываливающиеся лёгкие. Позвоночник изломан в труху, но по какой-то причине я ещё способен двигаться. Вероятно, маноканалы взяли на себя роль нервов. Сквозь назойливый писк пробиваются голоса, и в переулок влетают трое охотников в церковных накидках.
А хорошее и вовсе недалеко:
По ночам прикольно пить кофе с молоком,
А потом найти слова, чтобы новая глава
Начиналась не похмельем, а бодрячком.
Отдача словно плетью бьёт по нервам, а плечо уходит неестественно далеко, потому что кости ещё не успели срастись. Но это не столь важно на фоне будто и не заметивших выстрелы церковников. Забрасываю пистолет в кобуру и отскакиваю на пару шагов от святоши, что с перекошенным лицом попытался разрубить меня клинком, от которого так и разит весьма недружелюбной маной. Ещё один раз уклоняюсь и бью ему в грудь сложенными на манер копья когтями. Перехватываю выпавший из ослабевших рук меч и парирую удар второго церковника.
И не ходят трамваи, и нету троллейбусов, только небеса.
И легко, и играя, внеочередная, конечно, напишется.
Что не ходят трамваи…
Что не ходят трамваи…
Что не ходят трамваи, летать не мешают снам.
Хвостом отбиваю какую-то магическую ересь, что была запущена в меня третьим святошей. Заклинание сталкивается со стеной, и та мгновенно вспыхивает белым пламенем, словно дому не хватило попадания невероятно быстрого снаряда меньше минуты назад. Кидаю меч в мага, сбивая ему каст. Когти вспарывают горло церковника с мечом, и лицо заливает горячая кровь. Хватаю второй меч и кидаю его уже точнее, вызывая у служителя праведной церкви совсем не праведный мат. Двумя рывками сближаюсь с ним и пробиваю когтями голову снизу-вверх.
И коптит заводская,
Фонари догорают
И к утру замерзают,
И жизнь удивительна…
И жизнь удивительна…
Интуиция вновь орёт матом, и в этот раз мне удаётся избежать основного урона, но вся правая сторона оказывается усеяна мелкими осколками, которые несло вслед за снарядом. Ударная волна отбрасывает меня на середину дороги, а где-то позади слышится грохот. Подскакиваю на ноги и рывками-зигзагами продвигаюсь в направлении позиции стрелка. В три прыжка, портя не самую крепкую штукатурку стен, взлетаю на крышу и в последний момент уклоняюсь от острого куска льда. Правое ухо словно сбривает, а шею обдаёт холодом. На плечо толчком выливается кровь из раны, когда промёрзшая плоть с хрустом раскалывается.
Удивительно бежать за нейронами,
Полустанками, путями, перронами
Где от выдуманных фраз в голове играет джаз,
Попадая на мобильный рингтонами.
Пули высекают алые искры из магических щитов. Не то чтобы я надеялся, но статистика неприятная. Эти ребята явно знали, к кому идут. Но по скорости я всё равно их уделываю.
Подныриваю под горизонтальный удар меча одного из воинов, и когти вырывают из его глотки кадык. Пинком отправляю агонизирующее тело во второго стражника. Хвостом отбиваю удар меча третьего и уклоняюсь от удара четвёртого. Пропускаю над головой ещё один ледяной снаряд и раздражённо рычу от избытка чувств. Маг весьма неприятный противник.
И бежит куда-то в даль суматошная,
И звучит очередная дорожная.
Потому-то я, кажись, перекраиваю жизнь
В сотый раз с надеждою на хорошее.
Жопа сжимается от очень нехорошего предчувствия, и я резко отпрыгиваю от стражника, которого как раз собирался убить. Снизу вырывается поток маны, и в лицо бьёт ледяной воздух. Приземляюсь в паре метров и с шипением опираюсь на левую ногу, на которой отсутствует половина стопы, расколовшаяся после мгновенной заморозки. Боль накроет ещё не скоро, нервы рядом с раной сейчас просто не в состоянии адекватно оценить произошедшее. Но полностью попавший под заклинание воин однозначно мёртв. Неуклюжий рывок сопровождается фоновой вспышкой боли, но когти наконец смыкаются на душе ледяного мага.
И не ходят трамваи, и нету троллейбусов, только небеса.
И легко, и играя, внеочередная, конечно, напишется.
Что не ходят трамваи…
Что не ходят трамваи…
Что не ходят трамваи, летать не мешают снам.
Кручусь на небольшом пятачке, избегая удары поразительно быстрого воина. Разорвать дистанцию не получится – за спиной край крыши. Уйти вбок не даёт тонкий клинок противника. Остатки рубахи всё больше пропитываются кровью и прилипают к телу, сковывая движения. Когтями и хвостом удаётся парировать смертельные удары, но долго это не продлится. Тем более, что клинок обжигает мою плоть и съедает запасы энергии. Вот только я сам не без клинка. Выхватываю кинжал и резко бросаюсь вперёд, сокращая дистанцию.
И коптит заводская,
Фонари догорают
И к утру замерзают,
И жизнь удивительна…
И жизнь удивительна…
Тонкий клинок рассекает грудь и следующим ударом пронзает плечо, но я лишь сильнее насаживаюсь. Мой же кинжал почти без сопротивления вспарывает противника и в итоге вонзается в подбородок. И идёт выше, разделяя лицо пополам. Труп противника падает мне под ноги, а я убираю кинжал в ножны и с шипением вынимаю из обуглившейся раны вражеский клинок. Отбрасываю его в сторону и с трудом сжимаю покрывшуюся волдырями руку.
У меня есть где-то минут пять, прежде чем сюда набежит стража. Всё же резня продлилась всего минуты четыре, не больше. За это время сюда никто не успел бы прибежать. Ну то есть прибежать-то мог, но толку от этого не было бы. Так что вряд ли нашлись идиоты в страже, что появятся здесь в одиночку.
Но это всё, как говорится, лирика. Намного больше меня сейчас интересует та херня, из которой меня расстреливали. И единственное сравнение, которое я смог выдать после осмотра этого бронзово-серебряно-золотого поделия, это рельсотрон. Ну то есть две направляющие пластины-рельсы, кристаллы, проволока, какие-то магические плетения, подпитываемые от накопителей. И маленький кусочек свинца в качестве снаряда. Вот только в качестве источника энергии используется довольно мощный кристалл, который определённо родом из леса хранителя. Так что понятно, почему с таким оружием церковь ещё не завоевала весь мир. Кристаллы эти – дефицит похлеще выполненных обещаний депутатов.
