Аркадий Застырец - Кровь и свет Галагара
— Государь, наш старый враг и былой твой соперник миргальский Гоц Фур выехал из крианских рядов и, верно, жаждет сразиться не с кем-нибудь, а с тобою!
— Дозволь, государь! — прорычал неведомо откуда взявшийся Нодаль.
— Нет! С миргальцем буду сражаться я сам, у меня с ним давние счеты! — воскликнул Ур Фта. — Скорее! Подать мне гаварда!
Витязь Посоха не торопился покинуть седло, и советник Од Лат, опередив его, протянул Ур Фте поводья своего пепельно-серого зверя. Но в тот же лум вновь заговорил Кин Лакк:
— Поздно! Твоя зеленоглазая красавица, сломя голову, несется навстречь Гоц Фуру!
А ничего не подозревавший Нодаль проворчал:
— Ну вот, надо было мне дозволения спрашивать! Теперь этот юнец из свиты испортит все дело…
— Чин Дарт! Да как же она посмела?! — воскликнул Ур Фта. — Я остановлю ее.
— Стой! Или ты хочешь опозорить себя, вмешавшись в единоборство? Между нею и Гоц Фуром уже не больше пяти уктасов, — твердо проговорил Кин лакк. А Нодаль только растерянно пробормотал:
— Как Чин Дарт? Так это Чин Дарт?!
Разъяренный Гоц Фур, ни слова не говоря, стегнул плетью своего гаварда, как только услышал из уст своего советника невероятную весть. Теперь, увидав, что к нему выехал вовсе не Ур Фта, он разъярился еще больше и решил быстро и беспощадно разделаться с неизвестным наглецом, чтобы требовать себе единственного противника, коего почитал достойным.
Меж тем Ур Фта, вскочив на серого гаварда, оказавшегося зверем не хуже его белоснежного, произнес загадочные для всех окружающих слова:
— Иной раз и Кин Лакк говорит нелепости!
И с этими словами помчался вперед, не надевая шлема. Свирель молчала, но это не могло его остановить. Он думал только о том, что ненавистный Гоц Фур когда-то уже отнял у него возлюбленную, и вот теперь по воле глупого случая все повторяется словно в кошмарном сновидении: опять этот миргалец об руку со смертью летит, чтобы отнять у него существо, успевшее стать дорогим.
Ур Фта не ошибался в своих опасениях. Будучи великолепным наездником, Гоц Фур разогнал своего гаварда так, что казалось, тот действительно летит, не касаясь лапами земли, а за полдюжины керпитов от Чин Дарт, чей гавард продвигался вдвое медленней, особым приемом заставил своего совершить высокий прыжок. Гоц Фур на лету сплеча махнул зайгалом, и отважная девушка, опрокинувшись от удара навзничь, вылетела из седла. Промчавшись еще несколько уктасов, он резко натянул поводья, собираясь развернуться и, если необходимо, добить свою жертву. Но в этот лум Ур Фта, вслепую управляя гавардом, выехал на луг, остановился в нескольких уктасах от своего ненавистника и, набрав воздуха полную грудь, закричал страшным голосом:
— Гоц Фур, вот он я! Где твоя хваленая храбрость?
Бросая этот вызов, он не знал, как будет сражаться без помощи Кин Лакка, и рассчитывал только отвлечь на себя смертоносную силу, чтобы спасти Чин Дарт. Как вдруг в голове взвилась и запела одну из самых воинственных своих мелодий чудесная свирель. И Ур Фта уразумел, что вызов его принят. Воспрянув духом, он взмахнул цохларанами и отпустил поводья.
В рядах одного и другого враждующих войск, верно, не было тогда никого, кто бы не следил, затаив дыхание, за развернувшимся поединком.
Казалось, у Гоц Фура есть хотя бы то преимущество, что противник оказался без шлема. Ур Фта не стал его надевать, чтобы не заглушать своего голоса. А об опасности он и не думал, конечно. Подобно студеному вихрю налетел на него миргалец, на беду себе уверенный в собственной непобедимости. Метил он в голову и, если бы достиг своего, несомненно разрубил бы ее, словно круг свежей гарзилы, до самого оплечья. Но на пути его тяжелого зайгала неожиданно вырос небольшой и удивительно прочный щит из цельного куска айзурской стали цвета желчи морского жефдефа. Столкновение было подобно удару молнии в железную скалу. И скала устояла. Постаравшись вложить в этот удар весь свой гнев и всю богатырскую силу, Гоц Фур неосторожно опустил левую руку, сжимавшую не менее прочный, чем у его противника, трапециевидный щит саркатской работы. От остроглазого Кин Лакка не ускользнула эта оплошность, и ответное движение Ур Фты стремительно и точно привело острие его цохларана в то место чуть выше паха, где живот миргальца не был прикрыт сталью. Лезвие скрылось до половины, и ранение любому показалось бы смертельным. Но Ур Фта, пребывая одновременно в темнице слепоты и в пламени ярости, не обратил внимания на то, что свирель умолкла. Над ним сверкнул свистящим полукругом второй цохларан, и со звоном лопнули стальные скрепы ожерелья Гоц Фура. Вместе со шлемом его голова отлетела в месиво снега и грязи и покатилась, будто мяч для игры в бозабар.
Даже Кин Лакк на пару лумов опешил от беспощадной жестокости последнего удара, но сразу встрепенулся, услыхав взволнованный голос Ур Фты, и поторопился указать ему словами и свирелью кратчайший путь к простертой на земле Чин Дарт.
Ее шлем был изуродован отчетливой поперечной вмятиной, из-за чего Ур Фта не сразу сумел отстегнуть погнувшиеся крючки. Наконец, это все же ему удалось, и он бережно освободил головку Чин Дарт от такой неподходящей стальной оболочки. К счастью, вмятина, благодаря выступающим вперед ребрам забрала, оказалась не слишком глубокой.
Склонившись, Ур Фта лицом ощутил легкое прерывистое дыхание и сам вздохнул с облегчением. Но в тот же лум, нечаянно коснувшись дорогого лица губами, он почувствовал на них кровь. Не скрывая отчаянья, он крикнул Кин Лакку:
— Погляди! Это кровь! Лицо ее залито кровью!
Но невидимый форл успокоил его своим хрипом:
— Не похоже, чтобы ранение было опасным. Бедняжка просто оглушена ударом. А кровь у ней льется из носа. Знаешь, носы у девиц — это слабое место, да и не только носы…
Ур Фта осторожно, словно хрупкую чашу с драгоценным содержимым, которое боялся расплескать, одними верхними руками поднял Чин Дарт с земли и, взобравшись вместе с ней на своего гаварда, пустил его легкой рысью по направлению к цлиянским войскам. В этот лум, опасаясь неприятельского вероломства, не менее дюжины витязей свиты, включая и славного Нодаля, окружили плотным кольцом своего государя с его необыкновенной ношей и так сопровождали до безопасного места.
Он ехал молча — тревога не отпускала его — и только один раз, окликнув Нодаля, сокрушенно сказал:
— Теперь бы Трацар помог! Если бы прибыл он поскорей!
— Не сомневайся, государь, он не заставит себя долго ждать! — поспешил с утешением Нодаль.
Гнев и смятение волной прокатились по крианским рядам, когда властелин Миргалии пал ужасной смертью. Тело его миргальцы беспрепятственно оттащили с поля сражения. Подобрали и голову, конечно!
