Оксана Панкеева - Люди и призраки
— Ну и хорошо, что не хочешь. Ведь мы уже пришли.
— Так быстро?
— А что ты хотел? Странно, что тебя вообще не вынесло. Вот он выход, видишь?
— Да… — вздохнул Кантор. — Ну что, будем прощаться?
— Само собой, — согласился Доктор.
— Мы еще увидимся?
— Не думаю… хотя кто знает. У тебя редкостная способность попадать в неприятности, так что, может, и увидимся. Но на всякий случай прощай.
— До свидания, — возразил Кантор, и они так же бок о бок стали подниматься по бесконечным ступеням. Через несколько шагов спутник Кантора загадочно исчез, а еще через пару десятков ступенек пропала и лестница. Осталось головокружение и темнота. Потом — только темнота, и мистралиец с трудом сообразил, что у него просто закрыты глаза. Затем вернулись ощущения и звуки. В комнате шел спор, какие-то люди галдели все одновременно.
— …Нет уж, хватит! Никаких больниц, квартир и прочих небезопасных помещений! Ко мне домой, всех, прямо сейчас! Там уж точно никто до них не доберется! — Это был голос Элмара. Вполне жив, здоров и крепко сердит. Хвала небу, с ним ничего не случилось…
— Возможно, вы правы, но сделать это можно будет немного позже. Сначала ему все-таки необходимо в больницу, а когда все раны обработают надлежащим образом, можно и к вам. — Это придворный маг. Да, Доктор не ошибся, его действительно держал очень сильный и крутой специалист. Круче некуда. Элементалисты — единственные маги, которые умеют лечить, но делают они это не хуже мистиков. Особенно те, кто специализируется на пятой стихии. Тем более господа такого уровня…
— Уволю. Под трибунал отдам. Бездарные лопухи, раззявы, недотепы вислоухие. Усыпили, как лохов последних, а они и не заметили. Вы у меня будете до конца жизни работать уборщиками пыточных камер. — Господина Флавиуса нельзя спутать ни с кем другим. Тихим, бесцветным голосом отчитывает подчиненных, которые громко сопят и даже оправдываться не решаются. Судя по сопению, подчиненных двое.
— Нет, ну надо же было, чтобы все это случилось именно в моей гостиной! — Это Жак истерически всхлипывает на кухне. А рядом с ним плачет Ольга, горько и безнадежно, тихонько подвывая и совершенно не обращая внимания на проблемы королевского шута, которому столь живописно разукрасили гостиную.
— Не расстраивайся, ничего страшного, здесь все равно пора делать ремонт. Заодно и в спальне наведем порядок, выбросим эту ужасную кровать… — Это говорит Тереза. Несгибаемая девушка, ничем ее не прошибешь. Ни налетами, ни побоищами, ни черными кляксами над камином.
— Уважаемый мэтр совершенно прав, пациенту необходима помощь хирурга. — Вот это незнакомый голос, наверное какой-то врач. Стеллы нет в городе, значит, позвали просто ближайшего…
Еще какие-то голоса, тоже незнакомые, переговариваются полушепотом, боясь перебить господина Флавиуса и, не приведи небо, привлечь к себе его внимание…
И ощущения. Жесткий пол под ребрами. Щекочущий ворс ковра на щеке. Холодно. Кто-то — наверное, тот самый врач — возится с раной. Но Кантору небольно. Совершенно небольно. Впервые за последние шесть дней. Или семь, сбился со счета… О небо, какое это счастье — когда ничего нигде не болит! Пусть холодно, пусть кружится голова и нет сил даже пошевелиться или открыть глаза, но наконец успокоилась проклятая спина, которая так его доставала. Теперь все будет хорошо. Можно будет поспать. Спокойно расслабиться, закрыть глаза… нет, просто не пытаться их открыть… Проклятье, да скажите же кто-нибудь Ольге, чтобы успокоилась, объясните, что с ним ничего не случилось… Как будто ей короля было мало…
Лишний раз шевелиться Кантор не стал, чтобы не вызывать еще большей суматохи и не отвечать на вопросы, как он себя чувствует и тому подобное. Он просто расслабился и решил, что лучше всего для него будет действительно поспать. А то ведь обезболивающее заклинание — оно не вечное, скоро закончится, и тогда фиг уснешь…
Уже засыпая, он услышал, как на кухне Тереза неожиданно вскрикнула:
— Ой, я совершенно забыла! Жак, я сегодня видела мэтра Альберто, и он просил тебе передать, что та гипотеза, которую вы с ним обсуждали, при экспериментальной проверке оказалась ошибочной. Не знаю, что он имел в виду, но…
— Спасибо, — с каким-то странным сарказмом в голосе отозвался Жак. — Он бы еще позже это передал…
Кантор никогда не слышал, чтобы в одной фразе было столько яду.
Появившись в своей комнате с бутылкой, Мафей с некоторым злорадством отметил, что кузен Кондратий в его отсутствие здорово понервничал. То ли боялся, что его тут увидят и дедушке настучат, то ли опасался какого-нибудь подвоха, то ли просто ему неловко было торчать в чужой комнате одному. Как бы то ни было, возвращению Мафея он искренне обрадовался.
— Ну наконец-то! А то я уж не знал, что делать, если вдруг войдет кто! Что ты так долго?
— Не сразу нашел, — пояснил Мафей и вдруг вспомнил, что действо в гостиной Жака уже закончилось и с минуты на минуту все начнут расползаться по своим делам. То есть в любой момент может вернуться наставник и застать их за распитием краденого самогона. Поэтому он предложил Кондратию, стараясь, чтобы это не выглядело слишком поспешным: — А давай пойдем куда-нибудь в другое место, где нам никто не будет мешать. А то тебя правда кто-то увидит и настучит деду, что ты здесь был.
— И твоему наставнику, что ты со мной пил, — подхватил кузен, который, видимо, так окончательно и не избавился от своей детской вредности.
Мафей сделал вид, что не заметил, но поспешил уесть кузена, небрежным жестом достав из воздуха две серебряные рюмки на тонких ножках, с недавних пор хранившиеся в дальнем ящичке нового стола. Честно говоря, проще было сделать два шага и выдвинуть ящик, но юный эльф не удержался от искушения лишний раз продемонстрировать несносному Кондратию свои магические умения.
— Ух ты, здорово! — восхитился кузен с таким простодушным восторгом, что Мафей немедленно устыдился своего детского выпендрежа. — Ты так что угодно можешь достать?
— Если прицельно, то только то, что мне принадлежит, и то, что я сам положил на место, — честно признался Мафей. — А если просто тянуть вслепую, то попадается что попало. Мне, к примеру, чаще всего люди. Ольгу, например, я достал.
— Это та переселенка, которая с драконом воевала? — вспомнил Кондратий. — А правда, что у них с Шелларом был бурный роман и…
— Кондратий, не повторяй всякую чушь, — поморщился Мафей. — Особенно за теткой Лисаветой. Ничего у них не было. Ты что, приехал сплетни собирать?
— Приехал я не за этим, просто к слову пришлось. Интересно же знать, сколько люди приврали. Так куда мы пойдем?
