Маргарет Уэйс - Битва близнецов
Карамон разочарованно оттолкнул от себя карту и зашагал из стороны в сторону, время от времени раздраженно поглядывая на стол.
Рейстлин зевнул, затем поднялся и слегка коснулся рукой плеча Карамона.
— Помни одно, брат мой, — сказал он негромко. — Паке Таркас пал!
Лицо Карамона стало мрачнее тучи.
— Да, — пробормотал он угрюмо, мгновенно вспомнив, что он просто играет в большую сложную игру. — А ты не помнишь, как это произошло?
— Нет. — Рейстлин покачал головой. — Но он падет… Он помолчал, затем повторил негромко:
— Паке Таркас падет!
Три широкие приземистые тени вышли из леса. Они двигались с предельной осторожностью, избегая не только огней лагерных костров, но даже лунного света.
На краю лагеря тени помедлили, словно уточняя, где находится нужный им объект.
В конце концов одна из темных фигур указала на палатку Рейстлина. Ее спутники что-то проворчали в ответ, и все трое ринулись во тьму с удивительной прытью.
Они двигались быстро, но отнюдь не бесшумно. Ни один гном не умел двигаться достаточно тихо, а эти трое вообще шумели за десятерых. В их одежде что-то шуршало, скрипело и звякало, а под тяжелыми башмаками при каждом шаге с диким треском ломались сухие сучки. Гномы понимали, что создают гораздо больше различных звуков, чем следовало бы… Они постоянно шикали друг на друга, но шума от этого меньше не становилось…
Рейстлин, дожидавшийся гостей в полумраке своей палатки, услышал их еще издалека и с неодобрением покачал головой. Впрочем, планируя эту встречу, он заранее предвидел, что все будет именно так, поэтому велел гномам прийти в то время, когда пир будет в самом разгаре и заглушит все остальные звуки.
— Входите, — сухо сказал он, услыхав стук башмаков на железной подошве, затихший у самого порога его палатки.
Снаружи завозились, засопели, кто-то выругался вполголоса. Очевидно, никто из гномов не стремился войти первым и не соглашался даже первым дотронуться до ткани, из которой была сшита палатка мага. Снова послышалась приглушенная брань, и полог палатки распахнулся так внезапно и резко, что прочная ткань едва не разорвалась. В палатку ввалился гном, очевидно, предводитель троицы и не последний в своем клане. Он двигался разболтанной, дерзкой, вызывающей походкой, в то время как двое других, вошедших следом, вели себя довольно робко, явно нервничая.
Главный гном быстро и уверенно продвигался к столу в самом центре палатки, хотя толком ничего внутри нее нельзя было разглядеть. За тысячелетия жизни под землей все гномы, а девары в особенности, развили в себе превосходное ночное зрение. Некоторые из них, если верить слухам, обладали даже даром эльфийского зрения, то есть умели различать свечение живых существ в абсолютной темноте.
Но, как ни напрягал гном свои привычные к темноте глаза, он не мог увидеть ничего, кроме закутанной в черный плащ фигуры мага, сидевшего напротив входа за столом. Гнома посетило неприятное ощущение, будто в самой кромешной тьме он обнаружил что-то еще более темное, абсолютно непроницаемое для света. Подобная темень бывает лишь на дне самых глубоких трещин, которые внезапно разверзаются под ногами, когда идешь коридорами гномьих чертогов под горами.
Этот девар был сильным и бесстрашным, даже безжалостным; к тому же его предок скончался, пораженный сильнейшим наследственным сумасшествием, однако даже темный гном не сумел подавить невольной дрожи, пронизавшей все его тело.
Сев на стул, главный гном приказал двум своим спутникам остаться перед входом и наблюдать — на случай если кто-то подойдет слишком близко к палатке.
Гномы кивнули и поспешно отступили, радуясь тому, что им не нужно находиться рядом с черным магом. Устроившись у порога, они стали пристально всматриваться в темноту. Неожиданно вспышка яркого света заставила их вздрогнуть, а их вожак прикрыл глаза рукой, издав хриплое рычание.
— Свет нет, свет не надо! — закричал он на ломаном Общем языке. Внезапно он словно одеревенел и на протяжении нескольких секунд только невнятно шипел и плевался, как дикий кот. Оказывается, свет исходил не от лампы или факела
— пламя пылало прямо в сложенной ковшиком ладони мага.
Все гномы по своей природе довольно подозрительны и терпеть не могут магии. Девары, самые необразованные из гномов и потому особенно суеверные, были испуганы, словно маленькие дети, хотя этот простой трюк мог бы проделать каждый второй бродячий фокусник.
— Должен же я рассмотреть, с кем имею дело, — тихо сказал Рейстлин. — Не бойтесь, снаружи этого света почти не видно. А если кто-то его и увидит, то решит, что я занимаюсь своими исследованиями.
Темный гном медленно опустил свою широкую ладонь и быстро заморгал глазами на ярком свету. Двое его спутников снова уселись на пол, на этот раз еще ближе к выходу, чем раньше. Главарь деваров (а это был именно он), не раз посещавший Совет Танов при дворе короля Дункана, немного успокоился. Рейстлин, внимательно за ним наблюдавший, заметил в его черных глазах, наполовину безумных, наполовину освещенных расчетливой жестокостью, характерной для большинства его соплеменников, огонек осмысленной рациональности, что делало его, безусловно, еще более опасным.
Пока маг изучал гнома, тот в свою очередь тоже давал оценку своему собеседнику. Рейстлин произвел на девара довольно сильное впечатление. Как и большинство гномов, он хорошо знал людей, а человек, владеющий магией, выглядел для него подозрительным вдвойне. И все же девар умел достаточно хорошо читать по лицам, чтобы рассмотреть в надменном лице, тонких губах и холодном взгляде волшебника безжалостное, неуемное стремление к власти, настолько близкое и понятное гному, что он готов был поверить Рейстлину.
Это ты… Фистандантилус? — грубым голосом спросил девар.
— Я. — Маг сжал пальцы, и огонь погас, снова оставив их в темноте. Гном, однако, лишь вздохнул с облегчением. — К тому же я говорю на гномьем языке, так что нам обязательно общаться на Общем, — продолжал маг. — даже настаивал бы на этом: таким образом мы исключили бы возможность ошибок и непонимания.
— Не возражаю. — Девар наклонился вперед. — Мое имя Аргат, и я — тан моего великого клана. Я получил твое послание, маг. Мы заинтересованы, но нам нужно знать больше.
— То есть вам интересно, что вы с этого будете иметь? — переспросил Рейстлин насмешливо и указал куда-то в угол своей тонкой рукой.
Аргат, покосившись в указанном направлении, не увидел ровным счетом ничего. Затем стоявший в углу предмет начал мерцать, сперва неярко, затем все сильнее и сильнее. Аргат со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, однако не со страхом, а с недоверием и любопытством.
