Neil Gaiman - Американские боги (пер. А.А.Комаринец)
Она подошла к мистеру Нанси.
– Это вас.
– Ага, – отозвался он. – А вы, мэм, присмотрите, чтобы картошка получилась по-настоящему хрустящей. Или даже чуть пригорелой. – Он отошел к платному телефону. – Я на проводе. И с чего это вы взяли, что я буду настолько глуп, чтобы вам довериться? – сказал он.
А потом:
– Найду. Я знаю, где это.
И еще:
– Да. Конечно, оно нам нужно. Вы знаете, что оно нам нужно. А я знаю, что вы хотите от него избавиться. Так что не морочьте мне голову.
Повесив трубку, он вернулся к столу.
– Кто это был? – спросил Тень.
– Не назвался.
– Чего он хотел?
– Предлагают перемирие на время передачи тела.
– Лгут, – буркнул Чернобог. – Они хотят заманить нас к себе, а потом убьют. Вот как они поступили со Средой. Я сам так всегда поступал, – добавил он с мрачной гордостью.
– На нейтральной территории, – сказал мистер Нанси. – Действительно на нейтральной территории.
Чернобог хмыкнул. Звук был такой, словно в иссохшем черепе загремел металлический шарик.
– И такое я тоже говорил. Приходите на ничейную землю, говорил я, а потом среди ночи мы поднимались все как один и их убивали. Хорошие были времена.
Мистер Нанси только пожал плечами, потом, смакуя свою горелую картошку фри, одобрительно хмыкнул.
– М-м-м. Отлично.
– Мы не можем им доверять, – сказал Тень.
– Послушай, я старше тебя, я умнее тебя, я красивее тебя, – сказал мистер Нанси, мерно ударяя по дну бутылки с кетчупом, которую перевернул над тарелкой с горелой картошкой. – Я за вечер сниму девок больше, чем ты за год. Я могу танцевать, как ангел, драться, как загнанный в угол медведь, строить планы лучше лисы, петь, как соловей…
– И что ты хочешь этим сказать?
Карие глаза Нанси уставились в серые Тени.
– Им так же нужно избавиться от тела, как нам забрать его.
– Такого нейтрального места не существует, – сказал Чернобог.
– Есть одно, – отозвался мистер Нанси. – Самый центр.
Пытаться определить точный центр чего-либо в лучшем случае проблематично. Когда дело доходит до живого – людей, к примеру, или континентов, – все упирается в неосязаемое. Что есть центр человека? Что есть центр сна? А в случае Соединенных Штатов следует ли при поисках центра учитывать Аляску? Или Гавайи?
В начале двадцатого столетия вырезали огромную картонную модель США со всеми сорока восемью центральными штатами и, чтобы определить центр, поместили на иглу, а затем перемещали эту иглу, пока не нашли ту точку, в которой модель уравновесилась. Насколько можно было установить, точный центр Соединенных Штатов пришелся на свиноферму Джонни Гибса в нескольких милях от городка Ливан в штате Канзас. К тридцатым годам жители Ливана совсем уже собрались поставить монумент прямо посреди свинофермы, но Джонни Гибс заявил, что не желает, чтобы на его ферме ошивались миллионы туристов, вытаптывая траву и пугая свиней, поэтому памятник поставили в географическом центре Соединенных Штатов в двух милях к северу от городка. Разбили парк, изготовили памятник, чтобы его там поставить, и бронзовую табличку, чтобы к памятнику прикрепить. Провели дорогу от города и, уверенные, что туристы только и ждут, чтобы потоком ринуться сюда, построили возле монумента мотель. И стали ждать.
Туристы не объявились. Никто не приехал.
Теперь здесь маленький чахлый парк с передвижной часовней, где не поместилась бы и скромная похоронная церемония, и мотель, чьи окна смотрят на дорогу мертвыми глазами.
– Вот почему, – завершил мистер Нанси, когда они въезжали в Человечность, штат Миссури (население 1084), – точный центр Америки представляет собой заброшенный парк, пустую церковь, гору камней и разваливающийся мотель.
– А свиноферма? – спросил Чернобог. – Ты же только что говорил, что настоящий центр Америки – на свиноферме.
– Не в этом дело, – сказал мистер Нанси, – а в том, чем люди это считают. Все упирается в сознание людей, в воображение. Люди сражаются только за воображаемые вещи.
– Мои люди? – поинтересовался Тень. – Или ваши люди?
Нанси промолчал. Чернобог издал звук, который мог быть смешком, а мог быть и фырканьем.
Тень попытался устроиться поудобнее на заднем сиденье. Спал он мало. Его обуревало дурное предчувствие. Он нутром чуял, что что-то не так. Худшее чувство, чем было у него в тюрьме, и худшее, чем то, что сводило ему живот, когда Лора рассказывала ему об ограблении. Дело было худо. Покалывало затылок, подташнивало, и несколько раз волнами накатывал страх.
Проезжая через Человечность, мистер Нанси сбавил газ, потом притормозил у супермаркета. Мистер Нанси вошел внутрь, и Тень двинул за ним следом. Чернобог остался ждать на стоянке, куря очередную сигарету.
В супермаркете светловолосый парнишка, совсем еще ребенок, заставлял полки коробками каш.
– Эй, – окликнул его мистер Нанси.
– Привет, – отозвался парнишка. – Неужели это правда? Они его убили?
– Да, – ответил мистер Нанси. – Они его убили.
Парнишка с грохотом бросил на полку несколько пачек «Кэп-Я-Кранч».
– Они думают, будто могут давить нас как тараканов. – На запястье у него тускло поблескивал серебряный браслет. – Но нас ведь не так-то легко сломить, а?
– Нет, – согласился мистер Нанси. – Нелегко.
– Я приду, сэр, – сказал парнишка, и глаза у него яростно вспыхнули.
– Знаю, что придешь, Гвидион Бах.
Мистер Нанси купил несколько бутылок кока-колы, упаковку туалетной бумаги, коробку жутковатых на вид черных сигарилл, гроздь бананов и пачку жвачки «даблминт».
– Он хороший мальчик. Приехал сюда в седьмом веке. Из Уэльса.
Мини-вэн колесил по дорогам сперва на запад, потом на север. Канзас – безрадостная серость заброшенных облаков, пустых окон и разбитых сердец. Тень стал мастером по выискиванию радиостанций и переговорам с мистером Нанси, который любил ток-шоу и танцевальную музыку, и Чернобогом, который предпочитал классику, чем мрачнее, тем лучше, приправленную передачами самых крайних евангелистов. Сам Тень любил старые шлягеры.
Когда день стал клониться к вечеру, по просьбе Чернобога они остановились на окраине Вишневого дола, штат Канзас (население 2464). Здесь Чернобог привел их на луг за чертой города. В тени деревьев тут еще таились полосы талого снега, и трава была цвета грязи.
– Подождите здесь, – сказал Чернобог.
Один он вышел на середину луга. И застыл ненадолго на холодном февральском ветру. Сперва он стоял с опущенной головой, потом вдруг начал жестикулировать.
– Сдается, он с кем-то разговаривает, – сказал Тень.
– С призраками, – ответил мистер Нанси. – Здесь раньше поклонялись ему. Лет сто назад. Тут ему приносили кровавые жертвы, возлияния крови после удара молотом. По прошествии времени жители городка сообразили, почему проезжавших через город чужаков никогда больше не видели. Здесь закапывали тела.
С середины поля вернулся Чернобог. Усы его словно бы потемнели, и в седых волосах появились черные пряди. Он улыбнулся, показывая железный зуб.
– Теперь мне намного лучше. Э-эх… Кое-что остается, а кровь остается дольше всего.
Через луга они возвращались к припаркованному «фольксвагену». Чернобог закурил, не закашлявшись при этом.
– Это делали молотом, – сказал он. – Вотан, он все твердил о виселицах да копье, но для меня есть только одно…
Подняв руку, он желтым от никотина пальцем крепко стукнул Тень в середину лба.
– Пожалуйста, не делай этого, – вежливо попросил Тень.
– «Пожалуйста, не делай этого», – передразнил Чернобог. – Однажды я возьму молот и сделаю кое-что похуже, друг мой, помни об этом.
– Да, – согласился Тень. – Но если ты еще раз стукнешь меня по лбу, я тебе руку сломаю.
Чернобог фыркнул, а потом сказал:
– Местные людишки должны быть благодарны. Здесь поднималась такая сила. Даже через тридцать лет после того, как они вынудили моих людей уйти в подполье, эта земля, эта самая земля дала миру величайшую кинозвезду всех времен. Таких, как она, не бывало ни до, ни после.
– Джуди Гарланд? – спросил Тень.
– Он говорит о Луизе Брукс, – пояснил мистер Нанси. Тень решил не спрашивать, кто такая Луиза Брукс, а только спросил раздумчиво:
– Послушайте, когда Среда пошел к ним на переговоры, у них ведь было перемирие?
– Да.
– А теперь мы едем забирать у них тело Среды, и сейчас тоже перемирие?
– Да.
– И мы знаем, что они желают моей смерти или просто хотят, чтобы я выбыл из игры?
– Они желают смерти всех нас, – сказал мистер Нанси.
– Так вот чего я не понимаю. С чего мы решили, что на сей раз они станут играть по-честному, если со Средой такого не произошло?
– Вот почему мы встречаемся в центре. Он… – Чернобог нахмурился. – Как бы это назвать? Противоположность священного?
