Карина Демина - Королевские камни
— Ты… знаешь, кто? — Ийлэ долго не решалась задать этот вопрос.
— Да. Мне кажется, что знаю.
Райдо этой ночью не ложился. Чуял, что день выдастся непростым? Или просто отоспался? Он последние дни только и делал, что спал. Это вписывалось в сказку о его болезни, к счастью, больше никто не появлялся проверять, сколько же правды было в этой сказке. Но Райдо все равно не выходил из комнаты.
И давился овсянкой.
А по ночам ел пирожки, которыми с Ийлэ не делился, сказал, что она и так поесть может, а ему силы нужны. И пусть пирожков Ийлэ совершенно не хотелось, она и без них прекрасно себя чувствовала, но все одно пыталась утянуть хоть крошку.
Тоже игра.
Слишком много всяких игр. И странно думать, что одна вот — вот закончится.
— Я почти уверен, что знаю, но… всегда остается шанс, что я неправильно что‑то понял… оценил… недооценил.
Его это беспокоило. И беспокойство передавалось Ийлэ.
— Я в любом случае сильнее… — это должно было стать утешением, но не стало. — Мы справимся, верно?
Он спрашивал? Нет, Райдо наклонился, уперся лбом в лоб и повторил:
— Мы обязательно справимся.
— И… я?
— Ты пока посидишь в одной тихой комнате…
— В той, где…
— Именно.
— Но…
— Те ключи больше не подойдут, — Райдо нехорошо усмехнулся. — Зря, что ли Талбот здесь столько времени околачивался? И заметь! Я терпел его!
— А по — моему, он не мешал.
— По — твоему… ты просто не замечала, как он на тебя пялился… стоило тебе появиться, как он мигом забывал обо всех сокровищах… а у меня, между прочим, нервы слабые… я старый и больной. И волноваться нельзя.
— Тебе?
Он пытается убедить Ийлэ, что ничего страшного не происходит, а потому и говорит вовсе не о том, что вот — вот случится.
Ворчит, и ворчание это умиротворяющее ненадолго вытесняет страхи. Ийлэ поддерживает беседу:
— Стоило мне выйти, и он вновь вспоминал о сокровище… значит, он не только ради клада остался?
— Не только, — согласился Райдо. — Он сменил замки в той комнате… и не в ней одной.
— И кто…
— Никто. Только Нат. А Ната ты знаешь, он скорее умрет, чем проболтается о таком.
— А ключ?
Райдо вытащил из‑под матраса связку и нашел нужный. Обыкновенный. И с виду ничем‑то не отличается от прежнего.
— Ты спрятал его…
— Среди ключей, — Райдо позволил взять связку в руки. Старая. Мамина? Или та, которую носила экономка? — Видишь, он похож на старый. И вряд ли кому в голову пришло бы их сличать… а вот если бы я старый снял, а новый спрятал, все стало бы очевидно.
Прав ли он? Время покажет.
Ийлэ не нравится сама мысль о том, что ее запрут.
— Ты ведь сумеешь выйти, если понадобится? — Райдо протянул руку, и ключи пришлось вернуть. — Тебе они не нужны. Верно?
Да.
И нет. Ийлэ сумеет выйти, но сама мысль о том, что ее снова запрут.
Там запрут.
— Тише, — Райдо перехватил руки. — Дыши глубже. Послушай. Брана больше нет. Ты это понимаешь? Если понимаешь, то кивни.
Ийлэ кивнула. Она прекрасно понимает, и что Брана больше нет, и что из всех комнат, та — самая безопасная. И что запрут ее для ее же блага, но… понять — это одно. Принять — другое.
— Вот и хорошо. Умница. Видишь ли, сокровище мое, у меня нет доказательств. То есть, я примерно представляю, что здесь произошло, но мои слова ничего не значат… разве что для Особого отдела, но с ними, мы уже это выяснили, нам связываться не стоит. Остается королевская полиция… а им потребуется нечто большее.
Ийлэ заставляла себя слушать его.
Полиция? Королевская? О чем он говорит?
О том, что устроил из дома ловушку, и приманкой в ней — Ийлэ. Поэтому исчезли люди Гарма и сам Гарм со вчерашнего дня не появлялся. Нира и та пропала, а Видгар, явившийся с утренним визитом, улыбался так странно.
Видгар знает.
И тоже играет, кажется, получая от игры немалое удовольствие.
— Все идет к тому, что мне придется убить этого человека… таких врагов оставлять себе дороже, но и это убийство, Ийлэ, должно выглядеть оправданным. Я не знаю, как именно он подстраховался, но такие, как он, всегда ждут удара. И поэтому… поэтому я должен быть уверен, что его смерть никак вас не заденет. Ясно?
Нет. Но Ийлэ готова солгать, если ему так будет спокойней. Он ведь собирается убить, а убийство требует спокойствия.
Не из мести.
Конечно, не из мести, Райдо некому мстить здесь, но лишь чтобы жить спокойно.
— Поэтому, милая, потерпи немного, ладно?
Потерпит.
Будто у нее есть иной выход?
— И пожалуйста, — Райдо коснулся щеки. — Что бы ни случилось, не выходи… ты знаешь дом. Ты слышишь его. Ты поймешь, если вдруг начнется что‑то и вправду серьезное…
— Пожар?
Дом боится огня. И одно это слово отзывается в нем болезненной судорогой.
— Пожар, — соглашается Райдо. — Наводнение. Ураган. Не знаю! Главное, что если опасность будет настоящей, тогда уходи. Не раньше. И я буду рядом. Веришь?
Уже да.
Если кому здесь и можно верить, то Райдо.
— Вот и хорошо, — он осторожно поцеловал в висок. — Вот увидишь, все у нас получится…
…и страхов станет меньше. Потом, когда Райдо убьет, того, кто и вправду виновен в смерти родителей. Но почему‑то сейчас мысль о мести, даже не мести, но справедливости — а смерть за смерть более чем справедливо — не вызывала у Ийлэ радости.
— Нат должен был оставить корзину. Еда там, вода… пеленки опять же. Всякое такое, что может пригодится… и не бойся, ладно? Постарайся не боятся. Страх, он лишает способности думать. А ты умная девочка. Ты у меня очень умная и очень храбрая девочка…
— Утешаешь?
— Пытаюсь. Не получается, да?
— Не очень, — признала Ийлэ. — Но ты… ты не думай, мы справимся.
Потому что иначе быть не может.
То, что предстояло сделать, Нату не нравилось.
Придется лгать.
Не то, чтобы смущал сам факт лжи, но… а если не поверят? Нат лгать не любил и не умел.
— А если не получится? — он сунул пальцы в рот, отогревая.
Весна весной, но холода еще стояли.
— Чему тут не получится‑то? Сиди себе. Смотри, — пожал плечами Гарм. — Одна беда, жопу не отморозь.
Просто у него выходит… сиди, смотри. Нат сидит вот, смотрит. Старается, только как‑то в последнее время старания его боком выходят.
— Что, с девчонкой поссорился? — Гарм вот выглядел удручающе довольным жизнью. И пирожок очередной жевал, судя по запаху — с грибами. Нат тоже от пирожка не отказался бы, но ему не предлагали. А сам просить он не станет.
Гордый.
Пусть и замерзший, но все равно гордый.
