Виталий Вильчинский - Извилистый путь
— Дяденьки, у меня ножки замерзли! — жалобно произнёс ребёнок.
Мы все посмотрели на ее ступни. Крохотные, грязные, в синяках и ссадинах, они были босыми.
У меня дрогнуло сердце. Конец октября, а дитя босое!
— Где же твои ботиночки?
— А у меня их нет! Мама сказала, что мне они не нужны! А они мне очень нужны, так холодно босиком ходить!
— Кто твоя мама? — изменившимся голосом спросил Суги.
— Она ко всяким дядям ходит. А потом приходит пьяная и уставшая! Мало кушать мне дает, говорила, что если удастся, то продаст меня кому-то!
— Ну, уж этому не бывать! — в горле гнома заклокотал гневные нотки. — Теперь тебя точно никуда не продадут!
— Да, теперь она умерла. — Иолана хлюпнула носом.
Сурнгин снял с себя тяжелую куртку и замотал в нее маленькую, а ножки спрятал в ладони, согревая их теплом своих рук.
— Так будет теплее! — заботливо произнёс он, бережно прижимая девчушку к груди. — Где здесь у вас таверна?
— Вот там, на главной улице!
В центре села, где находилось что-то похожее на площадь, стояла деревенская таверна. Ее окна светились теплым светом, а за дверью слышался гул разговора и взрывы хохота.
Люд отдыхал. Наверное, это было здесь единственное место, где могли собраться все мужики и поболтать о своем, без всяких бабьих стонов, охов и пяти копеек в разговоре.
Гоблин надвинул капюшон пониже, и мы вошли в здание. В нос ударило жаренной на огне свининой, крепким элем, жаром камина и воздухом, нагретым дыханием десяти мужиков, удобно устроившихся за одним из трех длинных столов.
На столе, на огромном разносе лежал поросенок, истекающий жиром. В центре зала было пустое место, выложенное тесаным камнем и огороженное металлическим бортиком.
На каменной площадке тлели угли, и стоял опустевший вертел, поросенок с которого удобно устроился перед мужиками. Над всей этой площадкой нависала большая, жестяная, закопченная вытяжка.
Мужчины синхронно повернулись к нам. Те, которые сидели к нам спиной, повернулись вполоборота.
Выглядели мы эффектно. Промокшие до нитки (гном вообще представлял собой жалкое зрелище — в шерстяной рубахе и жилетке, шляпе с обвисшими полями и мокрой бородой, — мокрый кот, только особо габаритный. Сверток с ребенком в его руках выглядел чем-то подозрительным), такой же, как и гном, гоблин громко чихнул. Казалось, мутное стекло в оконных рамах задребезжало от его чиха. Ну и я, ежащийся от холода и посиневшими руками сжимавший шнурок котомки, висевшей на плече. Настоящие разбойники с большой дороги, которой тут и не пахло. Может, и пахло, но пока мы ее не видели.
— Добрый вечер! — поприветствовал я сидевших, настороженно зыркающих на нас. Вон один уже вилку в руке сжал, а другие руки в опасной близости к ножам держали.
— Можно у вас подкрепиться и согреться? — продолжил я миролюбивым тоном. Спины крестьян оставались напряженными, поэтому я, не спеша, снял с плеча котомку, поставил ее на лавку возле ближайшего к нам стола, аккуратно расстегнул ремень с висящими на нем ножом и мечом и поставил их в угол, с левой стороны от входа. Мои спутники проделали тот же маневр.
Мужики немного расслабились. Я снял куртку и повесил ее на палку, стоящую на четырех деревянных ногах, на вершине которой были оставлены сучки (на них вешались вещи).
— Если вы не возражаете, то позвольте поставить вешалку поближе к огню!
Крупный мужичок, по всей видимости, хозяин заведения, кивнул. Гном развернул куртку, и опустил девчонку на пол.
— Иолана, иди поближе к огню!
Маленькая шмыгнула носом, и подошла к камину в центре зала.
— Уважаемый, а у вас таз с горячей водой выпросить можно? Девочка должна ноги попарить, а то, не приведи Всевышний — заболеет!
Толстячок встал, потопал за стойку, скрылся за дубовой дверью и через минуту появился с большим казаном воды, который подвесил над огнем.
— Что-то еще?
— Если можно, то выделите нам теплую комнату на четверых, и ванну с горячей водой. И еды побольше, мы очень голодны, — попросил я, и положил золотой на стол. Хозяин сразу засуетился:
— Есть комната, но только на троих, я сейчас с мужиками внесу туда еще одну кровать! И, может, вам лучше в баньку? Ее как раз истопили!
— Благодарю вас! — искренне поблагодарил я. — Если можно, то мы прям сейчас туда!
— Да, конечно! Вещи можете оставить в комнате, вот туда по коридору, вторая дверь справа!
— Иди на руки, пол холодный! — сказал гном, поднимая Иолану с теплых камней возле огромной жаровни.
Хозяин скрылся в проеме двери за стойкой, и оттуда зазвучали его указания по обслуживанию гостей. Золотой со стола загадочным образом исчез.
— Уважаемый, а кто вам эта девочка? — спросил жилистый, кареглазый мужик, наконец решившийся на расспросы.
— Наверное, приемная дочь. — я пожал плечами. — Сидела на окраине села. Сказала, что ее мать выгнала. Не бросать же ее там, одну?!
— Пропащая она женщина! Вечно мотается в городок, продает свою любовь. Живет в перекосившейся хибаре, за дочкой совсем не глядит!
— Да оно и видно! А вы что, не могли присмотреть, образумить непутевую мамашу? — возмутился Суги. — Маленькая девочка одна бродит, без надзора?
Все как-то сдулись, пристыженно опустили головы.
— Авось, какие воры и насильники?! — поддакнул Муса.
— Ты мы, это… она сегодня померла… горячка…
— В общем, теперь я… мы за ней приглянем!
— А…
— И…
— Эм…
— Не обидим! А из одежки что найдется? Купим! — заверил гном, видя, что мужики начинают мяться. Услышав о деньгах, три человека поднялись, и вышли под дождь. Наверное, домой пошли, вещи выросших детей собрать.
Я прошел в нашу комнату и оставил там наши вещи и оружие. Ножи я все же оставил, полностью доверять крестьянам я не решился.
Комната, в которую нас поселили, была просторной и светлой, если так можно ее назвать в данное время суток и при настоящей погоде. Стены были чисто выбелены, еще и красный кантик под потолком! Какие-то переплетенные цветочки, наверняка творение местного художника, организовавшего этот шедевр за пинту-другую пива.
Порывшись в котомках и вытащив чистое, но мокрое нижнее белье, я вернулся в зал.
— В баньке уже все готово, я даже распорядился бочонок пива туда отнести! — доложился хозяин таверны.
— А квас у вас есть? — поинтересовался я.
— Принесем!
— Вот и отлично!
— Идемте, я вас проведу!
Выйдя на проливной дождь, я зябко поежился. На улице окончательно стемнело, и крепко пахло дымом, подымавшемся из трубы хорошо прогретой бани.
— Вот сюда!
