Алёна Харитонова - Охота на ведьму
Торой укусил себя за щёку, чтобы не расхохотаться. Вот ведь языкастая! Не забыла, как он её в таверне про рога спрашивал.
— А хочешь, скажу, почему не подействовало? — скучным голосом поинтересовался он.
Девушка за его спиной равнодушно пожала плечами и, продолжая неотрывно смотреть отражению волшебника в глаза, огрызнулась:
— Больно надо… А почему?
Маг уже едва сдерживался от смеха:
— Ты какую-то траву забыла добавить, но главная причина, конечно, не в этом.
Люция заносчиво хмыкнула, но всё-таки снова не удержалась, спросила:
— И в чём же?
Он опять выдержал паузу и закончил:
— А в том, что ты бестолковая и гадкая. Гадким и бестолковым всегда не везёт.
Илан на своём сундуке навострил уши.
Колдунка обиженно засопела и пробубнила:
— Чего язвишь? Всё равно ж не получилось у меня…
Торой, уже не таясь, рассмеялся и, наконец, повернулся к собеседнице.
— Не получилось… Точнее, не совсем получилось. Зелье твоё действовало. Но недолго. Сутки, должно быть. А потом развеялось, только след и остался. И всё же неплохая была идея, оригинальная. Ведь не каждый день волшебник на себя в зеркало внутренним взором смотрит, а суток через трое от заклятия бы и вовсе видимого следа не осталось.
Колдунка наморщила лоб, ну да, точно! Точно зелье действовало! Было ведь что-то такое. Она припомнила, как едва живой Торой жалел её в «Сытой кошке», как предусмотрительно избавил её от известных неудобств, набросив на холодное седло шерстяную тунику. Эх… Ведьме стало искренне жаль, что колдовство действовало так недолго, всё-таки из мага мог бы получиться неплохой воздыхатель — заботливый и внимательный. Н-да, неудачно вышло…
При виде того, какая гамма чувств отразилась на лице насупившейся прохвостки, Торой рассмеялся пуще прежнего, окончательно и бесповоротно теряя остатки былой злости. Люция попыталась было просверлить мага глазами, но, как и следовало ожидать, ничего путного из этого не получилось, волшебник только ещё громче заржал. Быть осмеянной ведьме совершенно не нравилось, а потому, она замахнулась, чтобы отвесить своему излишне смешливому спутнику хорошую оплеуху. Но тот ловко пригнулся (видать не впервые случалось увёртываться) и ушёл из-под удара. Незадачливая же мстительница, взяв отличнейший замах, продолжила движение в заданном направлении — вокруг собственной оси.
И лететь бы разъярённой особе прямиком на выскобленный до блеска дощатый пол и пёстрые деревенские половички, но… Сильные руки, уверенно подхватили разбуянившуюся. Торой (видать ещё оставались в нём последние капли порядочности) не дал колдунье упасть — удержал за талию и позволил сохранить не только королевское достоинство, но также и непререкаемый авторитет в глазах Илана. Однако паренёк, сидевший на сундуке, всё-таки зашёлся радостным хохотом, видя, как нянька закручивается в лихую спираль. Ведьма отчаянно забарахталась в руках мага, силясь снова обрести равновесие и независимость. Волшебник отпустил её и опять сложился пополам от очередного неудержимого приступа заливистого смеха. Кое-как справившись с одышкой, он выпрямился и сказал:
— О, Сила Всемогущая… Люция, до знакомства с тобой я и подумать не мог, что есть на свете такие неуклюжие во всех смыслах особы. Ты хоть что-нибудь можешь сделать, не попадая впросак?
Колдунья зашипела, резко развернулась и влепила-таки расслабившемуся магу звонкий подзатыльник, даже подпрыгнула, чтобы не промахнуться. Торой хмыкнул, потёр ушибленное место и пригрозил:
— Превращу в жабу.
Илан соскочил с сундука и — тут, как тут — прижался к Люции, с опаской заглядывая Торою в глаза:
— А ты взаправду можешь? — осторожно спросил он, хлопая длинными ресницами. Видать, хотел заранее выяснить, чтобы в будущем не зарваться.
Но волшебник лишь улыбнулся в ответ, потрепал мальчишку по льняной макушке и ничего не ответил.
Успокоившись и отсмеявшись, Торой и Люция наконец-то условились о последующих действиях — единодушно решили переночевать в гостеприимном доме старой Ульны, а в Гелинвир отправиться назавтра утром. Путь в магическую столицу был неблизкий, так что выезжать следовало засветло. Ведьма даже важно заметила, дескать, в дорогу и впрямь лучше отправляться на рассвете, поскольку на рассвете все злые духи спят и не станут чинить препятствий в пути. Маг в свойственной ему едкой манере посмеялся над деревенскими суевериями, но спорить не стал — спят, так спят.
* * *Нежданная угроза нагрянула аккурат после обеда.
Ульна, у которой невмочь разболелись ноги, сидела на старом шатком табурете в дальней комнате и прикладывала к опухшим коленям тряпочки, смоченные овсяными припарками.
Бабка знала, что нет ничего лучше доброго отвара овса супротив костной немочи. И теперь она терпеливо ждала, когда подействует проверенное временем средство. Ждала и вдыхала горький запах, доносящийся с кухни. Нескладная зеленоглазая девчонка-то оказалась знахаркой и вот теперь готовит Ланне какой-то диковинный отвар, который поможет снохе избавиться от веснушек. Ульна улыбнулась, обнажив давно уже обеззубевшие дёсны: как ни была она стара, а ещё помнила ту острую женскую тягу, во что бы то ни стало оставаться красивой. Это ведь только к старости понимаешь — главное, чтобы не болело нигде — а в молодости чаще о красоте заботишься, нежели о здоровье. Впрочем, надо будет спросить зеленоглазую девушку, вдруг, присоветует чего от боли в ногах?
Тихонько охнув, Ульна аккуратно сняла с опухших колен остывшие припарки, опустила их в миску с тёплым отваром, осторожно отжала и снова приладила на болящие места. Соскучившись сидеть без дела, старуха выглянула в окно.
— Ой ты батюшки! — тут же охнула она.
Припарки с чмоканьем упали с коленей на пол, но бабка этого не заметила — больные ноги уже торопливо несли её на кухню.
Как и ожидала Ульна, непутёвая молодёжь занималась всякими глупостями — догляд за ними да догляд! Чуть что упустишь — пропадут бестолковые, как есть пропадут!
Чернявый парень, назвавшийся Тороем, сидел у окна и, облокотившись о подоконник, вдумчиво листал какую-то книжицу. Вид при этом имел задумчивый и отрешённый, словно пытался постигнуть мудреную загадку — то и дело вертел в руках небольшой, мелко исписанный лист пергамента да заглядывал в него, будто с чем сверялся. И, надо же, так увлёкся, что ничего вокруг не видел и не слышал, ни кухонной возни, ни перемен за окном!
Рыжие близняшки и Ланна, устроившись на лавке, прилежно перебирали собранный на пироги ревень, с любопытством поглядывая на Люцию.
