Юлия Сергачева - Кровь драконов
— А мы их не о том станем спрашивать, о чем доблестные стражи, — пояснил Робьяр. — И не так.
Он живо и в красках представил себе проведенные «опросы» в нижнем городе. Эдакий штурм и натиск. Грохот кулаков, скрежет зубов, раздражение вперемешку с испугом с обеих сторон.
— Что же вы хотите узнать?
— Тропы, лазы, проходы. Расположение завалов и непроходимых мест. Опасные пути, секретные выходы, скрытые норы… Короче, все, что может рассказать знатный подземник.
— Ха, так они вам и сказали! — непочтительно хмыкнул стажер.
— Я их подкуплю, — пообещал Робьяр. — Многие из них захотели бы иметь некоторые из этих карт в своем владении. Другие хотели бы получить кое-какие льготы при общении с городскими властями… Возможно, кого-то слегка запугаю. — В последнем обещании сомнения было на порядок больше, чем уверенности, поэтому он поспешил закруглиться; — Это все детали. Тем более, что особых секретов в верхних уровнях подземелий не содержится. Там побывали даже дилетанты… Из тех, кто похрабрее.
Стажер проглотил случайный укол, как ловуха колючий орех — слегка надулся и осторожно перекатил его внутри себя, оценивая. Снова заалел ушами.
— Мне всего-то и нужно, получить более-менее достоверную картину нынешней ситуации в подземельях, — продолжил Робьяр, сделав вид, что ничего не заметил.
— Зачем?
— Затем, что некто ходит по ним. Вряд ли он забирается глубоко — это хлопотно и долго. Скорее всего он пользуется торными путями. А их немного. Я хочу выяснить, где он может ходить, какими путями выбирается на поверхность, как выслеживает свои жертвы. Мне все равно, видел ли его кто-то внизу своими глазами. Не имеет значения, оставил он там какие-то следы или нет. Мы должны определить, где его могли видеть и где он мог оставить следы, даже если их не существует… Понимаешь?
— Не очень, — сознался стажер.
То, что корень ядовитого растения следовало искать не в этом городе они предполагали давно. Очень возможно, что убийца прибыл откуда-то извне, поскольку до прошлого года ничего и близко похожего по стилю преступления в городе не происходило. И даже была проведена работа по выявлению приезжих. Но поверхностная, потому что вычислить всех прибывающих немыслимо.
Робьяр взялся за это сам. Хотел потратить пару недель — вышло значительно больше. Вернуться удалось только в разгар зимы.
Он, воспользовавшись давними связями, разослал гонцов по городским архивам, снимая копии со всех нераскрытых дел за последние десятка три лет. Раскинул сеть, бессовестно пользуясь знакомствами и доводя запутавшихся в ней людей до нервного срыва, чтобы получить то, что ему нужно. А зацепившись за то, что показалось интересным, несся в нужное место сам… Чаще всего бесполезно тратя время и деньги. Пока однажды не нашел то, что хотел. Описание место действия, способ удушения, жертва… А в памяти откликнулось эхом присланная кем-то заметка из газеты. Только газета не знала того, что знали местные стражи, а потому заметка показалась Робьяру случайной и неинтересной тогда, при получении. И лишь тот, кто прислал ее видел связь и мог надеяться на проницательность сыщика.
Увы, намек был слишком прозрачен. Понадобилось много времени и усилий, чтобы увидеть его.
Робьяр сам съездил в городок, где обнаружили первую жертву. Там он заново опросил всех, кто имел хоть какое-то отношение к давним событиям. Он рыскал по незнакомым улицам, высматривая, вынюхивая, выискивая, подмечая и запоминая.
И, удовлетворенный, вернулся в город у реки, теперь уже зная, что ищет.
Хроники охотника за драконами. Несколькими днями раньше.
За окнами сумерки незаметно плавились, таяли, превращались в чернильную мглу. Лампа на столе помаргивала огоньком за стеклянным, фигурным колпаком, рождая причудливые, шевелящиеся тени на стенах. Круг света разрастался, воюя с темнотой, захватывая все большую территорию, заливая золотым сиянием ворохи бумаг на столе и сгорбленную фигуру человека, сидящего рядом в кресле. Но тени, затаившиеся за зыбким царством света, становились плотнее и отчетливее.
…Аккуратные, по линеечке, и косые, подпрыгивающие строчки. Каллиграфические и безобразно-неразборчивые почерки. Разноцветные чернила, линованная и простая бумага. Сотни листов — разлохмаченных, строгих, с официальными печатями, фирменные бланки, клетчатые тетрадные листки.
Робьяр, морщась, до рези в глазах вглядывался в чужие записи бесконечных опросов, восстанавливая теперь уже утраченные впечатления от прошедшего. Свои и чужие.
«…со слов Бигона Веро колодец в его дворе давно не действует и закрыт сверху каменной плитой. А разводы грязи на ней и следы вокруг оставляют бродячие животные, которых он подкармливает…»; «…де, местные жители видели некое чудовище, размахом крыльев великое и безобразное. Но доверять рассказам очевидцев затруднительно, поскольку их описание точь-в-точь совпадает с описанием зверя зловредного из местной легенды…»; «По утверждению Амиллы Биток, соседка ее ведет странный образ жизни, регулярно отлучается по ночам в неизвестном направлении. С соседями общается мало, поскольку угрюма и злоблива от природы…»; «Жители дома 14 по улице Перевертышей считают необходимым довести до сведения патрульной службы, что в их доме поселился подозрительный человек, который не ходит на службу и не имеет явных источников дохода, однако находит средства на безбедную жизнь и…»; «…по впечатлению Савины Магр незнакомец вел себя безобидно, собирал травы и грибы, проводил много времени в рощице за ее домом и ничего предосудительного о господине Хавтоне она сказать не может…»; «…расследованием установлено, что Ар Хавтон является почетным членом Академии Травоведения и занимается по заказу кафедры травологии сбором гербариев. Характеризуется положительно…»; «По рассказу Икора Гоблина, страдающего бессонницей, он якобы видел, как его соседи из дома справа и из дома через улицу возвращались под утро с разницей в два часа…»; «…вызов наряда окончился безрезультатно. В указанном месте не обнаружены следы преступления. Обнаружены следы пребывания одного человека, предположительно мужчины, но…»; «Жители Желтого тупика обеспокоены ночными, так называемыми „завываниями“, кои издает неведомое существо…».
Безжизненные записи обретали неведомую силу. Строчки свивались, тянули одна другую, цеплялись завитками букв, соединялись, забивая для крепости гвоздики точек, Темнели и растворялись ненужные. Наливались соком и яркостью важные, словно артерии, наполненные живой кровью… К сердцу, к мозгу.
