Александр Розов - Созвездие эректуса
Вручив Оохаре младенца, Уфале начала с энтузиазмом рыться в песке, перекладывая палочки от циновки каким-то другим способом. Очень скоро стало понятно, что она во всех подробностях, а не в общих чертах, представляет себе технологию троглодитского жилищного строительства. Получающееся сооружение с четырьмя скошенными стенами и плоской крышей, быстро обратало черты концептуальной завершенности и даже какой-то особой примитивистской эстетичности.
— Ты-то где это видела? — спросила Абинэ, с интересом наблюдая за этими эволюциями.
— На островах Ясава. Это рядом с Фиджи, — она повернулась к Оохаре, — чего ты молчишь? Мы же там вместе были!
— Так ты ничего не спросила, — заметил он. Младенец у него на руках забеспокоился, пару раз икнул, а затем выдал протяжное «ууууииии».
— Блин, я же не умею так толково объяснять. К тому же, это ты жрал самогон с местными, а не я. Тебе и рассказывать. И вообще, давай сюда мелкого, он жрать хочет.
— А он не лопнет? — озабоченно спросил Оохаре, — Полчаса назад же…
Уфале стянула с себя майку и, размахнувшись, бросила на сидение квадроцикла.
— Мама четко сказала: не лопнет, — напомнила она, прикладывая ребенка к груди, — Мама соображает в этом деле. Прикинь, я же не лопнула, и Ралито не лопнул… Foa, а на фига вы стали заморачиваться с этими хижинами?
— Реконструируем жизнь эректусов, — сказала Келли, — Самобытная культура.
— Eo-o, — удивиленно протянула Уфале, — а в интернете никакого справочника про это нет?
— Напишем — будет, — лаконично ответил Спарк.
… 22 августа. «Kiwi-Today». Фанни Литтлрок. «Непоседливые соседи: чья это проблема»?У наших соседей опять скандал чуть ли не с половиной цивилизованного мира. Как и в прошлый раз, и в позапрошлый, про них пишут «Меганезия противопоставила себя…» и далее в том же духе. Листая свежую мировую прессу, я подумала: а в чем дело-то? Мы же соседи, мы знаем меганезийцев не по репортажам CNN. Мы лучше можем ответить: чем они отличаются от нас? Я прошлась по улицам Окленда, задавая этот вопрос прохожим. Мне говорили: ничем, кроме их франкского акцента и сленговых «by-pass» или «type-of». Я и сама не раз путала меганезийских туристов с новозеландцами. Однако, некоторые собеседники серьезно отнеслись к теме, и указали на особое отношение меганезийцев к традициям. При этом, одни отмечали: «Меганезийцы традиционны, и живут по обычаям, сохранившимся с допотопных времен». Другие, напротив, утверждали: «Меганезийцы ультрамодернисты, они презирают традиции и давно сложившиеся обычаи».
Мне стало любопытно, и я обратилась за разъяснением к известному историку, доктору Дж. Керкло. Вот что он сказал: «Оба ответа в чем-то правильны. Специфика Меганезии в том, что в ее истории нет огромного пласта событий, которые определили культуру большинства развитых стран. Меганезийский регион выпал из истории в эпоху бронзы, а вернулся в эпоху компьютеров. Период от раннего средневековья до эпохи буржуазных революций и мировых войн, коснулся Меганезии лишь незначительно. Для меганезийца, это происходило как бы в параллельном мире. Христианские миссионеры, колонизаторы, солдаты NATO и бонзы международных корпораций, были тут источником больше вреда, чем пользы. Туземные вожди, перенимавшие от пришельцев чужие обычаи, становились для населения нежелательным элементом. Ясно, что маоистская доктрина заимствования у Запада передовой техники, но не буржуазной культуры, нашла в Меганезии множество сторонников. Другая часть этой доктрины, жесткая власть моно-партии, была отвергнута. Островитяне хотели эффективно вести хозяйство, сохраняя первобытный образ жизни. В XX веке это было невозможно: индустрии нужна концентрация и унификация населения, массовая культура и классическая государственная пирамида. Постиндустриальный XXI век позволил обойтись без этого, т. к. производству эпохи НТР не нужен многочисленный стандартизованный персонал. Меганезийская «Алюминиевая революция» совпала по фазе с мировым трендом децентрализации производств и дезурбанизацией поселений, в этом был ключ ее успеха. Развитым странам приходилось заниматься демонтажем устаревшей социальной машины, а в Меганезии этой машины никогда не было».
Здесь д-р Керкло прибег к наглядной иллюстрации с помощью декоративной спиральной подставки (которая иллюстрировала путь т. н. «диалектического развития») и карандаша, (который показывал возможность короткого пути между точками на этой спирали).
«Это противоестественный путь, — пояснил ученый, — для него требуется парадоксальное смешение первобытно-общинных и ультра-современных институтов, что мы и наблюдаем в Меганезии. Ее общество как бы зависло между далеким прошлым и близким будущим остального развитого мира. В нескольких милях от центра столицы Меганезии, Лантона вы можете увидеть типично-первобытный поселок, с соответствующими нравами. Никого тут не удивляет, если раскрашенный узорами абориген в набедренной повязке лежит на бамбуковой циновке с ноутбуком, и через интернет, читает студентам лекции по теории поля. Никого не удивит, если через час тот же абориген будет участвовать в шаманских камланиях с бубном, или в дикой оргии в честь какого-нибудь древнего полинезийского божества. А если кто-то попробует бороться против такой явной нелепости, то на него обрушится меч меганезийской Фемиды, сурово карающий за любую попытку дополнить технический прогресс симметричным прогрессом нравов и обычаев».
Слушая д-ра Керкло, я вспомнила карикатуру «Меганезийская Фемида», опубликованную в итальянской «La Stampa» несколько лет назад, после скандала, вызванного депортацией из Меганезии нескольких известных гуманитарных и религиозных деятелей, вина которых была в том, что они пытались окультурить местных жителей. На карикатуре была дама в набедренной повязке, с каменным топором в правой руке и сотовым телефоном в левой.
«Первобытные обычаи очень устойчивы, — пояснил д-р Керкло, — Для их вытеснения из европейской культуры потребовались многие века христианской гуманизации, которые предшествовали новому времени. Сейчас библейские заповеди кажутся нам чем-то само собой разумеющимся, обычным, традиционным, порой даже устаревшим. Если кто-то их игнорирует, мы считаем это ультра-модернизмом, но я уже объяснил, что у меганезийцев такой подход к жизни связан как с ультра-модернизмом, так и с ультра-архаизмом».
В заключение нашей познавательной беседы, я задала ученому все тот же вопрос: чем же отличаются от нас меганезиийцы в обыкновенном, а не в културологическом смысле?
«При такой постановке вопроса, я отвечу: ничем, — сказал д-р Керкло, — Эра культурного единообразия на исходе. НТР заставляет нас жить в поликультурном, динамичном мире, уважая даже те обычаи наших соседей по городу, или по планете, которые нам не очень нравятся. Меганезийские обычаи в этом смысле не есть что-то из ряда вон выходящее».
