Миллер Лау - Певец Преданий
И это правда. Они идут — близнецы-герои, бегут с востока, где поднимается рассвет. Братья унаследовали красоту матери и силу отца. Они смеются над страхами и не знают тревог.
Зеленая хмарь затягивает мир. Зеленый свет жжет ноги Рожденного Водой, но тот презирает боль. Он кидает молнию в ближайшее чудовище. Слышится рев — словно громовой раскат. Воздух наполняется звуками. Все — Священные Люди, Первые Люди, твари и маленький Йиска — кричат в унисон. Рождение и смерть слились в одно.
— Прекрати, Мелисенда, прекрати! Остановись немедленно!
Теперь зеленый свет повсюду, и краски поблекли. Йиска видит Изменчивую Женщину; она идет к западу и тает вдали. Адзаа Надлех ушла, чтобы воссоединиться с мужем. В последний миг она оборачивается и благосклонно улыбается Йиске. Сердце его болит от тоски и печали.
«Она уйдет в западный океан, сотворив четыре клана из собственной кожи. Таким образом Изменчивая Женщина останется вечным благословением для динех, чей Путь в Красоте несет ее дух».
Йиска осознает, что стал голосом или рассказчиком историй. Вернее, рассказчик стал им. Возможно, так было с самого начала…
— Йиска? Йиска? Давай, дружище. Возвращайся к нам!
— Йиска! Ты сделал это, парень! Пора просыпаться. Дункан, он очнется?
— Должен, Малколм. Он очень вымотан.
— И чем скорее он очнется, тем лучше для тебя, Мелисенда…
Эффи знала: Туланн, его генералы и командиры феинов сделали все, что могли. Однако армия альянса выглядела более чем жалко. И в помине не осталось того парадного блеска, с которым шоретская армия выходила из Дурганти. Да и феины были немногим лучше. Утомленные, напуганные люди — вязнущие в непролазной грязи, уставшие от непрекращающегося дождя, измотанные постоянными нападениями адских тварей.
Всего в армии было около тринадцати тысяч человек — минус случайные потери. Разумеется, Туланн и Сигрид не могли обратиться к ним ко всем сразу. Поэтому император и тан готовились произнести речи перед офицерами и командирами отрядов, которые затем перескажут слова предводителей своим людям. Туланн и Сигрид могли только надеяться, что им достанет сил вдохнуть надежду и оптимизм в сердца солдат.
Шоретские офицеры были дисциплинированными, опытными воинами. Они сидели на лошадях, выпрямив спины, безмолвно, готовясь внимать словам императора. Феины, напротив, казались более расслабленными; они приглушенно переговаривались, полировали оружие, некоторые даже чинили обувь. Многие из рядовых хотели услышать все собственными ушами и потому отыскали местечки поближе — на деревьях или на пригорках.
Эффи, само собой, находилась при императоре; Туланн попросил ее нести штандарт. Эффи удивилась, но Фереби разъяснила, что это большая честь.
— Таким образом Туланн дает понять, что считает тебя воином, леди Морган. Возможно, он пытается подготовить тебя для нашей миссии.
— Чем, ношением флага?
Фереби смерила ее презрительным взглядом.
— Тот, кто несет штандарт, прикрывает императора в бою. Это значит, что ты его телохранитель и готова защищать императора ценой собственной жизни.
— Правда? Он так полагает? — Эффи готова была отпустить ехидную шуточку, однако смолчала. Так или иначе, Туланн действительно оказывал ей честь, и Эффи следовало быть благодарной.
Сбор начался в полдень. По-прежнему шел дождь, к счастью, довольно мелкий. Эффи до сих пор сидела на лошади не вполне уверенно, но она твердо решила сделать все возможное, чтобы не подвести Туланна. Облачка пара вырывались из конских ртов и ноздрей, а штандарт императора болтался, как мокрая тряпка. Девушка украдкой пыталась помахать им, чтобы заставить флаг развеваться, однако он был слишком сырым, и ее усилия ни к чему не привели.
Речь Туланна Эффи слышала уже трижды и вполне одобряла ее. В своем выступлении император вполне реалистично обрисовывал положение дел, при этом внушая и некоторый оптимизм. К удивлению Эффи, Туланн начал говорить на языке, которого она не знала. Видимо, это был древний шоретский — классический язык этого народа. Император произнес несколько предложений, прежде чем Эффи услышала собственно начало речи.
— Слушайте меня, шореты. Я ваш император, избранный богами, дабы предводительствовать моим народом. Должно быть, сейчас многие из вас полагают, что боги жестоки или же у них извращенное чувство юмора. Но попробуйте себе представить, что чувствую я…
Послышались нервные смешки, и Эффи улыбнулась. Ей хотелось, чтобы император завоевал сердца людей, и сам он стремился к этому всей душой. Может, Туланн не будет чувствовать себя таким одиноким, когда…
Она не вернется к нему. Эффи знала это с тех пор, как Туланн разрешил ей уйти. Эффи не позволяла себе даже думать об этом в те моменты, когда он видел ее глаза: боясь, что проницательный Туланн все поймет. Когда Эффи попадет в родной мир, она сразу отправится домой, в Шотландию. Домой — в свою маленькую квартирку, к наркотикам и безнадежности… Эффи вздрогнула и снова глянула на Туланна. Теперь он обращался к феинам.
— Я не знаю, как убедить вас, что мне можно верить. Я осаждал ваш город и едва не убил вашего тана, которого теперь считаю самым мудрым и благородным человеком из всех, кого знаю. — Он улыбнулся, обернувшись в сторону Сигрида, и тот ответил на комплимент величественным кивком. — Итак, что я могу сказать? — Туланн приложил руку к груди в жесте искренности. — Это было глупейшей моей ошибкой, и это же стало мне хорошим уроком. Я прошу простить меня и понимаю, что прошу многого. Феины — гордый народ, так же как и шореты. Мне стыдно, что именно по вине шоретов в Сутру пришло зло. Да, это наша вина, но совместными усилиями…
Эффи снова отвлеклась. Ей было холодно — как и всем прочим. Она промокла до костей, тяжелое древко знамени оттягивало руки. Главное, не уронить флаг — вот это уж точно было бы дурным знаком. Пытаясь отвлечься, она обвела взглядом другие штандарты в толпе и подумала, что каждый из знаменосцев наверняка чувствует такую же ответственность.
Внезапно Эффи померещилось знакомое лицо, и она вздрогнула. Определенно, этого человека здесь быть не могло. Девушка прищурилась, вглядываясь в толпу. Нет, ей не показалось: Туланн тоже увидел его и слегка запнулся. Затем, однако, продолжил:
— С вашей помощью, воины-феины, мы сумеем стереть Зарруса и его отвратительных тварей с лица земли… — Туланн принялся разъезжать на лошади взад-вперед перед рядами воинов, и Эффи знала, что он собирается закончить свою речь торжественным воинственным кличем. Однако император снова запнулся; на его лице появилось озадаченное выражение. Он придержал лошадь и тихо сказал что-то на ухо Сигриду.
