Елизавета Левченко - Цвет неба
— Дмитрий?
Демм по видимости кивнул, щеку щекотнули его волосы.
— Я знаю, что ты соприкасался с демонами. Они признали тебя?
Какой-то странный вопрос…
— Насчет всех — не знаю. Я не уверен даже, что они знают о моем существовании, разве что кроме моей семьи и их знакомого. — Он тоже отвечал вполне дружелюбным тоном… который у других людей можно с большой натяжкой назвать таковым. У него же, по сравнению с обычным спокойным, можно даже сказать ледяным тоном — он казался верхом дружелюбия… Хорошо, что со мной он разговаривает совершенно по-другому… как будто он становится другим человеком… демоном… до сих пор не знаю, как же его называть.
— Они тебя обучили? Рассказали что-нибудь именно про твое предназначение Стража? — продолжала допытывать Цун.
— Да, обучили. Про Стража рассказали только то, что про меня упоминается в каком-то старом пророчестве, что я должен объединиться с Ключом жизни. И все.
Цун еще немного посверлила его взглядом, потом кивнула и поднялась.
— Ну, вот и выяснили. Я пойду, прогуляюсь. — С этими словами она развернулась и, по-моему, пошла в ту же сторону леса, в какой скрылся Хранитель.
И почему мне кажется, что они до сих пор относятся к Демму предвзято?
Ладно, я многое понимаю… не знаю даже, как бы повела себя я на их месте. Вполне возможно, что так же. Нужно подождать… они узнают Демма и поймут, что он другой.
Я не удержалась и потерла жгущие, словно их присыпали перцем глаза, извернула голову и посмотрела на небо. Через всего пару часов рассвет… То-то мне спать хочется. О чем я и сказала Демму. Он разжал руки и помог мне подняться.
Только вот перед палатками я запнулась, он вопросительно на меня посмотрел. Не знаю даже отчего…
— Я сегодня посплю отдельно… Прости, — и быстро заползла в палатку Цун, застегнув молнию, отчего-то перевела сбившееся, как после бега дыхание.
И с чего мне захотелось сделать именно так? Мне ведь… так спокойно и хорошо, когда он рядом.
Нет, так к лучшему. Я одна, а одной будет легче думаться. Сейчас еще раз прокручу в голове рассказ Цун, мне все кажется, что я упустила что-то очень важное…
Я прилегла на кровать, являющейся близнецом моей, и закрыла глаза.
Так… начнем…
«Так значит, тебя зовут Алексин?»
Я подскочила, запуталась в одеяле, и рухнула вниз.
Этот шелестящий голос я узнаю из тысячи, даже если эта тысяча будет говорить одновременно. Выжившая… Она все же пришла. Я знала, знала, что все уж слишком удачно сложилось, хотя удача всю мою жизнь лицом не поворачивалась. Как же хорошо, что в мою голову пришло это неожиданное и необоснованное желание быть от Демма подальше!
Сейчас главное продержаться немного для того, чтобы успеть убежать как можно дальше. Куда? В лес? Ну не в озеро же, я плохо плаваю… И что за мысли лезут в голову??
Я, наконец, высвободилась из кокона одеяла.
«Успокойся, я не сделаю тебе ничего плохого».
Да, конечно, как же! Второй раз на твою игру в добренькую клюнет только непроходимая идиотка! Опять меня заговорить хочешь?
«Да успокойся, наконец! Перестань вести себя как маленькая и истеричная девчонка, быть которой ты не имеешь право. И это — мой потомок?»
Быть твоим потомком я не рвалась, и вообще только час назад об этом узнала. И поверь, счастья мне это известие не прибавило! Зачем ты вообще пришла, что тебе от меня нужно? Понравилось мучить? Понравилось мое отчаяние, когда я думала, что навсегда потеряла дорогое мне существо?
Меня тряхнуло, и я скрючилась от боли во всем теле, которое словно ударило током.
«Хватит! Мне надоели твои крики. Я пришла не за тем, чтобы их слушать. Скажу только один раз. Я прошу прощения за свое поведение. Я была сбита с толку и не знала, на кого нападаю. Если бы знала, что это — дитя нашего народа, никогда бы так не поступила. Я не собираюсь больше использовать это тело без твоего разрешения. Оно вообще не нужно мне… почти».
Не знаю почему, но мне казалось, что она говорит искренне. Все то же шестое чувство… поверить ему и на этот раз? Ладно…
Сделаю вид, что я тебе поверила.
И подозрительно твое последнее «почти», все же от меня тебе что-то нужно, да?
«За обещание от моей стороны не быть постоянно в этом теле, я прошу только отдавать мне часть твоей жизненной силы. Небо давно не откликается на мой зов, значит, с ним связана ты, как моя реинкарнация. При такой связи для тебя потеря силы будет незначительна, и она быстро восполнится, а мне без нее придется туго. Я не хочу еще раз попасть к этим чудовищам, прикрывающимися отцами этому миру и всем, кто в нем живет!»
Подожди… Какое небо? И в смысле — связана? Я ничего не чувствую!
«Да… я и забыла, что ты — как сорная трава, что тебя никто не наставлял… Больно, что война унесла так много. Я объясню, но только один раз. У нас, сидов, есть связь с небом, да, которое у тебя ежедневно над головой. Это… не передать словами, это надо чувствовать, ощущать… Я не могу даже указать тебе, как эту связь обнаружить. Пусть ты трижды моя реинкарнация, ты — другая душа, а значит другое существо. Для каждого эта связь своя и каждый должен найти ее в себе сам — дорожку к силе неба. Я… и теперь уже ты — мы отличаемся от остальных сидов. Мы можем без каких-либо ограничений черпать силу неба, можем стать всесильными, стоит только найти путь и договориться с самим небом. Ведь оно — живое существо. Оно умеет чувствовать и думать… Это правда не объяснить… ты сама все поймешь, когда найдешь свою дорогу».
Да… наверное, я ее понимаю… Кажется, я сама говорила подобное когда-то… кому-то… что-то вертится в голове, а ухватить не могу!
Небо… оно всегда безумно нравилось мне, его необычный цвет, облака, проплывающие по нему… Обрести с ним связь? Настолько заманчиво и безумно, что я хочу ее обрести! Я обязательно ее обрету, потому что мне хочется увидеть небо так, как его никогда не видела.
«Вот и хорошо. Теперь я чувствую, что хоть немного, но ты — моя кровь».
В ее голосе, прежде бывшим совершенно беспристрастным даже тогда, когда она повышала его, появились нотки довольства.
«А теперь поделись со мной своей жизненной силой, а мне не очень приятно слушать, как мои же Хранители меня предают».
Подожди… ты все это время была внутри?? И…
«И даже не сказала ни слова — ты это хочешь сказать? Я сама не знаю ответ на этот вопрос. Может, мне хотелось подольше посмотреть на Софи… На Ренда… Они так выросли, стали сильнее, выносливее, мудрее. Хотя, Ренд, он и был таким всегда, но теперь у него хоть чувства какие-нибудь промелькивают, не как раньше — один из многих, бездумная машина, выполняющая изо дня в день одни и те же действия, ученый… Я рада, что он излечился от этой печати. И Софи вырастил, не дал разрастись ее ненависти ко всему миру. Жаль, что эта проклятая война унесла стольких… без меня. Я даже не увидела их конец…»
