Юлиана Суренова - Книга 2_Тропа каравана
– Можно подумать: "я мертв" – и умереть. Все дело в силе самовнушения. И желании, – тем временем они подошли к повозке Шамаша, остановились. – А здесь, – продолжал колдун, бросив взгляд вокруг, – возможно даже большее. Собственно, это своего рода место исполнения надежд. Тут все видят то, что хотят увидеть, слышат те слова, которые страстно желали услышать в обычной жизни.
Евсей не смог сдержать горькую усмешку:
– Вот и я… встретил богинь, – проговорил он. Его сердце пронзила боль, на миг замутнившая разум – как же сильно, несмотря на все сомнения, которые и раньше вились в его голове, не хотелось верить в то, что правда столь… безжалостна! "Но нет, нет, – теперь он был готов цепляться за край трещины, убеждать себя: – Да, я мечтал об этом столько лет! И сбылось нечто казавшееся совершенно невероятным, но ведь это… Ведь Шамаш не сказал, что все это – лишь мираж, обман! Рабыня…
Она действительно выглядела так, словно ее ужалила какая-то ядовитая тварь.
Пусть все случилось лишь в ее разуме, а не наяву, но ведь это произошло, не так ли?" Чуть наклонив голову, колдун молча наблюдал за караванщиком, понимая, что тот должен сейчас чувствовать: исполнение мечты – это прекрасно, но когда узнаешь, что все произошедшее – лишь плод воображения, когда вера начинает казаться обманом – хочется умереть, потому что больше нет смысла жить.
– Разум человека – сложная штука, – спустя какое-то время, проговорил он. – Во сне он может быть уверен, что все происходит с ним наяву, в реальной же жизни – полагать, что это – лишь сон.
– Но что же… Что я видел? Или кого? – сердце то замирало в груди, то бешено стучалось, вырываясь наружу, мысли упрямо возвращались к одному, казавшемуся наиболее вероятным – "Шамаш щадит меня, хочет сохранить надежду ".
– Я не знаю, – колдун качнул головой. Он не чурался этих простых слов, в отличие от большинства людей, боявшихся выказать свою слабость. Но в его устах они звучали как нечто настолько чужеродное, словно цветок посреди снегов пустыни, что в их справедливость было трудно поверить. И, все же, они были единственно возможной правдой (хотя, может быть, не истиной). – Проще всего сказать: забудь о сне, ибо он – всего лишь сон. Но порой и в грезах есть доля истины.
– Богини хотели, чтобы я вел летопись…
– Это ведь совпадает с твоим желанием.
– Я должен быть уверен, что не ошибаюсь, что это – тот единственный, что для меня выбрали небожители.
– Ты сказал, что встретился с ними. Это значит, что они согласны с тобой. Что же тебя беспокоит?
– Если это был только сон…
– Боги редко говорят с людьми наяву.
– У тебя все так просто!
– К чему усложнять то, что и так слишком сложно?
– Рабыне ты велел отказаться от яда мысли, говоря, что лишь так она исцелиться.
Почему же мне советуешь сделать наоборот?
– Не все мысли яд. Одни убивают, другие дают силы жить.
– Значит, ты считаешь, я должен верить в то, что… что произошло со мной там, в лесу?
– "Верить" – не то слово… Я бы сказал – помнить, ждать, когда придет время и станет ясно, что правда, а что – нет.
– Но на это ожидание можно потратить всю жизнь!
– Решать тебе, – колдун приподнял полог повозки. В его голосе зазвучала усталость.
– До полуночи осталось не так уж много. Последние мгновения на грани миров – время великих откровений. Проведи их наедине с верой своей души. И может быть она даст тебе ответы на все вопросы.
– Шамаш, подожди, – караванщик схватил его за рукав, удерживая, – лишь один вопрос, прошу, для меня это очень важно!
– Спрашивай, – он остановился, повернулся к Евсею, с интересом рассматривая одного из двух братьев, настойчивость которых не переставала удивлять его.
– Этот мир – то, что хотел увидеть ты? – "Мати считает его пришельцем из сказок, Атен – великим небесным божеством, я… я не знаю, что и думать. Может быть, ответ поможет мне, когда…" -Нет, – с сожалением проговорил колдун. – Это земля, о которой мечтала малышка.
– А Мати… Она наделена силой, силой, которую, сама того не подозревая, пробудила в себе сегодня? Или и эта способность была лишь порождением фантазии и завтра она уже лишится ее…?
– Это зависит от девочка.
– Но… все, что происходит здесь… Это ведь на самом деле?
– Мне трудно ответить на твой вопрос, караванщик, хотя бы потому, что я не привык задумываться над тем, что такое настоящая реальность, а что – нет. Тебе придется решать это самому.
– Шамаш…- ему вдруг стало любопытно. – А что хотел бы увидеть ты?
– Тебя интересует, по чему более всего тоскует мое сердце? – в глазах колдуна угасавшей лампой загорелась боль. – Но зачем? – казалось, он спрашивал: "Неужели ты, кого я считал своим другом, хочешь ранить меня в самую душу?" – Что ж, – он отвел взгляд, – я хотел увидеть дракона.
– Того, кто принес тебя сюда?
– Откуда ты знаешь? – колдун был удивлен, но не испуган, полагая, что уже нет той причины, по которой следовало бы скрывать правду.
– Все получилось случайно, – караванщик оправдывался, чувствуя себя виноватым. – Не сердись на Мати, она не виновата… Девчушка так долго хранила тайну. И ни о чем не проговорилась бы, если бы… Дело в том, что я придумал для нее сказку, свою первую сказку… И в ней тебя принес дракон… Ну, тебя ведь назвали именем солнечного бога…
– И некоторые даже стали отождествлять меня с ним, – горькая усмешка сорвалась с губ колдуна. – Прости, что перебил тебя, продолжай, пожалуйста, – поспешно проговорил он.
– В общем, – караванщик бросил на собеседника пристальный взгляд. Он поймал себя на том, что ищет в его облике черты, столь знакомые по легендам, – когда я рассказал сказку до конца, Мати спросила меня, откуда я знаю про дракона. Она думала, что ты рассказал мне о нем… Я сам удивился, как могла выдумка совпасть с реальностью… – он умолк, не сводя с Шамаша взгляд: "А может Атен и прав, – мелькнуло в его голове, – великие боги, но если так…" – Скажи, – он с трудом заставил свой голос звучать ровно, – а дракон… Он прилетал сюда? – ему стало даже обидно, что он пропустил столь захватывающее зрелище.
– Нет, – глаза колдуна захлестнула волна грусти. – Знаешь, – караванщик весь ушел во внимание. Шамаш так редко говорил о себе, что для окружавших его людей, пытавшихся понять, с кем же на самом деле свела их дорога, каждое слово было бесценным. – Это удивительно… Я думал, что более всего на свете хочу вернуться в древний замок, встретить людей, живущих под его тенью… – умолкнув на миг, он прикусил губу, качнул головой. – Но оказалось, что куда сильней я тоскую по вечным странникам-драконам. Словно ближе них у меня не было никого… Я повел одного из них на верную смерть, потому что так было нужно для спасения… не его рода, нет – моего… Он выжил в бою… Останься он в том мире – и его жизни ничего бы не угрожало… А он умер, спасая меня… – он замолчал.
