Галина Ли - Своя дорога
— Скажи служанке, пусть приготовит воды для купания и накроет стол. Есть хочу, как сотня вампиров после недельного воздержания.
Волшебник кивнул и скрылся, крикнув уж из глубин коридора, — Не задерживайся, мне тебя еще лечить и перевязывать надо!
Да, тварь поработала зубами славно — повязка за час пропиталась кровью, да и болело сильно. Собственно из-за этой боли я так долго и провозился с починкой, стараясь лишний раз не тревожить руку.
И чтобы такого сделать,… как успокоить пугливую дурочку?
Приручение не задалось сразу — девица не только не опустила свой арбалет, она направила его точно мне в живот, давая понять, что выстрелит при попытке приблизиться. Оказаться продырявленным ни за что ни про что, желания не было, так что я попросту плюнул на все и ушел в дом, не забыв тщательно запереть за собой дверь.
Ничего, в некоторых случаях одиночество и страх идут на пользу. Да и торчать в верхнем доме до конца времен, ожидая пока некоторые поумнеют, желания не было. У меня что, нет дел, которыми надо заняться?
Еще на пороге гостиной я, обострившимся чутьем голодного человека, уловил аппетитный запах вареной курятины. Должно быть, верная прислуга сварила для больного господина курицу.
Ну, хоть что-то приятное за день случилось!
Не успел я сделать и пары шагов, как Морра с радостным щебетом кинулась мне под ноги, пытаясь повиснуть на руке.
Видно истосковался ребенок в одиночестве, и куклы не помогли. Придется бедняжке еще потерпеть с полчасика, пока единственный доступный для общения товарищ обретет человеческий вид.
— Морра, детка, мне надо вымыться. Потом покушать, а потом мы с тобой немного поиграем.
О великий боже… слышал бы кто мои слова… Особенно его величество. Представляю, как скривились бы его губки.
С купанием я закончил быстро, ограничившись тем, что окунулся пару раз с головой. А перевязку не дала сделать малявка: стоило заняться раной, как девочка чирикнула что-то по-своему и деловито уселась рядом, решительно завладев поврежденной рукой. Я вспомнил про способности малолетней целительницы и возражать не стал, проявив благоразумие.
Интересно было со стороны наблюдать за ребенком: Морра просто сидела рядом и смотрела на разодранную плоть, серьезно и внимательно.
Сначала теплые иголочки магии стали приятно покалывать кожу, потом место укуса заболело еще сильнее, заставив меня скрипнуть зубами, а затем боль внезапно прошла. Некоторое время кожа еще горела как от несильного ожога, но и это ощущение схлынуло, оставив легкий зуд.
Закончив лечение, Морра отодвинулась, и я посмотрел на плечо.
Никакого напоминания о ране, кроме струпьев, которые отвалятся через пару дней.
— Спасибо, малыш, — погладил я по головке целительницу, поднял ее на руки и пошел в гостиную. После того, как боль исчезла, ничто не могло отвлечь мой голодный желудок.
За столом уже сидел Агаи, торопливо орудуя ложкой.
— Как Рис? — спросил, усаживая рядом девочку с собой.
— Шив, — невнятно ответил сирин, не потрудившись проглотить еду.
— А лекарство? — поинтересовался я.
Сирин, не отрывая взгляда от тарелки, кивнул головой, — Хотово. Оштывает. И твое — оштывает.
На последних словах поперхнулся, глянул на меня укоризненно — мол, мешаешь, нормально есть голодному человеку — и вгрызся в кусок лепешки. Про замарашку с улицы он даже не спросил: наверное, успел забыть.
Через пять минут, на ходу проглотив последний кусок, лекарь убежал к пациенту.
Я вкушал не спеша, стараясь растянуть удовольствие. Морра, которая без нас уже поела, больше баловалась, пытаясь кормить меня с рук. Пришлось приструнить шалунью, иначе пришлось бы срочно менять штаны, заляпанные похлебкой.
Покончив с ужином, я набрал в тарелку еды и отправился наверх, к нашей злобной постоялице. Морра хотела бежать следом, но я отослал ее играть, объяснив, что сейчас вернусь. Девочка скривила расстроенную мордашку, но ныть не стала. Что-что, а слово «дисциплина» она уже знала настолько хорошо, что не грех у нее другим бы поучиться.
Девица по-прежнему сидела в углу. Только теперь арбалет валялся рядом, а она сама лила слезы, уткнувшись лицом в тощие колени. При виде меня худая рука опять поползла к оружию.
Безнадежна… Совсем от страха соображать разучилась. Наверное, хочет на ночь остаться одна. Так я тоже не против, легко могу устроить!
Я поставил исходящую ароматным паром миску на каминную полку и, решив не задерживаться в компании ненормальной, пошел обратно в дом.
Девчонка, протестуя, слабо вскрикнула. Пришлось остановиться и оглянуться.
Теперь худенькое тело девушки била сильная дрожь, заметная даже на расстоянии. Незадачливая воительница у меня на глазах, вероятно в знак примирения, вынула стрелу из арбалета, но из рук его так и не выпустила.
О! Если эта «красавица» будет разоружаться такими темпами, то я тут до утра останусь!
Желание быстрее закончить с неприятным для обеих сторон делом, заставило меня принять решение, которое девчонке не понравилось, зато сильно ускорило ее возвращение в нормальную жизнь. Я кивнул головой, показывая, что согласен на частичное разоружение, и повернулся на сто восемьдесят градусов, вслушиваясь в осторожные шаги за спиной. Стоило пугливой лани оказаться в пределах досягаемости, как я настиг ее в один прыжок и проделал то, что давно следовало бы — лишил сознания.
Раздеть догола и скинуть грязные тряпки в камин, было делом пяти минут. Оружие я свалил в пустую корзину, прихватив с собой лишь самодельный кастет.
Нельзя эту ненормальную совсем лишать оружия, она или стащит его на кухне или сойдет от страха с ума. А кастет — пусть его будет, все равно девичьих сил не хватит нанести приличный удар. Да и умения, скорее всего, тоже. Хотя… кто знает, лягается она знатно.
Перекинув безвольное тело через плечо, я отнес его в бассейн, опять полный теплой воды. Служанка, попавшаяся мне по дороге, застыла с круглыми глазами, увидев странную ношу, да еще в таком виде, но ничего не сказала, а лишь последовала за мной.
— Помоги вымыть, — попросил я добрую женщину, аккуратно опустив девчонку в воду.
Служанка, сообразив, что надо делать, уселась на корточки рядом с бассейном и принялась тереть мочалом безвольные худые руки незваной гостьи. На лице вышколенной хозяйскими стараниями прислуги не отразилось даже капельки недовольства, словно отмывать грязных побирушек с улицы являлось для нее обычным делом.
Серая грязь сползала с девушки, словно вторая кожа, обнажая розовую от усердий банщицы шкурку. В мою задачу входило приподнимать и поворачивать тело гостьи, когда это требовалось. Это оказалось нелегким делом, буквально после получаса трудов я вымок до нитки.
