Надежда Кузьмина - Пара не пара - парень не парень
— Клянусь дворянской честью и своими предками, — серьёзно произнёс Сейсиль.
Ой, как я рада! Выходит, можно целоваться не только на улице?
— Отлично! — отозвалась тётя. — Эль, поздравляю тебя с замечательным женихом! А теперь давайте думать, что будем делать дальше. Кстати, что там стряслось с каретой?
Говорят, опасность и выпивка сближают. Так вот, совместное хихиканье, когда зажимаешь себе рот, чтобы не захохотать так, что в магазине услышат, сплачивает не меньше.
Но потом разговор перетёк на Коршуна. Фею тётя объяснила коротко, что тот скорее враг Кабану, чем друг, но что это оружие такого рода, защищаясь которым, можно порезаться самому. Причём очень серьёзно.
Я закивала. Да, если Коршун узнает о Сейсиле, то вполне может решить, что к пикантным историям о медном тазе и о том, как Длани в собственном доме леди от лорда отличить не могли, можно добавить ещё один, абсолютно убойный анекдот о том, как Кабан ухаживал за девицей, которая вовсе и не девица. И за такое Длани будут мстить. Переловят одних наёмников — найдёт и наймёт новых. И пошлёт прирезать Сейсиля. Чтобы никто о позоре больше не вспоминал!
— Тебе, — похоже, тётя всё же решила обращаться к фею на ты, — смысла идти к Коршуну нет. Потому что нет доказательств того, что у тебя отняли землю, которые бы принял суд. А если проиграешь, то ещё и в клевете обвинят.
— Знаю. Но сейф мне не взломать, не умею.
— Гм, у меня тоже таких знакомых нет. Но вот с чем я могу тебе помочь, это с туалетами. Я переписываюсь кое с кем в столице и знаю, как и что надо шить. И где это можно заказать так, чтобы слухов не было. Доверишься мне?
— Тётя, у Сейсиля осталось не так много денег, чтобы заказывать новые платья.
— Много и не надо, если знать, куда обратиться. Зря я, что ли, столько лет прожила в Кентаре? Но, дети, сейчас нам пора расходиться. И скажу кое-что ещё, а вы послушайте внимательно. Пока мы разговаривали, я за вами наблюдала. Есть пословица о том, что любовь как огонь — утаить невозможно. Вы себя выдаёте. Без конца друг на друга оглядываетесь, ловите взгляды, улыбаетесь к месту и не к месту, краснеете… словом, пары минут для того, чтобы сделать однозначный вывод, довольно. Поэтому старайтесь держаться друг от друга подальше, тогда и соблазна не будет. А если уж оказались рядом, вспомните то, что говорю я сейчас, и не обращайте друг на друга внимания. Причём без обид «ах, почему он на меня не смотрит!». Эль надо прожить в герцогском особняке всего два месяца, это не так уж долго. А чтобы не изводиться и занять себя чем-то конструктивным, постарайтесь придумать план, как выманить у Кабана поместье Алэра. Поняли? А сейчас пора прощаться. Первым уходишь ты, Алэр. На выходе тебе дадут свёрток, чтобы оправдать длительное пребывание в ателье. В нём, — лукаво склонила голову набок леди Анель, наблюдая за реакцией, — мой маленький подарок, шитая шёлком и жемчугом, отороченная куньим мехом муфта.
К чести фея, тот остался невозмутимым.
— Благодарю за подарок, я у вас в долгу! — Поклонился: — До встречи, леди!
После ухода фея тётя обернулась ко мне:
— Милый молодой человек, мне понравился. С остальным ты поняла — к Коршуну не суйся, ссылайся на меня. А я с ним поговорю. Я, конечно, не орлица, но и маленькая птичка при надобности может от вороны отбиться.
— Тётя, к Сейсилю можно заходить только с заднего двора! — вспомнила я, как показалось, важное. — С парадного шпик дежурит, изображает поклонника!
— Поняла. Ну, иди сюда, я тебя обниму! И тебе уже возвращаться пора… Давай встретимся здесь через два дня. Я как раз успею обсудить всё с герцогом Эл’Дрэго. Ну, деточка, беги!
Через два дня тётя дала добро на то, чтобы я доложила Кабану о том, что на улице ко мне пристал подозрительный незнакомец. И добавила пару примет — почти сросшиеся брови и родинку на правой щеке. После этого мне следовало отойти в сторону и больше ни во что не вмешиваться.
Если честно, я вздохнула с облегчением. С большим облегчением…
Единственная закавыка — не станут ли после этого доноса за мной снова следить? И проверяя, и в надежде, что неизвестный сделает вторую попытку. Поглядим.
К Кабану я отправилась в тот же день, естественно, сперва обратившись к Мерзьену.
— Лорд Мерсьен, сегодня, когда я письма разносил, случилось кое-что странное.
— Что?
— Ну, это. Ко мне мужчина подошёл.
— К тебе? Мужчина? И что, при твоих вкусах, в этом странного?
Вот же гад! Оскорбиться, что ли?
— Незнакомый. И ему был нужен не я.
— А кто? Твой резвый приятель? — осклабился секретарь.
— Нет, их светлость герцог, — надулась я в ответ.
— Эл’Дрэго, что ли? А почему к тебе?
— Нет, наша светлость, герцог Эл’Денот. — Замолчала, пару секунд подумала и добавила: — Точнее, не герцог…
— Тьери, чёрт тебя подери! Ты меня нарочно бесишь? Герцог — не герцог… Говори прямо, в чём дело! А если повод пустяковый, оставлю без жалованья!
Ну вот. Теперь я точно обиделась. И, уходя из этого дома, налью во все чернильницы клея, клянусь!
— Он хотел, чтобы я ему рассказал о том, что делается в особняке. И обещал за это заплатить.
— А ты?
— Я?! Ни-ни-ни! Я сразу ответил, что ни за что! А он сказал, что я дурак и что найдёт кого-нибудь поумнее за три золотых в месяц.
— Сколько-сколько?
— Три золотых эйлера в месяц. Сначала он один предложил, но, когда я отказался, поднял до трёх. Но я всё равно отказался, вот!
Выпрямилась, развернув плечи и выпятив подбородок, и гордо уставилась на Мерзьена.
— Так, идём к его светлости. Только доложишь всё чётко и ясно, а будешь кошку за хвост тянуть — пожалеешь, — Мерзьен многозначительно хмыкнул.
Я с энтузиазмом закивала. Ну да, кабанов дразнить себе дороже.
У Кабана история повторилась. Правда, в этот раз меня ругали не за прихотливость мысли при изложении происшествия, а за то, что отказалась от предложения.
— А что же мне было делать-то?! — возмутилась я. — Я честно служу вашей светлости, так сразу и сказал!
— Ну-ну… Мог бы прикинуться, что хочешь подумать. Тогда было бы проще этого шпиона… — Кабан осёкся. — Ладно, вот тебе три серебряные монеты за верность, а теперь подробно опиши, как он выглядел.
— Камзол синий. А под ним ремень широкий и кинжал висит! — начала я описание.
— Что на голове?
— Ничего. Волосы.
— Тьери! — ласковый голос Мерзьена ничего хорошего не сулил. Наверное, надо кончать придуриваться.
— Так я и говорю: выше меня, средних лет, в синем камзоле и сапогах, волосы тёмные, на поясе кинжал. Лицо бритое, но с усами. И — во! — брови у него густые, почти срослись. А на правой щеке вроде родинка.
