Майкл Стэкпол - Рожденный героем
Катвир шевелился.
Сперва я решил, что меня обманывает меркнущий свет, но грудь его начала вздыматься и опускаться. Дыхание было так слабо, что поначалу я отказывался поверить своим глазам. Но по мере того, как его легкие расправлялись, до меня начали доноситься вдохи и выдохи. Уши подтвердили то, что видели глаза: Катвир возвращался к жизни.
Его руки вздрогнули, и на пальцах показались когти. При виде их я поморщился, а Рорк беспокойно заерзал в своем кресле. На бедрах демона вздулись мышцы, и пальцы на ногах подобрались. Он расправлял плечи. Мускулы на тяжелой груди обозначились яснее: он положил руки на колени и согнул их в локтях. Силовой луч растаял, когда Катвир поднял наконец голову. Его косматая грива была сбрита с висков по обычаю воинов. Красные блики играли на острых выступах высоких скул и четкой линии челюсти. Ноздри раздувались при каждом вздохе, а рот остался приоткрытым, и зубы поблескивали в его темной щели.
Он открыл золотые глаза и моргнул, сбрасывая кровь Рорка, мешавшую ему видеть. Его взгляд уперся в меня и Рорка, но глаза, казалось, смотрели сквозь нас. Он медленно повернул голову влево и, наткнувшись взглядом на Враша, задвигал челюстью, пытаясь заговорить. Со второй попытки у него вырвалось сухое резкое карканье:
– Это сделал ты?
Враш сдержанно кивнул и поднял в правой руке Жезл:
– Я, как было завещано.
– Кто такой? – Катвир пронзительно уставился на него, не замечая медленно шевелившихся воинов бхарашади.
– Враш, отец.
– Враш… – Катвир закрыл глаза и вдохнул носом воздух. – Сосунок, рожденный от ведьмы. Я взял твою мать, потому что мне нравилась ее строптивость. А тебя я хотел утопить сразу после родов.
При всей моей ненависти к Врашу-"убийце стаи", мне стало до боли жаль его. Я не мог представить себе, что можно так говорить с сыном, и знал, что не пережил бы подобных слов, услышь их я сам от моего отца. Я взглянул на Враша, желая увидеть, как он принял такую жестокость, но он сумел скрыть свою боль и поднял голову:
– Я полагал, что ты пощадил меня ради великой судьбы, которая меня ожидала.
– Я пощадил тебя только потому, что твоя мать предпочла бы от тебя избавиться, – Катвир перевел взгляд на другого бхарашади, стоявшего перед помостом. – А ты?
– Хранитель твоего трона, отец. Я – Риндик.
Катвир усмехнулся:
– Так ты избавился от старших братьев, чтобы занять мое место?
– По правде сказать, повелитель, не прошло и двух недель с твоей смерти, как моя мать отравила твою первую жену и ее потомство. С того времени я стал осторожен и охранял твое царство от набегов цворту.
– И ты дозволил Врашу попытку возродить нас? – Катвир холодно взглянул на него, прищурив глаза.
Риндик не дрогнул:
– Я одобрил эту попытку. Она казалась мне несвоевременной, но ее исход меня удовлетворяет.
– Да, исход, – Катвир снова повернулся ко мне и Рорку, – Давно мы не виделись. Но даже сидя здесь, в объятиях смерти, я не забывал тебя. Ты мне причинил столько боли, что даже после смерти я не избавился от нее. Вместе со мной погибла и моя мечта об объединении Хаоса и уничтожении Империи. За это преступление заплатишь не только ты сам, но и весь ваш род.
Рорк усмехнулся, оскалив зубы:
– Если это преступление, рецидивизм был бы добродетелью, – он натянул сковывавшие его магические путы. – Пусть твои прихвостни освободят меня, и я сделаю это еще раз.
Катвир неуверенно поднялся на ноги, прижав руку к груди в том месте, где прежде зияли раны.
– Даже столько лет спустя я чувствую эту боль. Она теперь холодна, но она поселилась здесь, чтобы не дать мне забыть. Годы изменили тебя, но это не важно. Сейчас я покончу с тем, что начал много лет назад.
Он протянул левую руку к мечу, оставшемуся на троне:
– Эту виндиктксвару я выковал в сердце вулкана при полной луне и закалил в реке, текущей сквозь пустыни Хаоса. Не бывало прежде подобного клинка. От одного его прикосновения ты вспыхнешь пламенем.
Рорк засмеялся еще громче:
– Смерть придавила тебя. Боишься честной драки? Давай, прирежь меня, это не принесет тебе славы.
Катвир повернулся к нему. Его меч все еще оставался в ножнах.
– Что ты болтаешь, маг? Я помню твой кинжал – в тот день он был для меня, что щепка для могучего дерева. Этот клинок может управиться и с тобой, но сейчас он поразит того, на кого он был выкован.
С металлическим шипением виндиктксвара выползла из ножен и взлетела к потолку. Красное сияние кровью заливало острое, как бритва, лезвие. Челюсть у меня отвисла, потому что среди червленых узоров, украшающих серебристый клинок, я разглядел свое собственное лицо.
29
"Не мог же этот клинок предназначаться мне?!" В те времена, когда он был выкован, я был еще младенцем. Откуда он мог знать, как я буду выглядеть взрослым? И он не мог предвидеть мое появление в Хаосе. Он не мог создать виндиктксвару мне на погибель!
Но сквозь попытку защититься мыслью, что годы, проведенные в Некролеуме, подточили разум Катвира, передо мной вставали сцены из кошмарного сновидения. Я уже видел этого ха'демона. Я боролся с ним и побеждал его. Уступая в силе, умел одолеть его хитростью. И я всегда знал, что встреча с ним в поединке принесет мне смерть. Тот бросок копья в последнем бою был сделан с расстояния, ближе которого я никогда не подпускал его к себе.
Катвир шагнул вперед и с силой хлестнул хвостом.
– Хроники Фарскри пророчили мне смерть от твоей руки, и это сбылось. Теперь я отплачу тебе той же услугой.
Обеими руками обхватив рукоять, он поднял меч над моей головой.
Я стряхнул с себя оцепенение. Он принимал меня за моего отца. А я, заразившись его безумием, принял кошмары за воспоминания. И как он мог спутать меня, изнемогающего от страха, с героем Кардье?
Клинок свистнул в воздухе, серебряная стрела мелькнула перед моими глазами и ударила в Катвира, отбросив его в сторону. Едва не падая с ног под тяжестью вцепившегося в него серебристого пса, он ногой задел Посох Эметерия, лежавший на помосте. Когда Посох откатился к ногам Рорка и задел ножки наших кресел, лицо Враша исказил ужас. Узы, созданные магией Жезла Первого Пламени, мгновенно испарились.
Вскочив на ноги, я метнулся к груде трофеев за мечом. Слева от меня Катвир заревел от боли и поднялся на ноги. Он держал Кроча за горло на вытянутой руке. Из правого плеча ха'демона был вырван клок мяса, и пасть Кроча истекала лиловой кровью. Пес рычал и пытался вцепиться в державшую его руку, но бхарашади усилил хватку, и лай Кроча задохнулся. Оглянувшись на меня, чтобы удостовериться, что я вижу, Катвир приставил кончик виндиктксвары к брюху Кроча и проткнул его насквозь. Пес жалобно взвыл и, извернувшись, устремил на меня полные боли опаловые глаза, но я уже ничем не мог ему помочь.
