Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король-консорт
— Первыми, — сказала она, — о моем замужестве заговорили послы королевства Бурнандии. Но они предложили брата короля Рафнсварта, так что я даже не стала рассматривать. Однако…
— Ну-ну?
Она взглянула искоса.
— Из политических соображений не стала отказывать так уж сразу.
Я сказал саркастически:
— Хорошо быть женщиной?.. Да еще красивой?
Она сказала скромно и опустила глазки:
— Спасибо, Ваше Величество.
— Не за что, — отмахнулся я. — Весь мир признает вас красавицей. Я только соглашаюсь с общим мнением народа. А кто был вторым? Из Грандепта?
Она покачала головой.
— Из Пирмонта.
— А это еще что?
— Королевство, — сказала она, — что за Грандептом. Большое и достаточно сильное. Но, думаю, король Рогендорф подумывает, что если стал бы королем и здесь, то Грендепт был бы так зажат между Мезиной и Пирмонтом, что его можно было бы постепенно растворить в наших королевствах…
— Хороший план, — согласился я. — Тем более что это было бы уже одно королевство…
Она прямо взглянула мне в глаза.
— Уже из-за этого, Ваше Величество, этот брак был абсолютно неприемлем.
Я сказал с иронией:
— А если бы вам удалось установить власть и над его Пирмонтом? Мощное единое королевство в ваших нежных лапках?
Она на мгновение задумалась, но мне показалось, что этот вариант обдумывала раньше, отвергла, а сейчас вот вернулась и пересматривает еще раз на всякий случай.
— Он бы старался захватить власть и здесь, — ответила она с неохотой. — К сожалению, его поддержали бы даже мои лорды!
— Предатели?
Она покачала головой.
— Сами знаете, женщина не должна сидеть на престоле. А если оказывается, то лишь ценой каких-то хитростей.
Я кивнул, две женщины, правление которых назвали золотым веком, осталась на тронах только потому, что всю жизнь обещали своим лордам, что вот-вот выйдут замуж, Елизавета и Екатерина Вторая, и вряд ли их страны обрели бы такую мощь и влияние, если бы обе вышли замуж и на трон сели бы мужья.
— А в каком положении, — спросил я, — это вот все… сейчас?
Она сделала вид, что безмерно удивлена.
— Ваше Величество?.. Я не поняла ваш вопрос! Он мне показался слишком бестактным, но так как я не могу даже предположить, что вы спросите бестактное, то, видимо, вы хотели узнать что-то другое?
Я сказал строже:
— Леди, у королей моего ранга все тактное. И уместное. Короли выше моды!.. Тем более этикета. Я спросил, повторяю для тугих на ухо, в каком положении ваше сватовство на данный момент?.. С кем-то уже обручены или уже даже замужем?
Она отшатнулась в таком ужасе, что даже стенкам шатра наверняка стало видно, насколько переигрывает.
— Ваше Величество!
— Шо?
— Как вы можете?..
— Шо могу?
— Даже предполагать такое? Разве я не ваша верная и любящая жена?
Я смотрел на нее некоторое время туповато, что-то она не с той карты зашла, или же у нее какие-то козыри.
— Леди, — проговорил я туповато, — в этом месте я должен заржать дико и упасть на спину, дрыгая ногами. Но я не стану, ибо я зол и гневен. Потому отвечайте на вопросы. Здесь суд, а не… Надеюсь, вам это доступно?
Она ответила послушно:
— Я ни с кем не обручена, тем более — не замужем. Как я могу, если я замужем за…
— Бросьте, — прервал я. — Стали бы вы пытаться перевербовать моих людей, а потом отсылать из столицы в надежде, что погибнут в других регионах!
Она сделала большие глаза.
— Я? На погибель?.. Зачем? Они расширяли наше влияние… ваше влияние, Ваше Величество! Хоть почему-то на меня и гневаетесь, но я все равно ваша любящая и верная жена!
Я фыркнул.
— Скажите еще, нежная! Я вообще ржану громче моего коня.
Она сделала глаза еще больше, рот приоткрылся, показывая блестящие жемчужные зубки.
— Что… я не была нежна?
Я буркнул:
— Что-то не припомню. Визгу много, шерсти мало. Я вроде бы ходил поцарапанный…
— Только спина, — сказала она твердо. — И то чуть-чуть, на вас же все заживает мгновенно, я проверила. Ваше Величество, я готова отвечать на все ваши вопросы!
— Все равно вывернетесь, — сказал я. — Как я понял, вы всех их продолжаете водить за нос, сыплете обещаниями…
— … двусмысленными, — уточнила она. — Ни к чему не обязывающими.
— Ага, — сказал я, — значит, вы тоже исходили из дикого и абсурдного предположения, что какой-то там Мунтвиг… я уже и забыл, кто это, меня изничтожил?
Она покачала головой.
— Нет.
— А что?
— Я исходила, — сказала она терпеливо, — из того, что они так считают. А раз так считают и что-то планируют… что ж, пусть планируют. Разубеждать не в моих… не в наших интересах.
Я сказал грубо:
— Леди, вы уже второй раз сказали «мы» и «наши». Вы под серьезным подозрением, и мы не «мы», а вы и я. Пока не получу полную картину, я не стану делать выводы, что для вас хорошо и плохо.
Она сказала с готовностью:
— Спрашивайте.
— Спрошу, — пообещал я. — Неужели вы полагаете, что я буду ориентироваться только на ваши слова?
В ее зеленых глазах метнулся испуг.
— Ваше Величество?
— Сейчас в Мезине, — сказал я, — особенно в Беллимине, мои люди собирают информацию о вашей деятельности. И вашем поведении. Первые сведения прибудут завтра-послезавтра. Вы пока останетесь под охраной.
Она невесело улыбнулась.
— А можно мне провести эту ночь прикованной цепью к вашему ложу?
Я посмотрел на нее свысока.
— Странные речи от дикой, как ее часто называли, королевы Ротильды. И неприступно-своенравной. Где тут хитрость, скажите сами, а то я такое найду…
Она произнесла тихо:
— Вы не поверите, но, когда женщина в конце концов встречает настоящего мужчину, она из дикой тигрицы превращается в жалобного котенка и счастлива, когда ее просто гладят.
— Не дождетесь, — отрезал я твердо. — Стража!.. Отвести эту женщину в шатер сэра Альбрехта. А он пока перебьется.
Альбрехт примчался, как ошпаренный, глаза дикие, но на середине шатра опомнился, принял вид и поклонился церемонно и даже с некоторой величавой неспешностью, так несвойственной для него.
— Ваше Величество, могу я осмелиться…
— Чтоб вы на что-то да не осмелились? — спросил я в изумлении. — На что намереваетесь осмелиться? Переизнасиловать всех монашек в ближайшем монастыре?
Он сказал с неудовольствием:
— Слова-то какие подбираете… Переизнасиловать, как будто я уже их изнасиловал хотя бы по разу… Обидно, когда обвиняют в том, что мы проделываем разве что в мыслях да иногда во сне… Ваше Величество, я не понял причину такой великой чести!
