Сергей Житомирский - Будь проклята Атлантида!
Зал замер, готовясь вновь пережить великую битву. Почему с таким волнением все ждали, что будет дальше? Боялись, что певец своим дивным колдовством может все повернуть иначе? Нет, Арфай помнил сражение:
Все вкруг бойцов закипело — и почва, и море, и небо,
С ревом огромные волны от яростной схватки бессмертных
Бились вокруг берегов, и тряслася земля непрерывно…
Затрепетали Титаны под Тартаром около Крона
От непрерывного шума и страшного грохота битвы.
Зевс же владыка, свой гнев распалив, за оружье схватился, —
За грозовые перуны свои, за молнию с громом.
На ноги быстро вскочивши, ударил он громом с Олимпа,
Страшные головы сразу спалил у чудовища злого…
Тот ослабел и упал. Застонала Земля-великанша
После того, как низвергнул его Громовержец,
Пламя владыки того из лесистых забило расселин…
— Прекратите! — разнесся по залу голос Промеата. — Пока вы здесь развлекались, тот, кто пригласил вас, чужими руками совершил преступление. — Промеат поднялся на возвышение, на котором восседали вожди, и встал напротив Севза. — Уже давно его прихвостни смущают людей лживыми словами, натравливают племена друг на друга. А сегодня, собрав вас на пир, чтобы не мешали, он натравил оолов на ибров и атлантов, которые жили в гавани. На тех, кто хотел помочь вам вернуться домой! Руками хмельных глупцов Севз убил две сотни безоружных людей!
Севз медленно поднялся. В горле у него клокотало. Трезвея от слов Промеата, повскакивали на ноги пирующие. Взгляды вождей растерянно метались от побагровевшего кудлатого воителя к бледному гладковолосому мыслителю.
— Ложь! — проревел Севз, простирая руки к вождям. — Вот он обвиняет меня в коварстве и обмане. Я не хотел его позорить перед вами, но придется! Смотрите же! — Он шагнул к каменному сосуду, из которого пол-луны назад тянули жребий. Нагнувшись, Севз обхватил кувшин руками, напрягся и выворотил из помоста вместе с плитой.
— Теперь смотрите сюда! — гремел Севз. Под вынутой из помоста плитой была другая с углублением посередине. Севз нажал рукой и плита скользнула в сторону, показалось второе углубление. В нем лежало шесть камней: три белых и три черных.
— Камни, — глубокомысленно произнесла Гехра.
— Те самые, которые он, — Севз ткнул в опешившего Промеата, — положил в кувшин для жребия!
— Как это? — поразился Эстиног. — Ведь мы их вынули!
— Вынули? — Севз захохотал. — Вы вынимали другие камни, которые были заранее подложены сообщниками этого лжеца… У кувшина три дна, — пояснил он. — На одном лежали только белые камни. Он подсовывал их своим любимцам — гиям, коттам и яптам. А когда тянули вы, под кувшин придвигали дно с черными камнями!
— Так нас обманули? — крикнул Эстипог. Ему откликнулся нарастающий ропот из зала. Воины и матери, перешагивая через блюда и расстеленные для сидения шкуры, двинулись к помосту.
— Айя! Он положил мне черный камень! Я бы сейчас дома был! — завопил Пстал, поняв, наконец, хитрость с трехдонным кувшином.
— Ну, что скажешь ты, винящий меня в коварстве? — Севз шагнул к Промеату, нависая над ним своей огромной фигурой.
— Скажу, что ты подлее и коварнее, чем я думал. Люди! — Промеат повернулся к залу. — Судите сами: кто устроил стоянку возле дворца? Чьи шакалы обшарили тут все, собирая Хроановы обноски? Кто взял в жены атлантку, опытную в дворцовых хитростях? Я, что ли? Так кто же пронюхал тайну этого трехдонного горшка, чтобы обмануть племена?
Гнев на многих лицах сменился сомнениями.
— Нет, только послушайте его! — завопил Севз. — Выходит, я хитростью отправил домой гиев раньше, чем борейцев? А разве моя мать не борейского рода? И я обидел оолов, которые преданы мне, и Хамму — старшую из Матерей? А зачем мне все это?
— Чтобы разлучить меня с теми, кто мне верит.
— Лжешь! — загремел Севз. — Ты отправил рыжих и черных вперед, чтобы они разорили борейские и либийские стоянки. Воины! Матери! — Он потряс кулаками. — Пока мы тут Слушаем этого предателя, наших братьев убивают, а жен уводят в плен!
Удар попал в цель. Взвились гневные крики, над головами замелькали ножи.
— Беда! Посдеон Оолу разоряет! — пронзительно закричал Пстал.
Но сила Приносящего свет была еще велика. Когда он поднял руку, голоса смолкли и оружие опустилось.
— Мать либов! — подошел он к Хамме. — Веришь ты, что Айд, спасший тебя у Джиера, способен на такое?
— Н-не знаю… — начала осторожная либийка, но тут же решительно тряхнула головой. — Нет! Не может этого быть!
— А ты, дочь Великой Кобылицы, веришь, что Гезд нарушила клятву, данную над огнем? — Гехра заколебалась. — И еще скажи: на кого похожа хитрость с кувшином, на меня или на Майю?
— А что! — Бореянка задумалась. — Змея могла это сделать. Может быть, она вас обоих обманула?
Севз чувствовал, что победа ускользает. Но в запасе был хороший удар. Нашарив взглядом желтое лицо Ипа, Громовержец чуть заметно кивнул. Либиец скользнул к выходу.
— Люди! — вновь все повернулись на голос Севза. — Вот он сказал: «Оолы напали на безоружных, убили их», — выдержав паузу, Севз выкинул руку вперед. — Смотрите!
От входа к возвышению шла вереница Севзовых шакалов. Отшвыривая ногами недоеденные куски, они по двое несли что-то тяжелое.
— Смотрите! — первая пара подошла к помосту и положила труп пожилого воина в оольской рубахе из рыбьей кожи.
— Айя! Окуня убили! — взвыл Пстал.
Пара за парой молча складывала у возвышения свою ношу. С каждым трупом в зале рос гул. Промеат пытался что-то сказать, но его никто не слушал. Лишь Севз мог переорать накаляющийся гнев:
— Смотрите! Смотрите, вожди и матери! Кто лжец и убийца?
— А-а!! — закричал Пстал, дичающими руками нашаривая дубину.
— Всех обманул! — подхватил Эстипог, дергая из ножен атлантский меч.
«Ну, скорее! — мысленно кричал им Севз. — Скорее же!»
— Нет, постойте! — Хамма схватила за плечо Пстала. Оол оттолкнул руку, и либийка чуть не упала. Но два десятка желтых воинов тут же кинулись из зала на помощь Матери. — Стойте! — вновь крикнула Хамма, заслоняя Промеата. — Пусть теперь он скажет.
— Пр-роклятая болтунья! — скрипнул зубами Севз, в ярости забыв, что Мать либов славится молчаливостью. Рев в зале смолк.
— Зачем ты их убил, Приносящий?
Промеат не опустил глаз под взглядом либийки:
— Когда они напали на гавань, меня там не было. Всего сотня ибров охраняла ее. Сейчас половина из них мертвы. И многие атланты. А Севз велел принести сюда только этих, напавших первыми…
