Валерий Теоли - Убийца шаманов (СИ)
На прибывший многочисленный отряд Озёрного Владыки некоторые оглядывались. Суеты вокруг не было, точно не вожди идут с охранными дюжинами и десятком шаманов во главе с великим Гин-Джином, восседающим на огромном пещерном медведе, а рыбаки возвращаются с реки. Водяные Крысы молча прошли раскрытые настежь покосившиеся деревенские ворота и остановились перед тотемным столбом. Молодые воины, составлявшие охрану вождя Каменных Клешней, обменивались настороженно-недоумевающими взглядами. Они не понимали, как ведьма расправилась со столькими взрослыми троллями за одну ночь. Телохранителям не хватало опыта сражений с порождениями злого колдовства, и про себя Ран-Джакал отметил, что брать их охотиться на сэкку не стоило. С другой стороны, Маур-Джакал рвался в бой. Молодая кровь в нём бурлит, толкает на рискованные поступки. Хорошо, с ним его советник, верховный шаман Вели-Джин. Он убережёт от ненужного риска и подскажет правильное решение.
С вождём Водяных Крыс, узнав о зловредной ведьме, вызвались пойти все предводители кланов и племён, пришедшие на свадьбу Маура, вместе с четырнадцатью охранными дюжинами. Разумеется, без сопровождавших их на празднестве шаманов желающих охотиться поубавилось бы. Иногда он выигрывал войны и с меньшим количеством воинов.
На подходе к селению Улиткоголовых отряд нагнал Гин-Джин. Ему сказали о ведьме посланные Трон-Ка духи, и он, бросив дела в империи, возвратился в аранью. За день на махайре он преодолел расстояние трёхдневного перехода. У селения шаман сменил уставшего саблезуба на медведя.
Толпа расступилась, пропустив вождей к погребальному костру. Песнопения смолкли с последним лучом заходящего солнца. Бывший охранник умершего главы улиточников Нур-Ганнак зажёг хворост факелом, разом взревели мужчины. Охотники сбросили накидки и рубахи и, выкрикивая клятву мести, синхронно провели ножами по груди.
Тризны не было. Вместо неё взявшие на себя организацию обороны деревни телохранители Бена-Джака выставили часовых и завалили брёвнами и колючим кустарником бреши в частоколе. Сегодня никто не уснёт в селении.
Распоряжавшегося воинами Нур-Ганнака Ран-Джакал вызвал к себе в шатёр, поставленный неподалёку от ворот. С вождём находился хмурый Гин-Джин.
Войдя, улиточник опустился на колени перед Озёрным Владыкой и, вынув нож, поднёс его к пучку волос на макушке. Под стальным острием заалела полоска крови.
– Убей меня, великий, – опустив голову, проговорил он. – Я не уберёг повелителя и достоин позорной смерти.
Рыкнув, вождь с размаху пнул тролля в грудь, отчего тот опрокинулся.
– Песья кровь! – выругался предводитель озерников. – Что случилось, Нур?
– Сэкка, проклятая сэкка, – восстановив дыхание, полушёпотом произнёс телохранитель. – Она приходит по ночам и убивает нас. Сначала Говорящих с Духами и наших детей, потом мужчин и женщин. Славный Кан-Джай почти победил её, чуть не спалив колдовством, но она опять пришла и забрала жизни почтенных Гал-Джина и Бена-Джака.
– Что с моими учеником и дочерью? – приблизившись к стоящему на карачках воину и глядя ему в глаза, прошипел зверомастер.
– Вели скормить меня медведю, великий шаман! – уткнулся лбом в шкуры, устилающие пол шатра, тролль.
– Говори! – в голосе человека послышалась угроза.
– Славный Кан-Джай и твоя дочь с отрядом ушли вчера к Лысому Холму за сэккой. Убейте меня! Все, кто преследовал проклятую тварь, сгинули! Мы нашли следы сражения на холме и никого живого. Они пропали! Все пропали! Их пожрала сэкка!
Гин-Джин вот-вот сорвётся, и улиточника ждёт участь похуже съедения медведем. Ран-Джакал редко видел друга таким. Лицо потемнело, в глазах пылают огни преисподней, руки сжимаются в кулаки, белеющие от напряжения. Если ярость зверомастера выплеснется на воина, похорон не устроят. Хоронить нечего будет.
– Ты позоришь предков, Нур, – холодная сталь зазвенела в тоне вождя. – Я надеялся встретить в деревне Улиткоголовых гордых троллей, а вижу трусливую собаку. Пошёл вон. Ты недостоин смерти от наших рук.
Телохранитель торопливо попятился и выскочил из шатра.
– Что думаешь, Гин?
– Бена-Джак умер своей смертью, – угрюмо ответил зверомастер, немного успокоившись. – Верховного действительно убили, и как-то странно. Чёрное колдовство, Ран. Шаманы возвели барьер вокруг лагеря, он простоит до утра и никого не пропустит, ни духов, ни живых. С рассветом отправляйся к Лысому Холму.
Озёрный Владыка сел в походное кресло, позаимствованное в пору его бурной наёмнической молодости у имперского военачальника и заменяющее трон. Сказанное другом ему не понравилось.
– Ты говоришь, словно мы не пойдём туда вместе, Гин.
– Я иду к холму немедленно.
– Ночью? Рехнулся, что ли?
– Там моя дочь, Ран, и мой ученик.
– А ещё четверо моих воинов из охранной дюжины, если помнишь.
Вождь тяжело вздохнул. Гина не переубедишь, попрётся, несмотря ни на что. И плевать ему, на кого может нарваться у Лысого Холма. Ему лишь бы близких спасти. Нет, он продумывает свои действия и ходы противника до мелочей, однако, напрочь теряет разум, когда кто-то из друзей в опасности. Сейчас выгоднее переждать ночь в окружённом барьером укреплённом лагере. За преданность, впрочем, Ран и ценил его. Именно благодаря верности и отчаянной смелости зверомастера предводитель озёрных племён дожил до своего возраста.
– Мы тридцать зим плечом к плечу сражаемся с нашими врагами, Гин. Я не отпущу тебя самого.
– Со мной пойдут Махайр и медведи, по пути ещё кого-нибудь позову. К тому же, со мной охранные духи, одежда зачарована на прочность, и амулетами я увешан, как свадебное древо шнурками женящихся пар. Мои защитные чары эффективнее Гал-Джиновых. Тебе же безопаснее остаться до восхода солнца здесь.
– Мы идём к Лысому Холму, я сказал, – выдвинул челюсть вождь. – Остальные остаются в лагере до утра, распоряжусь. Не нервничай, я за себя могу постоять и без твоего колдовства. Кто на озере лучший воин? Ран-Джакал.
– Думаю, к холму идти незачем, – прервал Озёрного Владыку голос из угла шатра за походным стулом. – Мы потеряем день, да и был я уже там.
Из тени выступил низкорослый пожилой тролль, чьи запястья и щиколотки оплетали браслеты из тролльих зубов. Вождь обвёл взглядом шатёр в поисках проделанного в стенах из шкур отверстия и, не найдя такового, в очередной раз подивился знаменитому Трон-Ка. Командира бесшумных убийц справедливо считали опаснейшим врагом. Говорили, он умеет становиться бесплотным духом, проникающим в дома жертв. Очевидно, слухи недалеки от истины.
– Говори! – выпалил Гин-Джин.
